— Надеюсь, — говорит с другого конца стола Басир, — мы друг друга поняли. Попробуем еще раз.
— Я… не понимаю… — хрипит Рид, с усилием поднимая голову, чтобы смотреть старому ублюдку в глаза. — Не понимаю, о чем вы, пак Басир. — И растягивает губы, которых не чувствует, в улыбке. — Я был один.
Рид не собирается отдавать кому-то другому возможность выдать этим умникам по пуле в лоб. Нетушки. Не-а.
Черта с два.
Он сделает это сам.
Правда, для того, чтобы сделать это, ему придется выбраться отсюда живым. А для того, чтобы выбраться отсюда живым, нужно отвлечь Басира от желания его прикончить, а там уж он что-нибудь придумает. Какая удача, что была одна вещь, которая, как он знал, злила Ольбериха Басира намного больше, чем Эйдан Рид.
— И прежде чем вы скажете своему мистеру Большому Кулаку побеседовать со мной еще раз, — Рид языком проверяет целостность зубов, — могу я тоже поинтересоваться? Есть кое-что, что давно меня гложет. Прямо спать не дает.
Струя дыма растворяется между ними в воздухе, на несколько мгновений скрывая лицо Басира. Рид наудачу добавляет:
— Без шуток, я хочу кое о чем спросить.
Он видит, что Басир смотрит на него скучающим, скептическим взглядом. Потом все-таки ведет плечом, и Рид принимает это за разрешение. И, облизав мокрые от крови губы, спрашивает:
— Я вот с самого начала не могу взять в толк — почему? — Он даже вперед подается. — Почему вы так погнались за скрижалями, если вы его ненавидите?
Они оба понимают, о ком он говорит. Лицо Басира меняет выражение: возможно, Риду наконец удалось удивить главу Картеля. Запишите ему в портфолио.
— Значит, Эчизен тебе рассказал. — Басир медленно поворачивается в кресле, постукивая пальцами по столу. — Что ж, предысторию ты знаешь.
Рид не может догадаться, что у того в голове, но выглядит Басир почти отрешенно. Некоторое время он молчит, будто погрузившись в свои мысли, — но черт знает, стариковская ли это ностальгия или пауза, прежде чем приказать выбить Риду зубы за то, что тот слишком много знает.
— Интересно, — наконец произносит он задумчиво. — Знаешь ли, даже Девантора не в курсе.
— Один — ноль в мою пользу. Даже два — ноль, — добавляет Рид, вспоминая про фиаско мудака в порту. — Но правда, пак Басир. Вы хотите их — что? Показательно сжечь? Выставить на площади Свободы перед национальным монументом и облить керосином? Ха-ха, смотри, как я могу?
Тот через нос выдыхает дым сигары:
— Ты принимаешь меня за идиота?
— Нет, — честно говорит Рид. — Просто пытаюсь разобраться.
Басир остается верен своим долгим паузам — приходится выждать еще одну немаленькую порцию молчания и еще одну затяжку, прежде чем он говорит:
— Ты ищешь скрытый смысл там, где его нет, Эйдан Рид. — Это называется глубокой аналитикой вообще-то! — Я заполучил оттиски, потому что они сулят сверхприбыль. — Басир делает округлый жест рукой. — Огромный потенциал. Я был бы дураком, если бы позволил застарелой ненависти лишить себя открывшейся возможности.
Рид почти разочарован: значит, фейерверка из скрижалей над городом не будет. Всего лишь прагматичность и практичный расчет. Эти бизнесмены такие скучные.
— Тем более надеюсь, Карл испытывает особенное отчаяние, зная, что именно я разрушил его планы и что именно я буду на нем наживаться. — Он разводит руками. — Есть в этом некая прекрасная справедливость, верно?
А затем, без перехода, добавляет:
— Эчизену стоило об этом помнить. — И смотрит на Рида. — Хочу, чтобы ты знал: мне не доставила удовольствия его смерть.
— Простите? — машинально переспрашивает тот.
Басир вздыхает:
— Это тоже всего лишь справедливость. В моем городе каждый получит то, что заслужил. Если ты переходишь мне дорогу — ты знаешь, какие будут последствия.
Какая еще смерть?
— Если бы не Гринберг, Эчизен бы не подставился. Если бы он не решил вступить в борьбу за то, что принадлежит мне, мне бы не пришлось уничтожать Церковь. — Басир качает головой. — Я его предупреждал.
Уничтожать Церковь?
— Вы блефуете, — произносит Рид с уверенностью, которой ни на йоту не ощущает.
Ничто не мешает Басиру соврать. Все же Церковь — сложный противник. Но врать Басиру нет смысла, а пара десятков неплохих бойцов в сутанах — не та команда борьбы со злом, которую успешно можно противопоставить Картелю.
Последнее, что он планирует делать сегодня, — это умирать. После этого — верить Ольбериху Басиру. А теперь скажите это панике внутри, смешивающейся в удушающий коктейль со страхом.
Ольберих Басир, которому он не собирается верить, игнорирует обвинение, продолжая с вольготной ленцой:
— Но, конечно, нельзя отрицать и твою роль, Эйдан Рид. Возможно, я должен поблагодарить тебя? — Басир откидывается в кресле и сцепляет руки на животе. — Если бы ты не попался, я бы так и не узнал, что Эчизен нарушил наш договор. Если бы ты не попался… — и он в первый раз за эту встречу выдает слабую, едва угадываемую улыбку, — они были бы живы, верно?
Рид не успевает осознать, когда делает рывок вперед — абсолютно бесполезный, потому что телохранитель Басира швыряет его обратно. Улыбка Басира становится отчетливее, когда Рид делает еще одну неудачную попытку — и на этот раз опять оказывается на полу, хватая ртом воздух.
— Рад, что ты меня правильно понял, — слышен только удовлетворенный голос мерзавца, а затем Рид слышит звук отворяемой двери. — Все готово? Ну хорошо.
К тому моменту, как ботинки задорно насвистывающего похоронный марш Деванторы оказываются у Рида перед глазами, он почти приходит в себя. Сверху раздается веселое:
— Подъем, красавица. Пора в путь. Последний, вестимо.
— А ты разбуди меня поцелуем, — хрипит Рид, а затем его грубо ставят на ноги.
Девантора выше, крупнее и без проблем удерживает шатающегося Рида за плечо, прежде чем тот восстанавливает ориентацию в пространстве. Дождавшись этого момента, Девантора улыбается — а потом заезжает ему кулаком в живот.
Господи, совсем ковры начальника не жалеют.
— Позвони, как сделаешь дело, — говорит Басир, и Рид разворачивается к нему, пока Девантора тащит его к выходу. Тот уже надел очки и достал телефон, будто бы и забыв о том,