закрыл глаза, а когда снова открыл их, на его лице вновь появилась та отвратительная улыбка, которая заставляла людей дрожать от ужаса.
— Наставник, разве ты не презираешь меня, разве не считаешь меня ничтожеством? — с неестественной теплотой в голосе спросил он.
Сделав паузу, Тасянь-Цзюнь окинул взглядом тысячи людей, преклонивших колени перед его дворцом. Они припали к земле, как стая собак, признавая его право сильного.
Мо Жань улыбнулся:
— Что ты скажешь сейчас? Прежде чем ты умрешь, позволь спросить еще раз: кто в этом мире самый низкий, а кто самый уважаемый? Кто на кого наступил? Кто в итоге победил, а кто проиграл?
Ресницы Чу Ваньнина были опущены, как будто он все еще не пришел в себя после исповеди Мо Жаня. Мо Жань схватил его за подбородок и с силой приподнял лицо, желая услышать ответ.
И застыл.
Это был первый раз в его жизни, когда он увидел выражение сожаления на лице Чу Ваньнина.
Это выражение было совершенно незнакомо ему. Мо Жань вдруг ослабил хватку, словно обжегшись.
— Ты...
Лицо Чу Ваньнина как будто исказила душевная боль. Он выглядел так, словно молча переносил какую-то пытку. Будто нестерпимая боль дробила его кости и разрывала органы.
Его голос был тихим.
Он плыл по ветру, и его мог слышать только Мо Вэйюй.
— Прости, Мо Жань. Учитель был неправ...
Внезапно мир замер. Шум ветра, шелест листьев, звук развевающихся одежд, дыхание тысяч людей — все исчезло. Только Чу Ваньнин, который, подняв голову, смотрел ему в лицо. Это было единственное, что было ясным сейчас во всем мире. Это было все, что он мог видеть.
В то время он должен был испытать множество чувств. Ликование, самодовольство, эйфория. Но ничего из этого не было.
В тот момент у него в его голове была только одна странная мысль. Только одна! Когда он успел так вырасти… что стал гораздо выше Чу Ваньнина?
И правда, прошло слишком много времени. И изменилось слишком многое.
Губы Мо Жаня неуверенно зашевелились, когда он выдохнул:
— Что... ты... только что... сказал?
Чу Ваньнин только улыбнулся. Эту улыбку Мо Жань помнил и знал, но в то же время он не узнавал ее совсем. И в этой паре глаз феникса он увидел отражение своего лица, искаженного недоверчивым изумлением.
А затем эти глаза медленно закрылись, и Чу Ваньнин упал навзничь. Мо Жань в то же мгновение подхватил его за плечи. Его безумный, сердитый рык был похож на рев раненого зверя.
— Чу Ваньнин! Чу Ваньнин, что ты сказал? Скажи это еще раз!
Человек в его объятиях не ответил. Его губы были бледны, как цветы груши. Это красивое лицо всегда выглядело таким отстраненным, но сейчас, за несколько мгновений до смерти, на нем застыла немного грустная легкая улыбка. Этот легкий изгиб уголков губ разбудил воспоминания Мо Жаня об улыбке, которая так очаровала его в день их первой встречи перед Пагодой Тунтянь.
Эта ласковая и нежная улыбка.
— Чу Ваньнин!
Эта мягкость была разрушена, алые цветы крабовой яблони увяли и рассыпались по всей земле.
Он наконец получил то, чего хотел. Растоптал жизнь Учителя своими ногами, когда поднимался на вершину мира. Но что это было сейчас? Что это было?! Ненависть в его груди стала еще сильнее, причиняя невыносимую боль. Что, черт возьми, ЭТО было?
Слабый черный туман собрался в руке Мо Жаня, когда он быстро положил ладонь на пересечение духовных меридианов Чу Ваньнина, запечатывая последние искры жизни.
— Ты надеялся умереть вот так? — Мо Жань вперился злым взглядом в обескровленное лицо. — Я еще не закончил с тобой, Чу Ваньнин! Ты все еще должен мне, и я не свел с тобой все счеты! Я еще не закончил с тобой! Я, блять, еще не закончил! И если ты не повторишь мне это, я сокрушу Сюэ Мэна и Дворец Тасюэ в горах Куньлунь, а потом захвачу всех людей, которых ты так хотел защитить, и раздавлю! Я разорву их в клочья! Так что тебе лучше подумать еще раз!
К черту церемонию коронации, к черту тысячи людей, все еще стоящих на коленях. Он изменил свое решение. Он больше не хотел, чтобы Чу Ваньнин умер. Он ненавидел его, но хотел, чтобы Чу Ваньнин жил... ЖИЛ...
Одним движением Мо Вэйюй подхватил на руки человека, потерявшего слишком много крови, и, использовав цингун, запрыгнул на высокий нависающий карниз. С развевающейся за спиной мантией он был похож на одинокого орла, распростершего свои крылья над жертвой. Он быстро перелетал с крыши на крышу, направляясь к горе Наньфэн, прямо к Павильону Алого Лотоса, где когда-то жил Чу Ваньнин.
Это место всегда славилось обилием духовной энергии и многочисленными лекарственными травами. Он собирался вернуть Чу Ваньнина. Этот человек должен жить, чтобы Мо Жань мог ненавидеть его. Если он умрет, разве у него останутся причины, чтобы испытывать это чувство? Не сошел ли он с ума, в самом деле, задумав убить Чу Ваньнина собственными руками?
Если бы Чу Ваньнин умер, что осталось бы у него в этом мире?..
Лежа в постели, он ощущал на языке вкус прошлых воспоминаний.
Была уже поздняя ночь, но Мо Жань никак не мог уснуть. Он встал, умыл лицо, оделся и с фонарем в руке направился в сторону Зала Яньло.
Чу Ваньнин определенно опять небрежно перевязал свои раны, прежде чем отправиться туда для принятия наказания коленопреклонения. Мо Жань знал, каким невыносимо упрямым и непреклонным он был. Его Учитель никогда даже на йоту не задумывался о том, что его тело может выдержать далеко не все. А Сюэ Мэн не мог остановить его, даже если бы попытался.
Конечно же, снаружи Зала Яньло горела маленькая лампа и свечной воск медленно капал на подсвечник.
Прямой, как сосна, Чу Ваньнин стоял на коленях спиной к двери.
Мо Жань даже немного пожалел о том, что пришел сюда, когда увидел эту фигуру. Сейчас середина ночи, и что он делает? Прибежал сюда, чтобы увидеть Чу Ваньнина? Он сошел с ума?
Но он уже был здесь, и было бы глупо просто развернуться и уйти.
Мо Жань на мгновение задумался и решил пойти на компромисс: он не уйдет, но и не войдет. Юноша поставил фонарь у ног. Стоя у окна снаружи, он оперся локтями о раму, подпер ладонями щеки и издали уставился на Чу Ваньнина.
Медные колокольчики, свисавшие с углов крыши, издавали нежный звон,