— Да, — женщина скривила губы.
— А меня никто спросить не хочет? — возмутилась я.
— Сабрина, ты же не станешь оспаривать очевидное?
Он подхватил меня под руку и вывел наружу, прошептав на ухо:
— Ты хоть понимаешь, что происходит?
— Понимаю, — кивнула я. — Обкурившийся подонок хотел изнасиловать Лейлу и избил Ниана.
Лицо Нортона, и без того мрачное, потемнело ещё сильнее.
— Твой раб совершил проступок, прощения за который не предусмотрено.
— Мои рабы, мои правила.
— Наедине хоть сажай их с собой за один стол, — с этим разрешением он опоздал, — но дело коснулось влиятельных людей. Можешь разорвать с ними отношения, я тоже могу. Вот только этот случай будет передаваться из уст в уста. Ты скомпрометируешь себя, и если Вайоле придёт в голову подать жалобу, то освобождение мальчишки, которое ты желаешь устроить, окажется под вопросом. Да, для обвинителей дело заведомо проигрышное, до конфискации раба не дойдёт, однако на руку вам обоим не будет.
— Брось, Нортон. На записи видно, что Элберт избивал Ниана, а не наоборот. Завтра он протрезвеет или окончательно утонет в своих галлюцинациях. Этим людям доступны все блага Коалиции. Зачем заморачиваться из-за одного раба? Тем более раба Сабрины Вангангер. Всё забудется.
— Забудется, если сейчас мы поступим правильно, а не создадим непонятный и оскорбляющий семью Шин прецедент. Давай сделаем так, чтобы эта история ограничилась сегодняшней ночью.
— Госпожа! — Ниана как раз вели мимо, и он успел обратиться ко мне. — Пожалуйста, не дайте Лейле туда пойти. Она не должна слышать, как я кричу, и видеть всё…
Я застонала.
Лейлу пришлось передать в руки Тадиуса. Напугана она была даже сильнее Ниана, ещё пыталась сбивчиво его оправдать и, осознавая тщетность своих попыток, глотала слёзы. Глядя на неё, я ощущала такое же отчаянное бессилие. Аргументы Нортона были убедительны.
— Присмотри за ней. Попробуй успокоить, — дала я Тадиусу не самое простое распоряжение.
Мир рассыпался на глазах, с него сползали жизнерадостные краски, являя иную, жестокую реальность, уже хорошо мне знакомую. Среди помещений, доступных для пользования, в волшебном островном отеле имелась камера наподобие той, которые были в домах и у Сабрины, и у Ксандра, только находилась она не в подвале. Я бы никогда не догадалась, что за самой обычной дверью скрывается небольшая комната без окон, со вбитыми в стену оковами и инструментами для экзекуции. Невольно вспомнила о том, с какой уверенностью Нортон приказал отвести сюда Ниана: командующий точно знал, что камера здесь есть, а может, уже пользовался ею для наказания своих невольников. Либо для него наличие подобных помещений в любом месте было само собой разумеющимся.
Я не знала, как смогу перенести происходящее. Невыносимо было, уже когда Ниан начал раздеваться. Не так давно я верила, что он больше никогда не окажется голым перед чужими людьми, что у меня есть власть его защитить.
— Попроси прощения сейчас, — жёстко распорядился Нортон.
Наверное, так было нужно, но если бы командующий не направлял Ниана, я бы не смогла отдать до боли несправедливый приказ. Когда Ниан опустился перед Элбертом на колени, это было как удар под дых.
— Господин, я был непозволительно дерзок и прошу прощения за своё поведение, — понурив голову, покаялся Ниан.
Ответ рабу Элберт счёл ниже своего достоинства, только повернувшись к Вайоле, поведал:
— Надеюсь, из него выбьют всю спесь и на ноги в ближайшие дни он встать не сможет.
Когда Ниан вставал, я увидела страх на красивом лице. Тем не менее он сам подошёл к стене и вложил запястья в металлические браслеты.
Охранник Нортона, который исполнял обязанности палача, взялся за плеть.
Ниан взвыл после третьего удара. Кровавые полосы ложились на его спину и поясницу одна за другой. Десяток особенно сильных ударов пришёлся на ягодицы. С болью Ниан не справлялся, и его крики кромсали моё сердце. В этой сцене не было ни отголоска тех эротических мотивов, которые присутствовали во время порки Тадиуса или того же Ниана в моей спальне. На миг в сознании проснулась Табета, но с лёгкостью её я заткнула. Мне не нравилось и не могло понравиться жестокое избиение доброго, нежного и невиновного парня. Когда счёт ударов приблизился к четвёртому десятку, я сделала шаг вперёд и открыла рот, чтобы прекратить этот беспредел, но слова Нортона прозвучали раньше:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Достаточно!
— Как так?! — возмутился Элберт.
— Предлагаю пойти на компромисс. Я не хочу расстраивать свою невесту и доводить до полусмерти её раба. Мальчишка хрупкий и хорошо запомнит урок. В камере и без лечения он останется до конца нашего пребывания на Бездонной. А вас я прошу пройти за мной. Хочу предложить ещё одну компенсацию.
— Я согласен, — неожиданно поддержал Нортона Мааль и обратился ко мне: — Нам жаль, что всё так случилось. Надеюсь, что мы снова встретимся, и у меня будет шанс взять реванш в игре.
Лично я хотела одного — чтобы гости убрались с острова. Когда они вышли из камеры, я быстро подошла к Ниану и шепнула:
— Скоро вернусь и заберу тебя отсюда.
Парень прятал от меня лицо, и я не стала лезть с утешениями. Когда в комнате остался только охранник, потянулась к наручникам и открыла их.
— Пальцем его больше не касайтесь, — предупредила охранника. Правда, мои слова никак не отменяли случившегося.
Но и на этом потрясения не кончились.
Нортона и гостей я догнала у мостика, соединявшего два острова, и рядом с господами увидела Тею.
Вайола как раз прощалась с Нортоном и переключилась на меня.
— Прости Элберта, Сабрина, — попросила она. — Он подвержен некоторым порокам и уже раскаивается в том, что испортил нам вечер.
— Сам не знаю, что на меня нашло. Прошу прощения, Сабрина, — пробормотал Элберт.
Попрощался со мной и Мааль, а Нортону сказал:
— Утром её вернём.
О том, что происходит, я догадалась, когда Тея пошла по мостику вслед за гостями.
— Нортон, ты что, отдал им свою рабыню?
— Только на ночь, — «успокоил» он. — В качестве моего личного извинения.
— Нет…
— Давай пройдём в наш дом. Там нет ни камер, ни прослушки, и можно говорить о чём угодно.
— Нет!
Окончательно потеряв голову, я сделала попытку ринуться за Теей — понятия не имею, как бы объясняла свою выходку, — но Нортон перехватил меня за талию и буквально силком уволок в сторону коттеджей.
Я расплакалась.
— Зачем? — только и повторяла в отчаянии. — Зачем, зачем, зачем?! Она же ни в чём не виновата!
— Это не наказание, — объяснил Нортон, оказавшись на безопасной территории. — Это моя воля. Тею не испортят. С ней развлекутся, и будут вспоминать о нашей щедрости, а не о выходке твоего избалованного раба!
— Не испортят? Развлекутся? Ты отдал им живого человека просто так!
— Я отдал рабыню. И благодаря мне о твоей Лейле вообще никто не вспомнил!
— Так на месте Теи должна была оказаться Лейла? Это что же, я могу прийти в чужой дом, положить глаз на любого раба и заявить свои на него права?
— Нет, но сегодня ситуация сложилась не в нашу пользу. Ты пока не видишь картину целиком. Твоё отношение к невольникам опасно для тебя же.
— А от твоего к ним отношения меня тошнит!
Я прокричала последние слова ему в лицо и отшатнулась. Он попытался меня удержать, я увернулась и оказалась ещё дальше.
— Тебе придётся это принять, Ирина, — отрезал Нортон. — Я поступаю так, как считаю нужным. А что касается рабов, то я знаю, как с ними обращаться, в отличие от тебя.
— Мне уроки не нужны. Я уже разобралась. Чтобы остаться здесь человеком, надо послать подальше ваше общество и его ужасные правила.
— Ты живёшь в этом обществе! Ты теперь его часть! Сколько его ни отвергай, оно окружает тебя и будет напоминать о себе постоянно, как сегодня. Единственная возможность жить спокойно это принять наши законы.
— Значит, я не хочу жить спокойно. И не буду мириться. Сегодня я позволила заморочить себе голову, только чтобы у Ниана не было проблем с освобождением. Надеюсь, ты не думаешь, что он просидит в камере до нашего отъезда? Иду за ним немедленно, и ты меня не остановишь!