и им многого не надо для домика… но ведь она даже понятия не имеет, где они живут и из чего ей строить. Песок, глина, может быть, заколдованные маленькие кирпичики?
Ладно, чем дольше она думает, тем меньше у неё времени. Может, это, конечно, и к лучшему, она, по крайней мере, только постарается спасти Кейтилин, и в случае неудачи её совесть будет чиста.
— Хорошо, — сказала Тилли. — Хорошо, я согласна. Где вам эти домики строить?
* * *
— Посмотри, какая странная, — прошуршал Игнорик, повиснув на одной ноге. — И чего ей неймётся?
— Ушла бы, и меньше проблем у неё было! — поддержал Игнорика толстый братец Пузырь. Он был такой неуклюжий, что не мог взобраться даже на ветку, а лишь перекатывался по земле, беспомощно дергая ручками и ножками. — Глупая, глупая девочка!
— Видать, сам Король её не пугает, — радостно хлопая ушами, заявил Шутник. Его длинный нос спускался к подбородку и из-за этого он с трудом произносил слова, шепелявя, брызгая слюной и иногда прикусывая кончик носа. — Какая наглая, вы посмотрите!
Друзья были одними из тех, кого феи, когда презрительно, когда с уважением, называли зеленушками. К настоящим зеленушкам они имели мало отношения, просто эти феи имели славу таких больших лентяев и тугодумов, что они только и могли бессмысленно наблюдать за всеми событиями в лесу и распространять сплетни. Приход человека в лес всегда оборачивался для них настоящим праздником: эта троица бросала все свои немногочисленные ленивые дела и шли вслед за незваным гостем, обсуждая с восторгом наблюдая за всеми его приключениями. Обычно это происходило недолго, и человек довольно скоро погибал — то от шуток фир-дарригов, то от кровожаднейшего обмана дуэргара, то от Сонмов Ансиили (а иногда даже от самого Короля, о как!). Эти девочки пока держались дольше всех прочих, и Игнорик, Пузырь и Шутник с удовольствием двигались вслед за ними, делая ставки, когда же противные человеческие дети наконец умрут.
— Она не справится, — уверенно произнёс Игнорик, завязывая свои ноги узлом.
— Она провалится под землю, как и обещала, — громко захихикал Пузырь.
— А её подругу съест Паучий Король! — захихикал Шутник.
— А ещё вы можете её разыграть! — раздался весёлый девичий голосок.
Игнорик просто повернул голову в сторону говорящей, Пузырь, отчаянно сопя, перевалился на спину, а Шутник из-за своего косоглазия уставился в разные стороны.
С веток бересклета к ним спустилась симпатичная фея в зелёном лиственном платье, украшенном веточками укропа. Её прозрачные стрекозиные крылышки жалобно дёргались, как будто бы она пыталась лететь, но у неё ничего не получалось. Но, несмотря на это, красавица широко улыбалась, а её светлое лицо обрамлял почти прозрачный пух курчавых серебристых волос.
Друзья-зеленушки знали эту фею. Хотя теперь, после того позора с похищением принцем пикси, её знал каждый, но Игнорику, Пузырю и Шутнику и раньше доводилось общаться с очаровательной Душицей.
— Привет, Душица! — хором поздоровались бездельники.
— Какую новость ты нам принесла? — спросил Игнорик, развязывая свои ноги и повиснув на руках.
— Что интересного произошло в лесу? — продолжил Пузырь, безрезультатно пытаясь встать.
— Ты только нам скажи, мы тут же примчимся посмотреть на это! — радостно подытожил Шутник, с глуповатой восторженной нежностью глядя на Душицу.
— Да нет-нет, что вы, глупенькие, — искренне рассмеялась Душица, помогая Пузырю встать. — Я просто пришла поделиться одной симпатичной проказой! Вы можете хорошенько повеселиться, если только послушаете меня.
— И как? — хором спросили зеленушки.
Душица окинула их лукавым взглядом. Она села на опавшие листья бересклета, скрестив ноги, как человеческий мальчишка и заговорила с несуразно таинственным выражением:
— Вы сейчас подойдите к этой противной девчонке, скажите, мол, мы такие-то и такие-то, нам очень жалко тебя, доброе дитя. Мы видели, как ты мучаешься, и захотели тебе помочь…
— И что, нам помогать ей?! — вскричал обрадованно Шутник.
— Да нет, что ты, Шутник! — махнула рукой Душица. — Тьфу на тебя, ещё чего придумал! Нет, вы даёте ей глину, она как раз сейчас в ваших руках.
Приятели огляделись и тут же заметили, что каждый из них держал горсточки грязно-оранжевой глины.
— Вот чудеса, — ахнул Пузырь.
— Ты настоящая волшебница, Душица! — воскликнул Игнорик, спрыгивая на землю и раскинув непропорционально длинные, бесколенные ноги в разные стороны.
— Ещё бы, — с гордостью произнесла фея. — Мы, спрайты, кое-что в этом понимаем! Ну вот, даёте ей эту глину, она начинает лепить…
— И что дальше? — спросил Пузырь, затаив дыхание.
— И её руки склеиваются! — торжественно закончила свою речь Душица.
Приятели-зеленушки переглянулись после этой фразы, а затем весело расхохотались.
— Отличная задумка!
— Вот потеха-то будет!
— Пойдём, пойдём скорее!
— Вот Душица, вот придумала что!
— Девчонка, а как соображает-то, а!
— Лучше фир-дарригов будет!
Душица весело смеялась с компанией, пока та не ушла от неё далеко — в сторону полянки с несчастной беднягой. На самом деле фея даже немного сочувствовала этой девочке: душица знала и про её общение с Королем, и про те несчастья, что сваливались постоянно сваливались бедняжке на голову… Не то чтобы Душица прям уж так сильно хотела ей мешать: по большому счёту, ей всё равно. Эта девочка не была настолько красивой, чтобы она могла покорить сердце феи или вызвать куда большую жалость, чем мимолётное сочувствие. Вот её подруга — другое дело… но даже в таком случае Душица не отступила бы от своего.
Эти девчонки осмелились спасти Имбиря.
Что ж, если они так пекутся о вонючем предателе, ублюдке, испортившему жизнь Крокусу и Душице, и нарушившему самое главное правило фей «не воровать у своих», то пусть получают по заслугам.
И пока эта троица никчемных бездельников несет зачарованную глину, Душица поколдует ещё немного. Ну, чтобы этой девчонке-глазачу жизнь мёдом не казалась.
Глава 26
Проклятье, снова не получается!
Резкий удар — и песок брызгами разлетелся во все стороны. Как назло, несколько маленьких песчинок попали прямо в глаза девочки, и Тилли, чертыхаясь, пришлось их протереть. Но лучше не стало: руки были грязные, а оттого щипать начало только сильнее.
Всё без толку. Всё.
Тилли едва не плакала от безысходности. Хоть ты тресни, ничего у неё не удавалось. Пыталась лепить дома из земли — в итоге угваздала всё вокруг, не собрав даже одной маленькой хижинки. Попробовала шалашики построить, но толку-то: сучки тут же гнили в руках, а листья падали на землю, стоило к ним только протянуть руку. Что с травой? Почему редкая и тоненькая осенняя травка становилась толстой и обжигающей, как осока, едва Тилли протягивала руку, чтобы оторвать от неё хотя бы один листочек?
Хотя, на самом