— Это выгодный брак, — кивнул король. — Я хорошо знаю их и принадлежащие им земли.
Торк обернулся и извиняющимся взглядом посмотрел на Руби, словно поняв, какую боль причинило ей упоминание о свадьбе.
Потом король обратился к Руби, расспрашивая ее о будущем. Он, очевидно, не поверил ее словам о путешествии во времени, но посчитал ее ясновидящей, одной из тех, которые могут заглядывать в будущее. Как ни удивительно, собственная судьба интересовала его не так, как искусство, литература и образование.
— Каждому ребенку дана возможность бесплатно учиться целых двенадцать лет?! — воскликнул он. — Но почему? Неужели страна не нуждается в солдатах в смутные времена и в фермерах в мирные! И чему они могут учиться столько времени?
Руби улыбнулась, взглянув на Торка и Селика, усевшихся в больших резных креслах и с удивлением взиравших на нее, и пояснила:
— В моей стране в армии служат добровольно. Вербовки больше нет. А фермерство теперь не так распространено. В школах изучают… историю, работу с цифрами, растения и животных, музыку, искусство и, конечно, сначала чтение и письмо…
— Все учатся читать и писать? — потрясенно осведомился король.
— Да, все.
Подобное никак не укладывалось у мужчин в голове.
— Наверное, то, что скажу, будет тебе интересно, поскольку ты так любишь книги. Много лет назад появился такой материал, названный бумагой. Это что-то вроде пергамента, но гораздо тоньше и дешевле. Теперь у всех в домах есть книги, не только у богатых.
— Хотел бы я когда-нибудь попасть в твою страну, — вздохнул король и попросил рассказать одну из тех историй, которыми так прославилась Руби.
Та рассказала все сказки, которые помнила, и король долго сокрушался, что его лучший писец болен и не может записать все на пергамент, и попросил Руби повторить все на следующий день.
Потом она спела «Руби» и «Люсиль» и еще одну балладу из бродвейского мюзикла «Камелот», которая, как ей показалось, особенно понравится королю Ательстану, и так и оказалось, хотя валлийский король Артур был известен постоянными войнами против саксов. Ательстан даже попросил Руби развлечь вечером гостей.
— Я должен попросить прощения и отказаться, — вмешался Торк. — Утром мы отплываем в Нормандию.
— Нормандию? Зачем? — спросил король, подозрительно сузив глаза. Руби показалось, что король не очень любит ее предка Грольфа и вряд ли одобрит внезапный союз между Нортумбрией и Нормандией.
— Руби объявила себя внучкой Грольфа, — пояснил Торк, — и Зигтриг велел отвезти ее туда.
«Господь благослови Торка за то, что не вдается в подробности», — подумала Руби и благодарно посмотрела на викинга, хотя тот не обращал на нее внимания, устремив взгляд на насторожившегося Ательстана.
— Как интересно, — наконец обронил король, уже по-другому глядя на Руби. — И поскольку вы отплываете только утром, почему бы сейчас не пойти к кораблям и все подготовить к отъезду? А вечером вы сможете принять участие в празднествах. Оставь Руби здесь, я еще хочу побеседовать с ней.
Торку, по-видимому, эта идея крайне не понравилась, но он ничего не сказал, лишь плотнее сжал губы. Селик явно забавлялся ревностью и раздражением Торка.
После ухода викингов Ательстан подвинул кресло поближе к Руби и велел придворным удалиться.
— Когда я был ребенком, мой дед Альфред накинул мне на плечи алую мантию и пристегнул к поясу меч в золотых ножнах. Многие посчитали, что это добрый знак и что я рожден для трона, но это вовсе не так. Моя мать была прекрасна, как солнце, но родилась пастушкой, и мой отец Эдуард не женился на ней.
— Не понимаю. Почему ты говоришь все это?
Король поднял руку, призывая ко вниманию.
— Отец был женат дважды, и обе жены считались королевами. Я король-опекун и берегу трон для братьев. И поэтому должен оставаться…
— Целомудренным, — закончила Руби, наконец поняв, к чему клонит Ательстан.
— Я слыхал, что ты…
— Распустила язык в Джорвике и рассказала женщинам о том, как не допустить зачатия.
Обаятельный молодой король улыбнулся, довольный, что Руби прекрасно его понимает.
— Это целомудрие… не так уж легко соблюсти, — признался он, весело блеснув глазами.
Руби рассказала ему обо всем, что знала, хотя знала она не слишком много, но король с огромным интересом выслушал ее.
Вечером Руби, в зеленой шелковой тунике, подаренной Астрид и украшенной брошами Торка, сидела в холле, рядом в королем. Вернувшихся Торка и Селика посадили гораздо ниже.
Руби пыталась внимательно прислушиваться к словам короля, но то и дело посматривала на Торка, пронзавшего ее яростным взглядом. Он опрокидывал чашу за чашей, а Селик, явно подсмеиваясь над товарищем, то и дело дружески похлопывал его по плечу. Торк со злостью стряхивал его руку.
Король Ательстан, достаточно наблюдательный человек, наконец шепнул Руби:
— Торк зеленеет от зависти, дорогая. Должно быть, очень вас любит.
По правде говоря, Торк был красен в ярости, особенно при виде короля, что-то шепчущего на ухо возлюбленной, и Руби испугалась, что он может совершить такое, что вызовет гнев монарха.
— Я должна идти, — сказала она Ательстану.
— Но не прежде, чем споешь для нас, — потребовал король и поднял руку, приказывая убрать столы.
Руби снова спела все песни, даже «Помоги мне пережить эту ночь», и при этом смотрела прямо на Торка, надеясь, что он догадается, кому предназначена песня. Как только Руби сошла с возвышения, Торк оказался рядом и разъяренно потащил ее из холла.
— Никогда, никогда не делай со мной такого! — процедил он сквозь стиснутые зубы.
— Чего именно?
— Не смей выставляться перед королем. Он что, отказался от обета целомудрия?
Руби рассмеялась бы, но Торк явно не шутил, и она внезапно почувствовала, как ему больно. Она решила было рассказать о разговоре с королем относительно способов предохранения, но поняла, что Торк вряд ли оценит юмор ситуации. Может быть, позже.
— Я не заигрывала с королем. Только говорила с ним, — терпеливо объяснила она.
— Кровь Тора! Да он просто распустил слюни над тобой!
Они почти добрались до спальни, когда Руби заговорила о том, что беспокоило ее весь день.
— Торк, нужно поговорить о том, что случилось между нами прошлой ночью. Это было хотя великолепной, но ошибкой. Ты напомнил мне об этом, когда рассказал королю о помолвке с Элис. Нам нужно быть сильными. Нельзя допустить, чтобы это случилось снова.
Торк открыл дверь, втащил ее в комнату, прижал к стене всем телом и начал жадно целовать. Не в силах насытиться, он поднял ее за талию, так, что ноги оторвались от пола, а лоно вжалось в его возбужденную плоть.