указаний. – Мне нужно, чтобы ты включилась и помогла мне со всем разобраться. Папуля не хотел бы, чтобы мы свернулись калачиком и подохли от тоски. Он бы хотел, чтобы мы работали сообща.
Что-то их все же объединяло. Знание. Перл понятия не имела, что папуля сотворил с Грейси, где он ее подобрал и почему решил приютить. Но кое в чем он не ошибся – они были сестрами. Сестрами по несчастью. Этот ужасный момент, папуля – или кем он был для Грейси? – связали их крепче родственных уз.
Грейси бросила взгляд на тела, а затем снова подняла глаза на Перл. Настал момент истины. Уж не грохнется ли она в обморок? Не разразится ли очередной истерикой? Не начнет ли верещать? Не убежит ли куда подальше? Пришло время Грейси выбирать свой путь. Перл выбрала много лет назад – в Пекосе, когда впервые назвала себя Энн. Она выбрала папулю. Выбрала жизнь, хотя понятия не имела, к каким последствиям приведет ее решение. Перл умела многое – но в первую очередь она умела выживать. Она выбрала сразиться за право встретить новый рассвет.
Какое же решение примет Грейси, эта маленькая серая мышка, которую папуля определил ей в сестры? Кем она была в глубине души?
Время отсчитывало секунду за секундой. Грейси неуверенно оглядывалась по сторонам. Наконец замешательство на ее лице сменилось решимостью. Ее челюсть напряглась, взгляд прояснился. В этот момент Перл увидела в Грейси то, что, должно быть, видел папуля. Она была одной из них.
– Хорошо, – кивнула Грейси, глядя Перл в глаза. – С чего начнем?
Глава тридцать пятая
Кора
– Почему ты никогда не рассказывала нам об этом, мама? – укоризненно спросила Селена. Ее глаза потемнели от негодования. – Тебе не приходило в голову, что мы имеем право знать?
Кора почувствовала, как внутри закипает ярость. Селена даже не пыталась ее понять. Она злилась на Кору постоянно – начиная с подросткового возраста. Она всегда находила причину. То Кора была слишком строгой, то не понимала «современного» мира, то раздражающе беспокоилась по пустякам. В тринадцать лет Селена разругалась с Корой так сильно, что нормально общаться они стали только после того, как она уехала учиться в колледж. Зато отца Селена боготворила. Его падение нестерпимо задело ее. Марисоль всегда была «маминой дочкой», ласковой, привязанной к Коре. Они по сей день общались ближе, чем Кора когда-либо общалась с Селеной. Не то чтобы она любила свою младшую дочь меньше. Скорее… их меньшее связывало.
– Нет, – сказала Кора резче, чем намеревалась. – Не приходило. Потому что, знаешь, кто должен был рассказать тебе об этом? Твой отец. Так что, если собралась бросаться обвинениями, вини его.
Селена громко втянула воздух и резко выдохнула. Кора глянула на ее лицо, на отразившееся на нем недоумение и разочарование, и ее сердце сжалось.
– Мама… – Селена подперла лоб рукой. – Эта женщина… Перл… Мы встретились в поезде. Она заговорила со мной. Не знаю почему, но я рассказала ей… кое-что о своей жизни.
– Что, например?
– Про Грэма. Потом она стала закидывать меня сообщениями. А теперь еще и Женева пропала.
– Ох… – Кора почувствовала вину. На что была способна эта девушка? Сколько вреда она уже причинила!
Через несколько недель после первой встречи с девушкой Кора заметила, что с одного из счетов, о котором, Даг думал, она не знала, исчезла крупная сумма денег. В своей жизни Кора совершила много ошибок – но она никогда не была одной из тех женщин, которых не заботили деньги. Даг хотел единолично управлять их бюджетом, но ей всегда удавалось получить доступ к счетам. Провести ее было сложно. Если не выходило по-хорошему, она вынюхивала номера счетов и пароли тайком. Она скрупулезно подсчитывала сбережения, надеясь с этих денег оплатить дочерям высшее образование – хотя бы колледж. Она выжидала. А потом наконец собиралась уйти.
Как-то вечером, когда Селена ночевала у подруги, Кора сцепилась с Дагом – из-за бесследно исчезнувшей круглой суммы, из-за слоняющейся вокруг их дома странной девушки. Кора ожидала, что он, как обычно, станет все отрицать, обвинит ее в нестабильности и вылетит из комнаты, яростно хлопнув дверью, – это была его любимая тактика. Но на этот раз она уже успела позвонить адвокату. Она была сыта этой жизнью по горло.
Как ни странно, отрицать он ничего не стал. Вместо этого он расплакался. Все его маленькие тайны выплыли наружу, вся его ложь вскрылась. О Перл. О второй семье – о женщине и двух детях в Атланте. О третьей – пока просто любовнице. Он утверждал, что болен. Что нуждается в помощи.
Умолял простить его.
Нет, она не могла. Не могла в очередной раз закрыть глаза. Больше нет.
Домино. Достаточно было уронить одну – чтобы упали все. Так их жизнь и разрушилась – из-за короткого визита Перл. Дочери Дага от одного из его многочисленных романов на стороне. Единокровной сестры Селены и Марисоль. Она пришла не только за деньгами. Она хотела отомстить. Она размазала Дага по стенке – самой обыкновенной правдой.
Кора рассказала Селене все, что так отчаянно пыталась скрыть. На этот раз она не упустила ни единой детали.
Когда она закончила, на кухне повисла тишина, нарушаемая только доносящимся из прихожей тиканьем напольных часов и раздраженным сопением Селены.
– Прости, – сказала Кора, не дождавшись от дочери никакой реакции. Ее глаза словно остекленели, нога нервно подрагивала. – Прости, что столько утаила от тебя. Я правда хотела как лучше.
Ее слабая попытка оправдаться потонула в напряженном молчании.
– Значит, – наконец заговорила Селена, – она наблюдала за нами – наблюдала за мной – все эти годы?
От этой мысли внутри у Коры похолодело. Неужели и правда наблюдала?
Кора отпустила прежнюю жизнь. Позволила прошлому раствориться в настоящем, которое она строила вместе с Пауло. Превратила все, что пережила, в бесправные воспоминания. Дага, его измены, его отвратительное желание удержать ее на коротком поводке. Кора почти не вспоминала о нем – как и о Перл, брошенной девочке, которая мечтала насолить своему отцу. И сделала это.
– Чего она хочет? – спросила Селена.
– Возможно, еще денег, – ответила Кора. – Твой отец… Не уверена, что он сберег свои активы. Не знаю, сколько у него осталось и продолжал ли он ей платить. Понятия не имею.
Так она сказала. Но она знала, что Перл хотела вовсе не денег. Она никогда не охотилась за наживой. Она несла боль. Ей нравилось видеть чужие страдания – из-за психологической травмы, которая разъедала ее изнутри. Кора поняла это еще тогда – увидев ее в продуктовом магазине и близ собственного дома. И