Читать интересную книгу Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 3 - Макар Троичанин

- Отставить! – громко донеслось с кровати в углу комнаты за столом, где лежал на спине в белой рубахе пятый. Лица его не было видно. – Ты его знаешь, Псих?

- Он меня, сволочь, с поезда… - пострадавший замялся, выбирая не стыдное определение, - …столкнул. Хорошо, что насыпь оказалась крутой и травянистой, а то бы мне хана. Дай мне его, я с ним поквитаюсь.

- Ты уже взял своё, - усмехнулся лежавший невидимка, очевидно, главарь шайки. – Ещё хочешь?

- Пришью падлу! – стал подниматься бывший капитан, хватая со стола нож.

- Давай, - разрешил главарь, не поднимаясь. – Но если он тебя придавит, никто не вступится, ясно?

Лже-капитан, памятуя о прошлом и получив убедительное предупреждение сейчас, замедлил с вожделенной местью, тяжело дыша и не решаясь что-нибудь предпринять в одиночку.

- За что столкнул-то? – спросил лежавший, поняв, что стычки не получится.

- За что… - проворчал, утихая, вылетевший с поезда, - ни за что! – он присел к столу боком, устрашающе поигрывая финкой. – Мы в тамбуре с одним фраером устроили правилку между собой, а он вклинился, быком налетел. Я бы его уделал, да поскользнулся…

- Что-то ты часто поскальзываешься, - с иронией заметил судья. – Любишь придурком прикинуться.

- Хитрый, блядина, - продолжал, будто не слышал замечания, Псих, - ловкий, гад, вывернулся как уж. Теперь не вывернется! Кранты тебе, шушера! – он зло посмотрел на обидчика, испепеляя взглядом.

- Сиди, - приказал главарь. – А ты что скажешь? – обратился к Владимиру. – Луну нам не крути, выкладывай правду.

Полную луну крутить Владимир не собирался, но месяц повесить надо было. Он скупо рассказал, как капитан пытался столкнуть с подножки молоденького младшего лейтенанта, раненого в ногу, как Владимир заступился за слабого, а капитан вытащил нож и бросился на защитника, но неправильно рассчитал свои силы и возможности, к тому же, нечаянно поскользнулся на подножке и улетел в открытую дверь наружу. Утром разъярённый майор СМЕРШа допрашивал весь вагон, но никто ничего не знал об исчезнувшем ночью капитане и его чемоданах, которые были выброшены вслед за хозяином, чтобы можно было подумать, что он сошёл на какой-то станции. Спасённый младший лейтенант видел, что в громадных кожаных баулах было заграничное барахло, а в маленьком плоском чемоданчике – деньги, плотно уложенные в пачках до самого верха, которыми владелец хвастался, расплачиваясь вечером за карточной игрой. Владимир намеренно не упомянул о драгоценностях, чтобы Псих не сомневался, что чемоданчик улетел во тьму, не раскрытый лейтенантами, и добавил, что майор был настоящим – его узнали некоторые из демобилизованных, а капитан – поддельным, вот этим – Психом, как его тут называют. Ясно, что оба были в сговоре, и младший помогал переправить награбленные смершевцами ценные вещи и деньги. Владимир кончил. Наступила минутная тишина.

- Колись, Псих, что за деньги и барахло? – глухо и жёстко приказал один из сидевших за столом.

- Не было у меня ничего! – затравленно заорал помощник мародёров. – Брешет шалашовка! Фуфло толкает! Углы – не мои, младшего лейтенанта.

- И он их выбросил, - подсказал спрашивающий.

- Не видел я, этого курочьте.

- Заткни трепало! – рявкнул главарь, так и не показавший лица. – В капитаны, значит, выслужился, сексот? И сейчас сучишь, дерьмо? То-то нас менты вычисляют ещё до дела.

Один из сидевших стал медленно подниматься. Псих вскочил, выхватил из внутреннего кармана пиджака пистолет и, опрокинув табуретку, начал пятиться задом к выходу, напрочь забыв о том, с кем собирался посчитаться.

- Не подходи! – закричал затравленно. – Приземлю! Голыми руками не возь… - и замолк, повалившись вперёд и громко стукнувшись дурной головой о пол.

Он снова и, похоже, в последний раз поскользнулся. Вот уж истинно: кому не везёт, тот, и в носу ковыряя, сломает палец. Двух негромких хлопков из-за истеричных криков Психа почти не было слышно. Стрелял, лёжа, атаман-снайпер и стрелял, как сообразил Владимир, из пистолета с глушителем.

Сразу же в боковушке что-то загремело, упало, зашевелилось, зашлёпало, дверь распахнулась, и на пороге появилась заспанная, с помятым лицом, тусклыми глазами и разлохмаченной смолью густых волос… Марина.

- Что за шум, а драки нет? – спросила недовольно, увидев валявшегося на полу с вывернутой в сторону мордой неудачника. Брезгливо поморщилась и определила: - Опять нажрался до усрачки, скотина!

Кто-то, засмеявшись, попробовал пошутить:

- В последний раз: больше не будет, - но, не поддержанный остальными, быстро смолк.

- Оттащили бы к стене – смотреть противно! – Марина пнула неподвижное тело в бок ногой, обутой в домашний тапочек без задника.

Двое беспрекословно выполнили желание брезгливой дамы, уволакивая за трупом размазанное красное пятно.

- На, тебе! – догадалась привередница. – Опять разборки! Чего не поделили-то?

- Этого, - ответил один из тёмной компании, указывая рукой на вжавшегося в стену у двери Владимира.

Марина посмотрела туда, разглядела бывшего любовника и вспыхнула неподдельной радостью.

- Володичка!? Ты? – и, не стесняясь, кинулась парню на шею, обхватила руками голову и жадно прильнула губами к его вялым губам. Оглянулась и, не разжимая объятий, объявила:

- Этот – мой. Никакой делёжки не будет, - и снова принялась целовать пассивное лицо оторопевшего от бесстыдного натиска Владимира.

И он вновь, как прежде, ощутил жаркое волнующее девичье тело, крепкие груди, увидел притягивающий, затуманенный желанием, блеск дьявольских чёрных глаз, услышал новый неприятный запах нечищеных зубов и устойчивого водочного перегара из приоткрытых, прекрасно очерченных, негритянских губ, готовых целоваться долгими ночами до умопомрачения.

- А меня?

С трудом освободившись от объятий осатаневшей и одновременно обмякшей, липнущей Марины, Владимир, наконец-то, увидел лицо главаря, соизволившего подняться с ложа и неслышно подойти к разгорячённой парочке. Это было знакомое смуглое остроскулое лицо в шапке кучерявых цыганских волос – лицо Бунчука. Того самого разведчика, лишившегося звезды Героя, всех наград, офицерского звания, гражданства и свободы из-за любви к немецкой девушке Катрин, который возвращался к ней, сбежав из СМЕРШа, когда его встретил Владимир в пустом товарняке, предназначенном для скотской перевозки врагов народа, скопившихся в фильтрационных лагерях на границе советского государства. Владимир отдал тогда разжалованному и гонимому разведчику пистолет, отобранный у бандита, грабившего мешочников. Встретив в воровском вертепе Марину, он уже не удивился Бунчуку – слишком невероятны были встречи, чтобы уложиться в нормальный разум.

- Ты – потом, - безжалостно отшила нового любовника непостоянная женщина. – Володя – самый первый и самый любимый, - и она снова всем телом прильнула к краснеющему от стыда парню и снова поцеловала в губы, не обращая внимания на его сопротивление.

Неизвестно, сколько и как продолжалась бы любовная сцена, если бы на крыльце и в коридоре не послышался топот, и в дверь не ворвался, тяжело дыша и ничего не видя в полумраке, Сашка.

- Ни с места! – заорал он от отчаянья фальцетом. – Сейчас будет милиция!

Урки мгновенно ощетинились стволами и разбежались по стенам, держа дверь под прицелом. Но вместо милиции вошёл оплошавший сторож.

- Бегом заскочил, сволочь! – прохрипел он виновато. – Давай, выметайся, блядёныш, - схватил Сашку за плечо, но Бунчук остановил расправу:

- Оставь. Какая милиция? – презрительно спросил у ничего не соображающего нарушителя спокойствия, различившего, наконец, во тьме друга в объятиях женщины. – Где ты её видел? Здесь, на толчке, мы – и милиция, и следователи, и судьи, понятно? Так что веди себя прилично в чужом доме. – Потом строго приказал Марине: - Отлипни, хватит, - и та послушно отошла в сторону, освобождая облегчённо вздохнувшего парня. – Твой? – спросил о Сашке.

- Напарник, - ответил Владимир, отделяясь от стены и не решаясь отряхнуть от побелки и грязи спину, - вместе пришли.

- Узнал? Не ожидал такой встречи? – Бунчук протянул руку: - Здорово, - и руки американского агента поневоле и русского уголовника поневоле сплелись в крепком дружеском рукопожатии.

- Не ожидал, - признался Владимир, поёживаясь взмокшими лопатками и ослабевая напряжённым телом. – Ты не добрался?

- Длинный разговор, - уклонился от объяснения давнего разворота на 180о  бывший разведчик. – Зачем пришёл?

- У него луковочка золотая, фартовая, с наручником, - объяснил возникший как привидение из тёмного угла посредник.

Бунчук повернулся к нему.

- Тебе сколько раз говорилось, чтобы клиентов на хазу не водил?

Виновник снова исчез в темноте.

- Покажи, - попросил строгий атаман, протягивая к Владимиру руку.