раскат грома. Я почувствовал несколько крупных капель, которые упали мне на голову. Поднял глаза к небу. Сквозь тучи и облака просвечивал один из трех спутников этой странной планеты. На горизонте появлялась святящаяся полоска. Рассвет, товарищи! А ещё так много нужно сделать, а времени почти не остается. Но если подумать, зачем вообще торопиться? Ну займет пост смотрящего кто-то из других катакомб и что? Мир после этого рухнет? Нет. Жил тысячелетия до этого и проживет еще немного. А я могу за год-другой натаскать бойцов, вправить им мозги, а после захватить власть сперва в этом районе трущоб, а потом и во всех остальных. А после... После будем думать. Хотя это я малодушничаю. Чем раньше появится хоть иллюзорная, но власть, тем раньше я смогу сделать этот мир лучше и справедливей. Но сперва:
— Чего встала? — крикнул я Владе, которая так и не решилась зайти внутрь. Мой голос заглушала разыгравшаяся буря. — Вперед и с песней, внучка! Шагом марш!
— С какой песней?
— Да с любой! — я схватил её за ладошку и утянул за собой.
Глава 27. Наполеоновские планы
Пространство огласил столь сильный раскат грома, коего я и не слыхивал никогда. А ведь мне доводилось бывать в странах Центральной Африки. А там, скажу я вам, грозы не чета нашенским. Уж поверьте!
Амфоры, стоящие в шатре, затряслись. Да что амфоры? Казалось, что дрожит весь мир. В следующую секунду из окошек шатра полился яркий свет. Влада вырвала руки их моей ладони и приставила их к ушам. Жители катакомб повторили движение за тигрицей. Я не стал строить из себя героя и последовал за остальными: заткнул слуховые отверстия пальцами и по привычке открыл рот (хотя ещё зачем-то зажмурил глаза, но тут уж сыграли вбитые годами инстинкты). А следом раздался взрыв, который заставил сердце забиться чаще. Ударная волна прошла через всё тело, волосы в наэлектризованном воздухе слегка поднялись, а дыхание перехватило. Непередаваемые ощущения! Страха не было — только восторг.
Бойцы убрали руки — я повторил. Подспудно думал, что услышу множественные трели сигналов машин, но на улице было тихо. Ничего удивительного: я же, мать твою за ногу, в другом мире! И тут нет автомобилей, светофорных говорильней и музыки из магнитофонов. Хотя и про «тихо» я погорячился. По крыше хлестал дождь. Тент натянулся, но нигде не появилось и намёка на протечку. Эх, паскудники, качественную халупу сделали для аристократишек! Тут уж не поспоришь.
Грешным делом, я подумал, что всё-таки прогневил богов: мне ведь говорили, что нельзя простому корму заходить в шатёр. Но люди вели себя вполне естественно и даже в какой-то степени расслабленно. Они взирали на картины на стенах, рассматривали статуэтки на полках, а некоторые (видимо из самых наглых) прикладывались к бутылкам с алкоголем. Хотя последних можно было понять: они впервые посетили место, куда не отваживался заходить никто, включая отъявленных храбрецов и вольнодумцев (судя по всему, к ним относились только те, кто сейчас присутствовал здесь — рядом со мной). А до этого убили игрока, что ранее считалось если и не невозможным, то близким к этому.
— Как-то мало крыс, — невпопад крикнул Демид, на спине которого отчетливо виднелся след от моей ноги. Он растирал плечо, но при этом и не подумал бросить на меня косой взгляд. Ещё бы: в его руках была картина, изображающая колоссальную площадь, на которой стояли коленопреклоненные благородные. Хотя поза для дворян была по меньшей мере странной. Думал, что здесь такое не принято.
— Я тоже заметил, — сказал Прапор. Он жестами показывал, кто именно будет нести троих мертвых ревизоров. — Странно это.
— Вы сейчас о чем? — поморщившись, спросил я. Вот не люблю, когда не понимаю, о чем говорят люди. К тому же мне важны и крупицы информации, которые расширили бы мои знания об этом мире.
— Так крыс мало, — прорычал Медведь. — Обычно перед сильным ливнем они поднимаются на поверхность.
— Это у вас примета такая? — я с неудовольствием рассматривал вольницу, что царила в шатре. Люди потрошили кровати, сгребали статуэтки и прятали всё, до чего могли дотянуться. Будто неотесанные варвары, чесслово. Да если судить по огромному слою пыли, то сюда несколько лет никто не заглядывал. Никуда бы предметы не делись.
— Примета? Нет, конечно. Они же тоже хотят жить. Нижние уровни катакомб вода может залить, — объяснил один из лучников. — А что это такое? — он показал на стоящую в углу буржуйку.
— Печка, — буркнул я. И вот интересно: мне их сейчас останавливать или нет? С одной стороны мне нужны верные и преданные солдаты, с другой — нужны люди и со своей головой на плечах. Один всё равно много не навоюю. Эх, наверно, ничего сейчас не скажу. Они чуть ли не впервые в жизни нарушили все мыслимые или немыслимые запреты. Представляю, какой адреналин играет у них в крови! Пусть уж отведут душеньку мародеркой. Скоро им всем нужно будет сделать ещё одну вещь, которая пошатнет их мировоззрение ещё больше. А раз они так любят искусство, то, надеюсь, оно отвлечет их от тяжких мыслей.
Буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Да, пару раз ещё громыхнуло, но не более того. Через минуту полоса мощного ливня превратилась в моросящий дождь. Странная погодка. Интересно, такая тут в порядке вещей или мне довелось увидеть нечто необычное? Услышал, как Демид говорит, что крысам всё-таки можно доверять. Действительно — воды было не так много, как могло бы показаться на первый взгляд, так что грызуны не зря не паниковали. Честь им за это и хвала!
Я стоял в тамбуре и наблюдал за валяющимся благородным. Без пригляда оставлять его — себе дороже. Пленник был жив. Он слабо шевелил пальцами, пытался разлепить веки и жалобно стонал. Да-да, детоубийца, это только начало! Легкой и быстрой смерти ты теперь точно не дождешься. Мразь, подопытный кролик и неиссякаемый источник знаний в одном лице — что может быть лучше?
Довольные бойцы, нагруженные честно добытым скарбом, выходили на улицу. Их радостные и возбужденные лица сменялись обеспокоенностью и даже страхом. Они увидели дворянина, лежащего на мокрой земле.
— Ну что, вспомнили, зачем вы здесь? — спросил я с усмешкой. — Или думали, что ваша вылазка была только для проникновения в шатер?
— Ильич, — нарушила повисшую тишину Влада, —