- Мне бы не понравилось. Но нам это не грозит, так зачем беспокоиться о пустяках?
- Я не беспокоюсь, - Ахрон, хрупкий, белокурый, с молочной кожей, решительно и с вызовом смотрел в лицо своему смуглому, мускулистому другу. Но я действительно не понимаю, почему мы должны наблюдать это отвратительное зрелище.
- Тебя никто не заставляет.
Крупный мусорщик - родитель - наконец-то сумел подпихнуть короткую заднюю лапу под брюхо. Внезапно он с воплем лягнул воздух, и маленький зверь ответил столь же пронзительным визгом. Теперь они окончательно разделились и стояли, покачиваясь, на булыжной мостовой, словно пародируя человеческий танец. Теперь это были два самостоятельных существа. На шершавых пятнистых боках висели обрывки блестящей сырой плоти - рана, зловоние которой говорило о привычном рационе этих жалких пожирателей мусора. Вонь оставалась в воздухе даже после того, как животные, которые быстро приходили в себя после мучительного разделения, поспешили прочь, удалившись в противоположных направлениях.
Это была обычная картина появления потомства на Спарте.
Глава 2
Это была обычная картина появления потомства на Спарте. Но во всей Вселенной разум способствует нарушению правил.
Ахрон взглянул на наручные часы. Само наличие этого прибора на запястье, не говоря об украшавшем их орнаменте, выделяли из числа обычных илотов. Ахрона занимал такое же положение, как военные среди спартиатов*.
______________ * Полноправные граждане Спарты. (Прим. ред.)
- Мне пора идти, - заметил он. - В полночь я заступаю на дежурство в яслях.
- Надеюсь, смена пеленок и кормление из бутылочки доставит тебе удовольствие.
- Но мне это действительно нравится, Брасид. Ты ведь сам знаешь, - в голосе юноши зазвучали воркующие нотки. - Я всегда чувствую, что один или два из них могут быть... твоими. В новом поколении есть парочка ребят с твоими глазами, с твоим носом.
Брасид демонстративно ощупал лицо крупной пятерней.
- Невозможно. Они здесь, на месте.
- Но ты ведь понимаешь, о чем я говорю!
- Почему бы тебе не заняться поисками собственных отпрысков, Ахрон?
- Это совсем иное дело, Брасид. В любом случае, меня не так часто призывают исполнить долг...
Друзья медленно вернулись к зданию Клуба и вошли, но не проследовали дальше туалетной комнаты. Брасид наблюдал за тем, как Ахрон быстрым движением натянул тунику, надел сандалии - и внезапно, повинуясь импульсу, последовал его примеру. У него пропало всякое желание танцевать*. В ноздри внезапно ударил острый запах пота, сладковатая вонь рвотной массы и пролитого вина, которыми тянуло в прихожую из главного зала. Шлепание босых ног по полированному полу, пульсирующий рокот барабанов, пронзительные голоса труб - обычно все это приводило его в восторг. Но сегодня вечером он не чувствовал ничего подобного. Крики и топот указывали, что в зале завязалась неизбежная для таких собраний потасовка. В другой раз Брасид поспешил бы вмешаться в ссору, чтобы оказаться в самой гуще борьбы, в куче нагих, потных тел, но сейчас это не показалось заманчивым.
______________ * В Спарте, как и везде в Греции, мужчины (и женщины) танцевали и занимались спортом обнаженными. (Прим. ред.)
Все острее чувствовалось, что ему чего-то не хватает. Такое ощущение нередко возникало, когда он в качестве гостя посещал клуб Ахрона. В свое время Брасид думал, что смысл жизни - в надежной дружбе, сытной еде и крепком, терпком вине. Теперь он пресытился и тем, и другим, и третьим - но чувство неудовлетворенности не исчезало.
Брасид пожал широкими плечами, расправил край туники - так, чтобы она доходила до середины бедра, как предписано правилами.
- Я прогуляюсь с тобой до яслей, Ахрон. Похоже, мне не слишком хочется так рано возвращаться в казарму. И потом, завтра выходной день.
- О, Брасид, спасибо! Но ты уверен? Обычно ты не уходишь из Клуба, пока в кувшинах не кончится вино.
- Просто сегодня я не хочу больше ни пить, ни танцевать. Идем.
Снаружи стало совсем темно. Ясное небо казалось почти беззвездным, а спутника-луны у Спарты не было. Редкие уличные фонари на тонких столбах, похожих на флейты, светились в темноте, скорее подчеркивая ее глубину, нежели разгоняя мрак, а сверкающие белые колонны на фасадах поглощали больше света, чем отражали. Из темноты доносились резкие звуки - но это были всего лишь мусорщики, занятые своим обычным делом.
А потом над головами раздался гул.
Брасид мгновенно остановился и взял Ахрона за плечо, потом поднял голову и в недоумении уставился наверх. Нечто огромное и темное скользило по ночному небу в направлении мигающего на Акрополе маяка. Цепочку белесых огоньков, опоясывающих этот странный объект, украшали навигационные огни изумрудный и рубиновый.
- Идем! - нетерпеливо воскликнул Ахрон. - Я не хочу опоздать. Это всего лишь ночной почтовик с Элоса. Ты сто раз видел такие корабли.
- Наверное, ты прав, - Брасид шагнул вперед, но тут же остановился. - И все-таки...
- Ты всегда хотел поступить в Воздушный Флот, Брасидус. Но сам же знаешь - ты для этого слишком крупный и тяжелый. Мне жаль, правда, - в голосе Ахрона прозвучало раздражение.
От Брасида не укрылась нарастающая досада компаньона, но он не стал придавать этому значения, а вместо того чтобы поспешить, пробормотал:
- Есть вещи получше, чем служить пилотом. Я часто думаю: почему мы не строим космические корабли после того, как колонизировали Латтерхейвен? Почему мы позволяем латтерхейвенцам удерживать монополию на торговлю между нашими мирами? Мы должны строить свои корабли и действовать самостоятельно.
Ахрон зло рассмеялся:
- И много у тебя шансов стать астронавтом? Для того, чтобы торговать, двух кораблей более чем достаточно. Тем более, что урожай пряностей созреет только через год. И чем ты станешь заниматься от полета до полета?
- Мы могли бы... исследовать.
- Исследовать? - тонкая рука Ахрона описала в воздухе дугу, словно очерчивая контуры небесной сферы. - Исследовать что? Весь мир - это Линза Галактики. Мы прекрасно знаем, что там, за ней, ничего больше нет - лишь бесконечное пространство и разреженный газ.
- Так нам говорят. Но... Я как-то раз случайно разговорился с латтерхейвенскими космонавтами, когда дежурил в порту. Так вот они думают иначе.
- Что с них возьмешь! В любом случае, тебе могло повезти куда меньше. Сейчас ты - солдат, да еще и солдат батальона полиции. И, по правде говоря, я больше верю нашим жрецам, а не кучке атеистов с Латтерхейвена.
Они уже почти дошли до яслей - высокой, широко раскинувшейся пристройки к еще более высокому храму. Окна яслей светились теплым желтым светом. Над главным входом виднелась алая неоновая вывеска с символом Службы государственной опеки за малолетними - красный круг, из которого вверх по диагонали торчит стрела. Брасид в очередной раз задумался, почему символом яслей стал знак Ареса, бога войны. Вероятно, это означает, что военные занимают высшее положение в обществе - положение, к которому дети должны стремиться. Военные - вторые люди после жрецов. Потом он вспомнил еще кое о чем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});