— И ты не боишься держать её при себе после случившегося с твоим отцом? — снова обратилась она ко мне.
— Ирлис надёжная и верная. Я ей доверяю. И мне бы её не отдали, будь она опасна.
— Ах! Это потрясающе! Мы так и не успели приобрести киборгов в личное пользование до того, как проект заморозили. Хорошо бы правительство снова позволило их покупать.
— Я говорил ей, что такая перспектива крайне сомнительна, — вставил Мааль. — Но может, у армии ещё есть киборги… для адаптации?
— Пока нет, — не вдаваясь в подробности ответил Нортон, и я тоже не стала уточнять, что изначально киборгов передали Джераду.
— Можно? — Вайола ткнула пальцем в окаменевшую Ирлис.
Я замешкалась, и Нортон меня опередил:
— Да.
Вайола принялась увлечённо ощупывать серую кожу, уделяя отдельное внимание металлическим деталям, будто имела дело с неживым экспонатом.
— Зачем они? — спросила, водя пальцем по блестящей дуге над бровью Ирлис.
— Это элементы общей системы усиления тела, — объяснил Нортон. — Выглядят всегда по-разному, но выполняют одни и те же функции. Существует две теории, почему так происходит: или маульская машина настроена недостаточно точно, или дело в самих человеческих телах, ведь киборгизация была рассчитана на маулов. Впрочем, может быть, никакой ошибки нет и машина работает, как задумано создателями.
Пока он говорил, я считала секунды, когда Вайола оставит в покое Ирлис. Нортон, увидев моё напряжение, откашлялся и ещё раз пригласил гостей к столу. Мааль идею поддержал, так что Вайоле пришлось отступить.
За ужином беседа завязалась на темы, далёкие от киборгов. Нортон живо интересовался туристическими проектами на Бездонной, Вайола с готовностью ухватилась за интересную ей тему. Потом командующий с Маалем принялись обсуждать какой-то новый закон о торговле.
Элберт и я говорили меньше, причём муж Вайолы активно налегал на вино и всё чаще прикладывался к футляру с галлюциногеном, который будто между прочим доставал из кармана, а вскоре перестал уже и прятать.
Время от времени его взгляд фокусировался на Рее, и тогда я слегка напрягалась, но повода для серьёзного беспокойства, вроде, не было.
После ужина Вайола предложила сыграть в местную игру, похожую на домино, только с большим числом красивых разноцветных костяшек и более сложными правилами. Специальный столик и набор для игры рабы доставили с острова гостей. Я опасалась, что не разберусь во всех хитростях, но неожиданно увлеклась. Сперва мы играли на интерес, затем начали делать небольшие ставки. Мне везло, и у нас с Маалем завязалась шуточная борьба за первое место по выигранным раундам.
А вот Элберт, с самого начала объявивший себя зрителем, как-то незаметно отбился от нашей компании, и я упустила момент, когда он исчез из поля зрения.
* * *
Ниан
Для Ниана жизнь на острове обернулась праздником во всех отношениях. Если бы он мог читать чужие мысли, то обнаружил, что из всех рабов госпожи сильнее всего приблизился к ощущению себя свободным.
Он жил в отдельной комнате и мог делать что вздумается дни напролёт. Госпожа не давала ему никаких заданий, только баловала. Он взял с собой рисовальные принадлежности и упивался творчеством. Здесь не было господина управляющего, и стены дома, в котором Ниан испытал столько боли, не давили на него.
Как бы ни была добра новая госпожа, плохие воспоминания время от времени давали о себе знать, но сейчас на смену им пришли новые яркие впечатления. Прекрасная девушка с золотыми волосами улыбалась ему и восхищалась его работами, а он всё сильнее восхищался ею. Лейла не только очаровывала красотой и мягким нравом, но и была очень неглупа. Мир вокруг интересовал её больше, чем она показывала окружающим. А ещё Ниан давно понял, что в ней, как и в нём, развито чувство прекрасного. И дело не в том, что девушка хвалила его рисунки. Достаточно было посмотреть, как удачно Лейла подбирает наряды и причёски для госпожи, чтобы оценить её таланты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ниан тоже раскрывался перед нею. Рассказывал о прошлой жизни с охотой и без острой тоски, которая накатывала раньше при упоминании о доме. Впрочем, благую роль тут сыграла не одна Лейла. В обозримом будущем Ниан снова мог стать свободным. Обещанию госпожи он доверял безоглядно и знал, что она не отступится от своего решения. Правда, после первого приступа восторга в его голову закралась мысль, что после освобождения между ним и Лейлой появится новое препятствие.
С другой стороны, пока он опасался мечтать о взаимном интересе. Разрешение госпожи сблизиться с девушкой было необычным само по себе, а Лейла, кажется, расслаблялась рядом с ним именно потому, что была уверена в безопасности. Ещё на Лазарии Ниан, краснея и путаясь, поведал ей, что госпожа не против их общения. Вышло достаточно бестолково и походило скорее на предложение дружбы.
На острове, впрочем, они подолгу бывали вместе, и их праздное времяпрепровождение приводило в недоумение других рабов, в особенности Рея, который, имея те же блага, расслабляться не хотел и искал повод услужить госпоже. Ниан и сам бы выполнил любой её приказ, но госпожа настаивала, чтобы они отдыхали: распорядилась кормить рабов той же едой, что и свободных телохранителей, позволяла купаться в океане, играть, хвалила Ниана за его творчество. Рей с этим мириться не желал и сегодня утром обозвал их с Лейлой бездельниками. За девушку Ниан оскорбился — уж она-то прислуживала госпоже исправно — и ответил резко, отчего Рей немного стушевался.
Это в первый день новенький показался Ниану дружелюбным, однако быстро стало ясно, что в первую очередь Рей нацелен на сближение с госпожой. Тадиус тоже посоветовал всем, включая Ирлис, быть с Реем настороже. Тот действительно задавал слишком много вопросов. Интересовался и привычками госпожи, и её правилами, и здоровьем, не упуская возможности попасться ей на глаза. Был возле неё и во время вчерашнего на остров развлечений, и сегодня, при гостях.
Ниан не расстраивался и не ревновал. Он знал главную тайну госпожи и понимал, что она намеренно оставляет в тени его и Лейлу.
К работе им всё-таки пристроиться удалось, так что бездельниками они этим вечером не были, а ничего плохого на территории госпожи, казалось, случиться не могло. Увы, реальность преподнесла сюрприз в высшей степени неприятный.
Когда Ниан в очередной раз возвращался к господам с бутылкой вина — ужин уже закончился, и те были заняты игрой, но выпивка по-прежнему пользовалась спросом, — он увидел Лейлу в обществе одного из гостей, бледного светловолосого человека. Оба стояли в стороне от дорожки. Вероятно, Лейла пыталась уйти с пути гостя, но это её не спасло. Сейчас мужчина держал девушку за руку и с нехорошей ухмылкой что-то говорил. Лейла застыла перед ним, сжавшись и опустив голову.
Ниана обдало леденящей волной. Два порыва столкнулись в нём: эмоциональный и рациональный. Возможно, он бы подчинился второму — бежать и звать на помощь госпожу, если бы рядом не появился порядком возмущённый Рей с совершенно сторонней претензией:
— Где вас с Лейлой носит? Гости хотят ещё вина и пирожных!
Ниан быстро глянул на него и тут же снова обернулся к Лейле, положение которой с каждой секундой становилось опаснее.
— А, ясно… — фыркнул Рей, не заметивший в происходящем неправильности. — Тогда ты неси вино, а я за пирожными.
Тут-то Ниан и совершил действительно серьёзную ошибку.
Ему казалось, что стоит отвести от Лейлы взгляд, стоит отойти на несколько шагов — и случится нечто непоправимое.
— Нет! — выдохнул он и сунул Рею бутылку. — Скорее беги к госпоже и скажи, что Лейле нужна помощь. Приведи её сюда!
Рей уставился на него с открытым ртом.
— Госпожа не будет сердиться, она отблагодарит тебя! Ну же! — Ниан повысил голос.
Рей кивнул и поспешил туда, откуда пришёл. Ниан тем временем бросился к гостю и Лейле.