Читать интересную книгу Гарри Поттер и принц-полукровка (перевод Snitch) - Джоанн Роулинг

— Войдите, — сказал Дамблдор, но только Гарри вытянул руку, чтобы открыть дверь, как кто-то распахнул ее изнутри. На пороге стояла профессор Трелони.

— Ага! — она театрально указала на него пальцем и сощурилась через свои увеличивающие очки. — Вот, значит, почему вы так бесцеремонно выдворяли меня из своего кабинета, Дамблдор!

— Моя дорогая Сибилла, — с некоторым раздражением сказал Дамблдор. — Никто не собирался вас ниоткуда бесцеремонно выдворять, просто Гарри было назначено на это время, к тому же мне действительно больше нечего сказать…

— Ну, что ж, — произнесла профессор Трелони тоном, полным оскорбленного достоинства. — Если вы не избавитесь от этой наглой клячи, то, значит, так тому и быть… Возможно, я найду школу, где мои способности оценят по достоинству.

Она обошла Гарри и скрылась из виду на винтовой лестнице. Они услышали, как Трелони споткнулась на полпути, и Гарри решил, что она запуталась в одной из своих бесконечных шалей.

— Гарри, пожалуйста, закрой дверь и присаживайся, — уставшим голосом проговорил Дамблдор.

Гарри сделал, как было сказано, и сел на свое обычное место перед столом Дамблдора, заметив при этом, что между ними снова стоит думоотвод и два новых хрустальных бутылька с кружившими внутри них воспоминаниями.

— Профессор Трелони до сих пор недовольна тем, что Флоренц преподает вместе с ней? — спросил Гарри.

— Да, — ответил Дамблдор, — прорицания оказались делом куда более проблематичным, чем я мог предвидеть, не имея за плечами совершенно никаких знаний по этому предмету. Я не могу попросить Флоренца вернуться в лес, ведь теперь он изгнанник, равно как и не могу просить уйти Сибиллу Трелони. Между нами говоря, она и представления не имеет о той опасности, что подстерегает ее за пределами замка. Видишь ли, она не знает — и думаю не стоит ее на этот счет просвещать — что она сделала пророчество относительно тебя и Вольдеморта.

Дамблдор тяжело вздохнул и сказал:

— Но, полно о моих директорских проблемах. У нас с тобой есть более важные темы для беседы. Во-первых, ты справился с тем заданием, которое я дал тебе в конце нашего прошлого занятия?

— А, — Гарри внезапно остановился. Из-за занятий по аппарации, квиддича, отравления Рона, его собственного расколотого черепа и попыток выяснить, что задумал Драко Малфой, Гарри практически забыл о воспоминании, которое Дамблдор попросил его выудить у профессора Снобгорна. — Ну, в конце урока по зельеварению я попросил его об этом, сэр, но… он мне его не даст.

Последовало недолгое молчание.

— Понятно, — в конце концов, сказал Дамблдор, и так посмотрел на Гарри поверх своих очков-полумесяцев, что у того появилось знакомое ощущение, будто его просвечивают рентгеновским излучением. — И ты считаешь, что приложил к этому все возможные усилия? Проявил все чудеса своей изобретательности? Что в своем стремлении заполучить это воспоминание ты не оставил ни одного неизведанного участка в глубинах собственной хитрости?

— Ну, — Гарри застрял, не зная, что сказать дальше. Его единственная попытка заполучить воспоминание внезапно показалась ему до неприличия ничтожной. — Ну… в тот день, когда Рон по ошибке проглотил приворотного зелья, я отвел его к профессору Снобгорну. Я подумал, что если профессор Снобгорн будет в хорошем настроении…

— И это сработало? — спросил Дамблдор.

— Ну, нет, сэр… Рон тогда отравился…

— … что, разумеется, заставило тебя совершенно забыть об этом воспоминании. Другого и нельзя было ожидать, учитывая, что твой друг был в опасности. Однако когда стало ясно, что мистер Уизли идет на поправку, я понадеялся, что ты вернешься к своему заданию. Мне казалось, что я ясно дал тебе понять, насколько важным является это воспоминание. На самом деле я сделал все, чтобы ты осознал, что это воспоминание является ключом ко всему, и что без него мы просто попусту потеряем время.

Гарри почувствовал, как от макушки по всему телу поползло что-то горячее, колючее — чувство стыда. Дамблдор не повысил голоса, он даже не злился, но Гарри предпочел бы, чтобы тот кричал. Его холодное разочарование было хуже всего на свете.

— Сэр, — сказал он с некоторым отчаянием, — дело не в том, что я не старался, просто я был… был занят…

— Занят другими мыслями, — закончил за него предложение Дамблдор. — Понятно.

Между ними вновь повисла тишина, самая неприятная тишина, которую Гарри когда-либо испытывал в присутствии Дамблдора. Нарушаемая лишь хрюкающим похрапыванием портрета Армандо Диппета, казалось, она никогда не закончится. Гарри чувствовал себя каким-то сжавшимся, ничтожным, словно ссохшимся с того момента, как он вошел в кабинет. Не в силах больше это выдерживать, он сказал:

— Простите меня, профессор Дамблдор. Я должен был стараться изо всех сил. Я должен был понять, что если бы это не имело такого значения, вы не попросили бы меня об этом.

— Спасибо, что сказал это, Гарри, — тихо произнес Дамблдор. — Могу ли я тогда надеяться, что с данного момента это станет твоей главной задачей? Пока мы не добудем воспоминание, в наших последующих встречах будет мало толку.

— Хорошо, сэр, я добуду у него это воспоминание, — убедительно ответил Гарри.

— Тогда об этом больше ни слова, — более добродушно сказал Дамблдор, — и вернемся к нашей истории. Помнишь, где мы остановились?

— Да, сэр, — тотчас ответил Гарри. — Вольдеморт убил своего отца и его родителей и подстроил все так, чтобы все подумали, будто это сделал его дядя Морфин. А затем он вернулся в Хогвартс и расспросил… и расспросил профессора Снобгорна о хоркруксах, — стыдливо пробормотал он.

— Замечательно, — сказал Дамблдор. — Надеюсь, ты помнишь, что в самом начале наших встреч я сказал тебе, что мы отправимся на просторы догадок и предположений?

— Да, сэр.

— Согласись, что до настоящего момента для своих умозаключений я использовал достаточно достоверные факты, из жизни Вольдеморта до его семнадцатилетнего возраста.

Гарри кивнул.

— Но теперь, Гарри, — продолжил Дамблдор, — теперь все станет куда более туманным и странным. Если найти сведения о жизни Реддля-ребенка было невероятно трудно, то отыскать того, кто мог мы рассказать о Вольдеморте-взрослом практически невозможно. На самом деле я вообще сомневаюсь, что существует хоть одна живая душа, за исключением его самого, кто мог бы дать подробное описание его жизни с того момента, как он покинул Хогвартс. Однако у меня есть еще два последних воспоминания, которыми я хотел бы с тобой поделиться, — Дамблдор указал на два маленьких хрустальных бутылька, поблескивавших рядом с думоотводом. — И я был бы рад услышать твое мнение о правильности моих умозаключений, которые я сделал на их основании.

То, что Дамблдор так высоко ценил его мнение, заставило Гарри еще сильнее ощутить чувство стыда за проваленное задание по заполучению воспоминания о хоркруксах, поэтому он виновато заерзал на стуле, как раз в тот момент, когда Дамблдор поднял первую из бутылок и взглянул на нее на просвет.

— Надеюсь, ты еще не устал погружаться в чужие воспоминания, потому что эти два — весьма интересны, — сказал он. — Первое принадлежит одной очень старой домашней эльфийке по имени Хоуки. Прежде чем мы увидим, чему стала свидетелем Хоуки, хочу ненадолго отвлечь тебя рассказом о том, как лорд Вольдеморт покинул Хогвартс.

К седьмому году своего обучения он, как ты, возможно, догадываешься, подошел с высшими оценками по всем сданным экзаменам. Все его однокурсники решали тогда куда пойдут работать по окончании школы. Едва ли не каждый ожидал от Тома Реддля чего-то впечатляющего. Еще бы: староста, староста школы, обладатель награды «За особые заслуги перед школой». Я даже знал, что некоторые преподаватели, и профессор Снобгорн в их числе, рассчитывая, что он поступит в Министерство магии, предлагали помочь с должностью, познакомить с нужными людьми. Он отказался от всех предложений. А потом мы узнали, что Вольдеморт работает в «Боргине и Берке».

— В «Боргине и Берке»? — изумленно переспросил Гарри.

— В «Боргине и Берке», — спокойно повторил Дамблдор. — Думаю, когда мы погрузимся в воспоминания Хоуки, ты поймешь, чем его так привлекло это место. Но это было не то место работы, которое Вольдеморт выбрал первым. Вряд ли тогда об этом кто-то знал — я был одним из немногих, кому поведал об этом тогдашний директор — но первым делом Вольдеморт пришел к профессору Диппету и попросил оставить его в Хогвартсе в качестве учителя.

— Он хотел остаться здесь? Зачем? — с еще большим удивлением спросил Гарри.

— Думаю, у него было несколько причин, хотя профессору Диппету он не назвал ни одной из них, — ответил Дамблдор. — Во-первых, и это очень важно, я полагаю, что Вольдеморт был привязан к школе сильнее, чем к кому бы то ни было. Хогвартс был местом, где он был по-настоящему счастлив, первым и единственным местом, где он чувствовал себя, как дома.