Как хотелось возобновить откровенный разговор о Рыжем Чукче! Но Тальвавтын, словно спохватившись, замолчал. Он с аппетитом съел вяленое мясо и попросил старуху сварить оленины. Бледное лицо его оживилось, покрылось едва заметным румянцем.
Старуха, не скрывая радости, принялась готовить мясо. Тальвавтын давно не просил есть.
— Хорошо, что пришел, Вадим, ко мне, — продолжал он, — совсем собирался кочевать к “верхним людям”, сильное твое лекарство.
— Рад, что помог тебе…
После болезни Тальвавтын стал как-то мягче, общительнее, в его словах звучала искренность. Не сладко, видно, пришлось ему за это время.
— Помнишь, — говорил старик, — когда ты приехал ко мне первый раз, бега делали? Старшины решили вас убить в моей яранге: пусть, говорили они, забудут русские дорогу в Пустолежащую землю. Не кивнул я тогда, не подал знак, пошел против старшин. Совсем, Вадим, ты другой человек: с миром в гости ко мне пришел, торговать оленей, как купец.
Старик закрыл глаза: ему еще трудно было говорить после изнурительной болезни.
— Очень нужны, старина, олени, потому к тебе пришел, а теперь мы квиты: трудно тебе стало — лекарство хорошее принес, к “верхним людям” не пустил, — улыбнулся я.
— На хороших делах люди живут на земле, — тихо проговорил Тальвавтын.
Я чуть не поперхнулся, проглотив полчашки горячего чая, — не ожидал, что король Анадырских гор станет философствовать.
Старик замолчал, затих и задремал. Стараясь не шуметь, старуха убрала с чайного столика посуду.
Тальвавтын оказался куда более сложной натурой, чем я его себе представлял. Почему он так недоброжелательно отзывается о Рыжем Чукче? И что значит “чужой человек”?
Осторожно ступая, остерегаясь разбудить старика, выбрался из яранги. Стойбище проснулось-рэтэмы у многих яранг откинуты. Там и тут копошились согнутые женские фигуры. Соседняя белая яранга дымила, как паровоз, — видимо, там пили чай собравшиеся у Экельхута старшины.
Я направился к одинокой яранге бабушки Вааль — выручать Илью. Около входа сидел Вельвель с блестящим винчестером на коленях. Лицо его, холодное и неприступное, точно окаменело.
— Не ходи в ярангу — Илья спит, — угрюмо проговорил он.
В его словах послышалась скрытая угроза.
Меня поразил наглый тон Вельвеля — я остановился.
— А если войду и разбужу Илью? — думая, что он шутит, спросил я.
— Стрелять, наверное, буду, так велел Экельхут, — хрипло ответил Вельвель, едва заметно поворачивая ко мне дуло винчестера. Свирепая его рожа не предвещала ничего хорошего.
Ответ Вельвеля мгновенно спустил с облаков. Ясно, что мы с Ильей очутились в ловушке. Я повернулся спиной к Вельвелю и спокойно зашагал обратно к яранге Тальвавтына. Не заходя к старику, прошел на берег речки и улегся на гальке. Мне хотелось обдумать создавшееся положение.
Ярангу бабушки Вааль и Вельвеля с винчестером отсюда не было видно — их заслонял большой шатер Тальвавтына. Долго я лежал на берегу потока, ломая голову, как выбраться из ловушки, в которую мы попались так неосмотрительно.
Размышления мои прервала довольно странная картина: по берегу двигалась ко мне женская фигура в обвисшем керкере. Плечо и рука ее были обнажены. Женщина то и дело взмахивала длинным удилищем, закидывая удочку. Усилия ее не пропадали даром. Она часто выхватывала из воды черноспинных рыбин.
Удильщица медленно шла по берегу вниз по течению речки, приближаясь к месту, где я сидел. Пойманных хариусов она умерщвляла ударом голыша по голове и прятала свою добычу в сумку, перекинутую через плечо.
С интересом я наблюдал за ловкой удильщицей и вдруг узнал бабушку Вааль. Не спеша она подвигалась ко мне, словно не замечая присутствия гостя. Движения ее были ловки и артистичны. Когда шатер Тальвавтына заслонил Вельвеля, бабушка Вааль устремилась ко мне, резво перепрыгивая валуны, и быстро, беспорядочно заговорила:
— Вельвель не велит Илье ходить к тебе, никуда не пускает. Опасность вам большая грозит. Рыжий Чукча и Экельхут, как Тальвавтына вылечишь, убить вас хотят, табун обратно поворачивать. Рыжий — плохой, чужой человек.
Бабушка Вааль, подхватив удочку, суетливо понеслась дальше, взмахнув удилищем в ту минуту, когда из-за шатра Тальвавтына вновь показался сидящий у дальней яранги Вельвель. Не оборачиваясь, она уходила все дальше и дальше по течению речки, энергично закидывая свой чудесный самолов.
Черт побери! В голову лезли и роились разные мысли, одна тревожнее другой…
ВАЖНЫЕ ВЕСТИ
Прошло пять томительно долгих дней. Тальвавтын почти поправился. В последние дни я давал ему умеренные дозы сульфазола, горчичники ставил все реже и реже. Поил на ночь чаем с медвежьим жиром. Растирал теплым жиром грудь и бока.
Хрипы в легких исчезли, температура понизилась, кашель прекратился. Болезнь была побеждена. Но каждый день воскресения Тальвавтына приближал неизбежную для меня развязку.
Илью по-прежнему не пускали ко мне, и он, как сообщила потихоньку бабушка Вааль, сидел целыми днями на шкурах, курил трубочку и о чем-то думал.
Стойбище затихло словно перед бурей, люди редко выходили из своих яранг. Экельхут избегал встречаться со мной, не появлялся в яранге Тальвавтына. Вельвель со своим винчестером постоянно торчал у яранги бабушки Вааль, не спуская глаз с Ильи.
Я много передумал за эти дни, искал и не находил выхода из тупика. Часто разговаривал с Тальвавтыном, но о “домашнем счастье” Ильи ничего ему пока не говорил — не хотел волновать выздоравливающего. Судя по всему, он к этой истории был непричастен. Вероятно, Экельхут на время болезни Тальвавтына принял бразды правления.
Не появлялся в стойбище и Рыжий Чукча.
И вот пришел тот, памятный день…
Утром меня разбудил какой-то странный, до боли знакомый звук. Все в яранге спали, я вскочил как ужаленный и прислушался. Едва слышно, ровно и монотонно где-то гудел самолет.
— Сашка летит?!
Я выскочил в одних трусах наружу. Было ясное-ясное утро. Едва слышный звук самолетного мотора не стихал. Я заметил, что необычный звук всполошил все стойбище. Почти у каждой яранги замерли люди, к чему-то прислушиваясь. У соседней яранги стоял Экельхут и оглядывал небо.
Звук несся откуда-то из-за сопок. Но как я ни вглядывался — ничего не видел.
Внезапно звук оборвался, точно в небе лопнула тетива лука. Долго стояли люди у яранг, прислушиваясь и разглядывая небо. Звенящая тишина повисла над долиной. Я вернулся в шатер.
“Что это, самолет или вертолет? Может быть, нас ищут?”