ли?
— Вряд ли. И контролируй его, а то вцепится, — порекомендовал я.
— Так ты же сам ему тряпку в рот вставил и руки с ногами связал.
— Все равно контролируй, — сказал я, а следом слегка повысил голос. — Сейчас все идём к шатру!
Я не забыл поглядывать по сторонам. Не исключено, что мог объявиться ещё какой-нибудь нежелательный гость, но пока что всё было тихо. И нужно поторопиться: скоро рассвет.
— Здесь лежат ещё три тела и много амфор, — сказал я, находясь перед входом в палатку. — Нужно забрать их. Еще там есть алкоголь, пару-тройку полезных предметов и профессиональные картины, — я сделал особый акцент на последнем, памятуя, как жители катакомб относятся к искусству. — Выполнять!
На мгновение я почувствовал то, что ощущали благородные, когда пытались приказывать мне. Причина проста: после моих слов никто и не подумал сдвинуться с места. Бунт на корабле? В какой-то степени даже хорошо — именно этого я и добивался, но как же не вовремя! Осталось-то всего ничего.
— Сесть!
Жители катакомб тут же попадали на пятые точки. А Медведь, который так и нес благородного, знатно припечатал дворянчика головой о землю.
— Встать!
Бойцы поднялись, с полным непониманием глядя на меня.
— Подпрыгнуть пять раз!
И снова все всё выполнили. После я скомандовал зайти в шатер и забрать тела, но опять никто не шелохнулся. Я запустил в ход боевую артиллерию: прошептал Владе, чтобы на этот раз именно она приказала воякам сделать требуемое, но в ответ от неё услышал:
— Нельзя.
— Почему нельзя? — спросил я. Естественно, я помнил, что это территория благородных. И также помнил, что люди перешагнули грань дозволенного в тот момент, когда убивали одного дворянчика и лупили по морде второго.
— Сюда запрещено заходить корму, — с непогрешимой уверенность проговорила тигрица. Бойцы утвердительно закивали.
— И кто это сказал?
— Это все знают, — ответил Прапор.
— И что будет, если зайдете? — я еле удержался, чтобы не закатить глаза. Вот ведь суеверные олухи! Хотя я и про убийство дворян с помощью магии думал, что это всё россказни, а оно вон как получилось. Влада ведь тогда всё свое отведенное время потратила, хотя и не планировала это.
— В ту же секунду боги разгневаются и убьют этого человека.
— А у ревизоров защита от этого есть? Я про тех, которые сейчас валяются у катакомб.
— Нет. Корму запрещено сюда заходить, — повторил за тигрицей Демид.
— Всем закрыть глаза! — сказал я. — Чтобы не случилось, не открывайте их, пока я не прикажу!
На моей старой Земле есть пословица: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. И сейчас это мудрое изречение как никогда кстати подходило к данной ситуации. Говорить что-то этой безмозглой братии не имеет смысла — лучше показать. Нашел взглядом самого щуплого человека (а зачем лишний раз напрягаться?), поднял его и протащил в шатер. И снова гром не грянул. Да и с чего бы ему греметь, если я прекрасно видел, как ревизоры спокойно относят сюда склянки с кровью? Затем вернулся на площадь.
— Открывайте! — разрешил я, с усмешкой глядя на толпу. — Ну что, Лёня, говоришь, что боги в ту же секунду убьют наглеца, который пройдет через порог?
— Да.
— Эй, открывай глаза, — крикнул я, просунув голову в тамбур.
— Где это я? — послышалось из шатра. — Тут такие картины! Вы бы только это видели!
— Потом порассматриваешь их! Иди на мой голос!
Человек выбрался на улицу. Его дыхание стало прерывистым, глаза расширились до такой степени, что вот-вот должны были покинуть привычные пределы, а кожа побледнела. Я нахмурился. Сперва показалось, что боец действительно вот-вот умрет, но нет. Выждал минуту.
— Выдыхай! — я улыбнулся. — Ничего не случилось. А если вернешься обратно и принесешь полотно, то сможешь повесить его у себя дома. Оно будет только твоим.
— Какое полотно? — выдавил человек.
— Если точнее: картину. Ты ведь убедился, что боги не убивают за посещение таких мест! Ты жив и здоров. Так что не упусти случая.
Боец, помявшись, на пошатывающихся ногах вернулся в шатер. Послышался треск разбитой склянки, ругань, проклятия, а после он появился, сияя от счастья. В руках человек нес самый большой холст, на котором были изображены дворяне на фоне вычурного замка.
Люди тут же ринулись рассматривать картину. Слышались восторженные возгласы.
— А почему вблизи благородные кажутся простыми пятнами, а издалека приобретают нормальную форму? — задумчиво спросил у меня Прапор.
— А ещё тут очень много разных цветов. Как это вышло? — удивился Демид. — Они смешиваются между собой, но при этом будто дополняют друг друга.
— Да я будто сам около этого дома нахожусь, — сказал один из мужиков, тыча грязным пальцем в полотно.
— Аккуратней! — вызверился добытчик холста. — Испортишь же!
Боги! Что вообще происходит? Я не впечатлительный человек, но у меня чуть волосы дыбом не встали! Эти люди совсем недавно видели тела сотен своих знакомых, устраивали кровавую баню, стаскивали трупы на корм крысам. Да ещё и благородного превратили в кровавое месиво. А теперь смотрят на картину — и пускай весь мир подождет. Тьфу, шельма! Достали!
Миндальничать не стал: подошел к Демиду, схватил его за кисть и слегка ударил под локоть. После вывернул руку, довел его до входа в шатер и с прямой ноги отправил человека вперед.
— Эй, разведка, ты тоже можешь взять себе картину.
— А я? — слегка обиженно проговорил мужик, который проверят холст на прочность.
— И ты можешь. Иди! — я сделал приглашающий жест.
Боец не сдвинулся с места. Но потом, когда вернулся Демид с очередным полотном, всё-таки решился: он скрылся в помещенье.
— Хотите вы или нет, но среди вас каждый зайдет в этот шатер, — сказал я, обводя взглядом толпу. — Но картин там мало. На всех не хватить.
Молча стоявший Медведь швырнул на землю благородного и спросил:
— Точно ничего не будет?
— Точно, — заверил его я.
— Хорошо! — проговорил вояка и, смачно сплюнув, сделал шаг в неизвестность.
— Каждый зайдет внутрь? — уточнил Прапор.
— Ага. Каждый. Рекомендую поторопиться!
— Ладно!
Еще один человек ушел в неизвестность. За ним, помявшись, отправились и другие люди.
Откуда-то издалека до меня донесся слабый