На обратном пути она не удержалась: остановилась на пороге той палаты, где словно за аквариумным стеклом лежал Дрейк, а над ним склонился рыжеволосый парень. Это было тысячу лет назад, подумалось Леони.
Палата была пустой. Леони не шевелилась несколько секунд — достаточно долго, чтобы робот с приказом «следовать» недоумевающе пискнул.
«Они исчезли».
«Они просто исчезли, и… что теперь?»
Она заметила блеск на полу. Подойдя ближе, наклонилась: это оказались те самые часы, один из талисманов дикаря-Нейта, который отобрали близнецы. А теперь они остались с ними, словно какой-то символ изменившегося и такого странного времени-без-времени.
Леони подняла часы и положила их в карман униформы. Может, она покажет их Таннеру, а тот, умник из Интакта, подскажет что-нибудь полезно — вроде того, где искать Нейта и Дрейка и что вообще случилось.
«Потом».
Сначала раненые. Пора наружу.
Спустя полчаса Таннер ещё возился с близнецами. Калебу он диагностировал фронтальный перелом черепа, но мозговая активность сохранялась: «Мозг — чертовски живучий орган при всей хрупкости», — прокомментировал сам Таннер. Энни повезло меньше: травма гортани с повреждением трахеи хоть и не убила её, но вызвала асфиксию свыше критичных пяти-семи минут. Скорее всего, останется овощем, вздохнул Таннер, а потом добавил:
— Всё-таки вы, рапторы, чертовски живучи.
— Да? — Леони слышала это не первый раз, конечно. Ей обглодали руку до скелета, а она умудрилась не умереть от потери крови и восстановиться очень быстро даже с учётом бионики. На каждой базе можно насобирать десяток баек о том, как какому-нибудь сипаю алад в живот забрался, там взорвался и выжег дыру, а тот заправил внутренности в брюхо и умудрился как-то доковылять до лазарета. Рапторы, название в честь доисторических ящеров. Вараны вон тоже живучие, хвост им отрежь — новый отрастят, а то и лапы.
Леони мрачно следила за манипуляциями дока и роботов, которые бегали туда-сюда, блестя полированными боками. Они послушно открывали нутро с ампулами, нанопреобразователями, лазерами для полевых операций. Таннер ворчал насчёт скверной асептики и надеялся только на пресловутую «живучесть».
— Остальным не помогло, — пробормотала Леони.
Она хотела пить, устала, боль в глазу вернулась. Хотелось лечь на землю — в точности как Дрейк в том странном не существующем месте за прозрачной стеной лазарета, и не двигаться, пока не прорастёт сквозь мясо и бионику аладова трава.
— Что ж, я пока с ними закончил, — спустя некоторое время проговорил Таннер. — Теперь давай с тобой что-то решим. Полноценных протезов глазных яблок не отыскал, зато есть концентратор. Вообще-то он ставится на свой собственный, но может и транслировать данные прямо в мозг. Своего рода сверхспособности.
— Ага, — отозвалась Леони.
Они раньше вроде бы общались на «вы», но после того, как вместе прошли сквозь фрактальную бурю и столкнулись лицом к лицу с её источником, официоз вряд ли имел смысл.
— Что это было, док?
Таннер наклонился над ней. Его «концентратор», найденный среди запасов-имплантов для рапторов, напоминал какую-то нашлёпку, ничего общего с настоящим живым глазом. Я смогу раскрасить эту штуку в разные цвета. Может, в розовый и бирюзовый. Только не в зелёный — никакой зелени.
— В смысле, — она вздрогнула, когда тончайшие щупы — волосы казались брёвнами по сравнению с ними — дотронулись до лица и поползли в глазницу. Это было не больно, скорее, щекотно где-то в глубине головы, то ли во лбу, то ли на уровне щёк, но с обратной стороны. Леони запуталась в ощущениях и решила оставить их в покое. — Я слышала, что возможны фрактальные бури. Одна такая уничтожила Лакос, да?
Таннер кивнул. Вместо своего разбитого стекла очков он тоже прикрутил какой-то медицинский прибор.
— Почему внутри был Нейт?
— Это скорее я должен задавать подобный вопрос. Впервые видел этого юношу.
— Нейт, ну… парень. Мы его несколько месяцев назад подобрали в заброшенном старом городе, он из дикарей. Оказался раптором, решили оставить. Выучили. Он был в ранге сипая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Леони осеклась, поняв, что только что говорила о Нейте в прошедшем времени.
— Они ещё с Дрейком-альбиносом дружили, Дрейк его всему обучал, заботился, что ли. Я тоже, хотя меньше. Это он «сожрал алада». Помните, я вам рассказывала? Вы ещё сказали, что за ним надо следить.
Таннер замер, сжав губы в нить. Он в этот момент остановился, а роботы продолжали замыкать нервные клетки с искусственным материалом, Леони уже знала, что это можно и всё сработает. Она по-прежнему ничего не видела повреждённым глазом, но уже появились какие-то странные образы — телеметрия, цифры, концентрические круги и сложные геометрические образования. Леони отмахнулась — потом разберётся.
— Да, — выдавил Таннер. — Да, конечно. Собственно… Леони, это я виноват в том, что случилось. Мне следовало заняться этой находкой гораздо раньше.
— Да прекратите, док. Он был обычным потом. Раптор как раптор. Вон, с близнецами подрались, Аро хотел его выпнуть в Ирай — мол, пусть там перевоспитывают.
Таннер подхватывал последние невидимые стежки.
— Нет, Леони. Он нечто большее, а ещё, кажется, я знаю, что он сделал.
— Что же? — у неё получилось моргнуть. Остаточная боль заполнила череп и переносицу. Под «неживым» веком расплывались молочные пятна, меняли краски в жёлтый и алый, потом в черноту, так бывает, если надавить на глазное яблоко.
— Выплюнул то, что сожрал. Ну… считалось, что такое теоретически возможно. Я проводил эксперименты по «приручению» аладов, помните? По сути это всего лишь стабилизация, долгое время она работала в «одну сторону»: искры прятались внутри зародышей в начальной стадии развития, а потом убивали их с печальной неизменностью.
Таннер замялся.
— Позже… удалось получить работоспособный образец.
— Образец. Нейт не образец, — возмутилась Леони. — Извините. Но он точно просто обычный деревенский парень.
— Возможно, мы лишь пытались повторить то, что существовало само. Как бы то ни было, необходимо его отыскать.
Таннер отстранился. Операция закончилась, роботы устроились рядом с ним, словно прирученные вараны. Близнецы лежали рядом, бездыханные и неподвижные даже с подключённой аппаратурой и катетерами-регенерантами.
— Нужно этих двоих отправить…
— В Ирай?
Что-то мелькнуло на лице Таннера.
— Лучше в Интакт. Они… кхм, в тяжёлом состоянии. Им помогут.
Леони не стала спорить.
— Капсула, может, ещё работает, если не разгромило бурей. Вы с ними?
— Нет. Нам необходимо отыскать мальчика. Он слишком опасен… нет-нет, Леони, я совершенно точно не собираюсь его убивать или причинять какой-либо вред. Просто тоже забрать. Понимаете?
Леони хотелось спать; телеметрия стала нулями и единицами. «Я теперь всегда буду как будто вирт-шлем таскать», — она даже потянулась к лицу, словно собираясь выдрать с мясом приживлённый наспех имплант. Остановила руку и вздохнула.
— Ну и где его искать?
— В Лакосе, полагаю. Это только теория, но та буря может быть связана с нынешней. Хотя по возрасту юноша слишком мал, чтобы быть источником. Но мы ведь именно с ним собирались туда, верно?
Леони вздохнула.
— В Кислотной Бабке не особо-то развернёшься, но попытаемся втиснуться. Только нужно найти какой-нибудь еды и прихватить лекарств. Эта штука всеё ещё чертовски болит, да и вообще я не в лучшей форме.
Таннер погладил её по плечу, поколебавшись перед тем, как выбрать — живое или то, которое смыкалось с бионикой. Предпочел он всё-таки её собственное — гладкое, тёмное. Рваная униформа оголила кожу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я позабочусь о тебе.
Он играл не вполне честно, что прекрасно осознавал, но это позволяло остаться наблюдателем. Система только тогда совершенна, когда ты не вмешиваешься. Если свести большую часть квантовых законов, начиная от суперпозиции и заканчивая запутанностью, к одной фразе, получилось бы что-то вроде: «Не лезь своими грязными пальцами, мать твою».