Вернувшись в Белый дом, я пошел докладывать Ельцину. Он уже знал, сидел с недовольным видом: мол, упустили. Потом узнал, что кто-то вместо меня успел доложить: «В результате неумелых действий Иваненко Пуго застрелился»
(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России. «Россия», 1–7 сентября 1993 года).
Тем временем к памятнику, медленно раздвигая толпу, подъезжал крытый фургон. Его появление было встречено бурной овацией, так как все понимали, что сейчас начнется следующее действие грандиозного спектакля. Сразу несколько рук подхватили свисающий с памятника трос и стали прикручивать его к крюку на заднем бампере. Еще немного — и под радостные вопли зрителей мотор взревел, машина дернулась и медленно стала двигаться. Толпа резко отхлынула в ожидании падения исполина. Провисший трос натянулся, раздался металлический скрежет, надрывный вой двигателя, но памятник даже не стронулся с места.
— Крепкий, зараза! — крикнул кто-то.
— Ничего, ща завалим! — ответил ему один из парней, суетившихся около автофургона. Он был явно в сильном подпитии, потому что долго не мог попасть тросом в достаточно широкое отверстие.
На второй попытке трос оборвался, чудом никого не задев взметнувшимся концом. Но кураж толпы от этого не убавился. Наоборот, неудача все более и более распаляла ее, делала ее агрессивной и злобной.
Протиснувшиеся к постаменту двое депутатов, которых Кузин не раз видел по телевидению, призвали толпу прекратить попытку снести памятник. Они говорили что-то про подземные кабели и туннель метро, которые могут быть повреждены в результате падения бронзового «истукана», об опасности, которой подвергают себя люди, находящиеся в непосредственной близости от памятника, но это не возымело никакого действия на толпу. Напротив, она стала возмущенно шуметь, обзывать депутатов «провокаторами», всячески их оскорблять и прогонять с места «исторического» события.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Вечером на площади Дзержинского собралась огромная толпа. Послышались крики: «Давайте вскрывать здание!» Звоню Шебаршину, он исполнял обязанности Председателя, правда один день всего. На вопрос: «Что делать будем?» он ответил: «Я команду на открытие огня отдавать не буду». Я позвонил Ельцину, говорю: «Собирается толпа, раздаются призывы врываться в здание, достать архивы… Допустить этого никак нельзя». Он отвечает: «Я согласен. Сейчас позвоню и дам команду Гавриилу Попову». Через некоторое время на площади появились Гаврюша со Станкевичем, отвели толпу от стен здания КГБ и занялись памятником…»
(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России).
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Когда сносили памятник Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому, я был в здании КГБ. Я попытался переговорить с Пономаревым, Крючковым… Никого нет! И вот тогда я позвонил Аркадию Ивановичу Вольскому,[132] проинформировал об обстановке… Попросил немедленно оповестить руководство Москвы. Руководства КГБ нет! Я наблюдал из окна и видел все, что там творилось… Это же был полный паралич руководства КГБ СССР! Вольский кому-то позвонил, наверное Гавриилу Харитоновичу, и появился Станкевич. Но он не делал ничего для того, чтобы снизить градус напряжения… Подъезжали машины, выгружали водку. Если бы они пошли на штурм, то взяли бы здание легко. И картотеки, и все остальное… После этого я понял, что нами руководят недалекие люди…»
(Е.М. Войко, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Я представил себе возможный захват здания КГБ, как это делалось в некоторых странах Восточной Европы. В сейфе были оперативные материалы… Сидя в кресле, я думал о прожитой жизни, о той тяжелой работе, которую всю жизнь делал с душой, не считаясь со временем и здоровьем, в ущерб своей семье, о неизвестном завтра. На душе было муторно… Рушились идеалы, наступило отрезвление. Что ждет страну завтра?.. Я взял из сейфа пистолет, зарядил его, положил на стол и решил для себя: поглумиться над собой не позволю, если дело дойдет до этого…»
(И.И. Леган, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР. «КГБ — ФСБ: взгляд изнутри». Москва, 2001 год).
Возня со сносом памятника Дзержинскому явно затягивалась, и энергия толпы стала искать выхода в каких-то других радикальных действиях. Кузин не заметал даже, кто первый призвал к штурму здания КГБ, но уже через несколько минут со всех сторон стали доноситься крики:
— Возьмем это чекистское гнездо!
— На штурм!
— Долой гэбэшную банду!
Один из мужчин, с которыми Кузина познакомил Борис, взобрался на подножку машины. В руках у него неизвестно откуда взялся микрофон.
— Люди! — кричал он, — Демократия победила! Заговорщики — в тюрьме! Но победа не будет окончательной, если мы не разгромим это преступное логово! Именно сюда ведут все нити управления переворотом! Здесь, в этом зловещем доме, был штаб путчистов! Сейчас там… — он громко икнул и указал рукой на здание, — уже почти никого нет — одни сбежали еще днем, другие вообще не вышли на работу, третьи…
— Там же охрана! — выкрикнул кто-то из толпы.
— Да, там охрана. Но она полностью деморализована! Их главарь — в Лефортово,[133] их начальники не сегодня завтра тоже будут на нарах! Уверяю вас, сопротивления они не окажут!
— А если будут стрелять?
— Не будут! Вспомните, как было в Восточной Германии! Народ разгромил «штази», и ни один охранник не оказал сопротивления! А это ведь немцы! У них приказ — это все. Но даже и они…
— Ладно, все ясно! Ребята, давай попробуем!
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «…Толпы народа все крушат, снимают памятник Дзержинскому, призывы к штурму… Прибежал комендант здания. «Что делать, какие команды в случае прорыва?» Решили с Шебаршиным — стрелять ни в коем случае нельзя, максимально усилить запоры. Я позвонил Ельцину — он на митингах. Нашел Бурбулиса, сказал, что прорыва в здание ни в коем случае допустить нельзя: тут документы, архивы, может пролиться кровь… У Шебаршина находились народные депутаты Леонид Гуревич и Илья Константинов,[134] они тоже помогли. В итоге главная задача — не допустить разгрома — была выполнена. Но Когда вокруг здания бесновалась толпа и снимали памятник Дзержинскому, печки в КГБ СССР работали на полную мощность. Прежде всего сжигались материалы на ценную агентуру, чтобы не допустить расшифровки этих людей…»
(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России. «Россия», 1–7 сентября 1993 года).
ИНФОРМАЦИЯ: «…Москва кипела, бурлила, срывала красные знамена и низвергала с пьедесталов памятники. Закрывала партийные здания и газеты… Демонстранты рвутся на штурм нашего комплекса зданий на Лубянке и требуют вскрыть архивы…»
(С.Н. Алмазов, начальник Главного управления по борьбе с оргпреступностью АФБ России. «Налоговая полиция: создать и действовать». Москва, 2000 год).
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Когда толпа пыталась сбросить памятник Дзержинскому, я находился в здании. Я шел от нашего кабинета в торцевую сторону дома два, чтобы посмотреть на площадь. Навстречу мне попались «собратья но оружию» — сотрудники одного из управлений КГБ СССР. Один из них сказал: «Ну что, КГБ России, унимайте своих героев! Им ведь все равно — нас пришлепнут, да и вас заодно!» Это было сказано с такой безысходной злостью, что я не пошел дальше, а вернулся в наш кабинет…»
(Л.К. Стрельников, начальник Секретариата КГБ России).
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Когда толпа бушевала на площади Дзержинского, я был в колонном зале дома два. От штаба я был назначен ответственным за четвертый подъезд. Оружия нам не выдавали, у нас были только дубинки… Нам была придана группа «А», полностью вооруженная и экипированная. Правда, никого не обеспечили ни кормежкой, ни водой, ничем… Пришлось со столовой договариваться, чтобы хотя бы покормили ребят…
Главная задача — защитить архив КГБ СССР, прежде всего «особую панку», картотеки агентуры, картотеки оперативного учета… Вот тут мы немного дрогнули… Мы понимали, что в случае прорыва толпы в здание стрелять бы никто не стал… Выломать дубовые двери труда особого не составляло… Ну, забаррикадировались бы мы внутри — что это дало бы?
Настроение было дрянь. Как будто мне в душу нагадили. Что же это за руководители? Не могут ничего — ни задачу поставить, ни четкие установки дать…»
(Ю.И. Скобелев, помощник начальника Десятого отдела КГБ СССР).
Толпа загудела. И хотя возгласов в поддержку штурма было гораздо больше, чем сомневающихся, пока никто не решался действовать.
Вдруг в стороне раздался звон разбивающегося стекла. Видно, кто-то рискнул бросить камень в массивную дверь центрального подъезда, выходящего на площадь. Тут же несколько человек стали ударять палками и железными стержнями по решеткам окон, металлической окантовке и фигурным ручкам дверей. Толпа стала смещаться от памятника в сторону фасада здания КГБ.