- По моей милости? - пролепетал сбитый с толку францисканец.
- Ну, а по чьей же? Конечно по вашей, не по моей же!
Тем временем подчиненные Будилы вышли из ворот, но, в отличие от людей Струся не бросали сабли, а сгрудившись в кучу, размахивали ими. Как я потом узнал, фон Гершов успел завести уже разоруженных жолнежей внутрь своего каре и, тем самым, отделил от жаждущих их крови казаков и ополченцев. Но тем, кто не сложил оружия, так не повезло. Увидев, что часть поляков не сдалась, и их не прикрывают ни мекленбуржцы, ни другие ополченцы, казаки кинулись на них, как почуявшие кровь волки. Те пытались сопротивляться, но тщетно. Казаки рубили их саблями и кололи копьями. Скоро все было кончено, а ошалевшие от крови казаки попробовали ворваться внутрь кремля, но пока они рубили жолнежей Будилы, воеводы подтянули к месту побоища сотни дворянского ополчения и стрельцов. Те первыми успели войти и тут же стали занимать башни и стены, а также расставлять караулы у палат и приказов. Так что заняться грабежом у донцов не получилось.
Ко мне, наконец, прорвались Казимир и Аникита с рейтарами и удивленно уставились на стоящих в полном порядке немцев.
- Ну чего уставились? - усмехнулся я на их недоумение, - пехоты герцога Мекленбургского никогда не видели? Надо бы вывести их отсюда от греха, да покормить, а то непонятно, как и оружие-то держат.
Вождей ополчения та легкость с которой я перевербовал наемников тоже удивила, причем некоторых неприятно. Впрочем, виду они не подавали, а поскольку сдача гарнизона означала долгожданное освобождение, то настроение у всех было праздничное. По такому случаю стали звонить во все колокола, стрелять из ружей и пушек и всячески выражать свою радость. Здраво рассудив, что мозолить глаза победителям видом вооруженных немцев и пленных поляков, дело не самое разумное, я скомандовал своему воинству "marsh" и мы двинулись в сторону моего острога. Впереди шли драбанты во главе с фон Гершовым, потом гнали пленных поляков, за ними строем немцы и замыкали колонну рейтары Вельяминова. Я немного задержался в Кремле, столкнувшись и разговорившись с князем Трубецким.
- Ну что, - спросил он меня, - одолели ляхов, что теперь?
- Как что, - отвечал я ему, - посылайте по городам и землям гонцов, о том что Москву отбили и собирайте собор, царя выбирать. Вот как выберете, тогда, считай, победили.
- А что с немцами делать будешь?
- Да ничего, война еще не кончилась. Мало ли кто налететь может, так что крепкая пехота не помешает. А то, хотите с вами до Смоленска сходим?
- Экий ты скорый, царя выбрать дело не быстрое.
- Это верно, только слышно что после того как Сигизмунд весь порох потерял, взять другой ему негде, а сейм ему денег не дает. Так что наемники его злые да голодные, а шляхта разбегается. Только так ведь не всегда будет, и порох со временем найдется и деньги, тогда Смоленск куда как труднее отбить будет.
- Да ты что, князь, виданное ли дело, дожди идут, распутица до зимы рукою подать, не получится ведь сейчас ничего.
- Эх, боярин, знаю что не получится, но помечтать то можно!
- Тьфу ты, господи прости, и не поймешь когда ты, князь, серьезен, а когда шутишь.
- Шутки шутками, а когда тут утихнет, пришлите стрельцов или еще кого, поляков забрать, мне они без надобности, а вам на своих обменивать. Опять же, кормить мне их нечем, да и незачем, а вам надо.
- Сделаем князь, сейчас скажу Минину чтобы харчей вам подкинул, а как тут успокоится, так и ляхов заберем.
Едва мое разношерстное воинство тронулось в путь, я послал нарочного к Климу, чтобы готовились принять моих новых подчиненных. Варили еду, ставили палатки, поскольку внутри форта такая орава вряд ли поместилась. Клим как всегда проявил похвальную распорядительность и к нашему приходу горели костры под котлами и в воздухе разносился ароматный запах, сводивший с ума изголодавшихся наемников и пленных. Вскоре они сидели вперемешку и жадно хлебали горячее варево, кто из чего горазд. У одних оказались миски, другие приспособили свои шлемы, а у кого не нашлось ничего, хватали еду руками. Убедившись, что здесь все в порядке, я пригласил полковника и нескольких его офицеров пройти со мной внутрь форта, где отобедать со мной. Надо сказать, руководствовался я не только учтивостью. Струсь и его приближенные пользовались среди своих жолнежей непререкаемым авторитетом и потому их надо было контролировать, чтобы не случилось какой беды. Увы, мои предосторожности мало помогли в этом случае. Беда пришла, откуда я ее меньше всего ждал.
Мы уже сидели за столом когда в горницу вошел Клим, которого я послал приготовить все к торжественному обеду. Мне приходилось видеть Рюмина в разных ситуациях, мы дрались с ним бок о бок на качающихся палубах кораблей и на твердой земле. Я перевязывал его раны, когда молодой Юленшерна едва не отправил его на тот свет, и пил с ним обжигающий аквавит, когда он принес мне весть о рождении сына. Короче, я видел его и в горе и в радости, но в тот момент он показался мне страшным.
- В чем дело Клим? - Спросил я его так, чтобы не слышали поляки.
- Беда, ваше высочество.
- Господа, - обернулся я к Струсю и его людям, - прошу меня извинить, но я присоединюсь к вам позже.
Вслед за мной из-за стола поднялись и вышли Кароль и Аникита, но я уже почти бежал за Рюминым , слушая его рассказ.. Когда мы отправились утром к кремлю в форте оставался только самый минимум драбантов стоящих в карауле и следить за наемниками перебежавшими ко мне накануне было некому. Оставшись предоставленными сами себе они спокойно занимались своими делами приводя в порядок амуницию и оружие. Но, как нередко случается в жизни, в стаде нашлась паршивая овца. Один из пикинеров, полувенгр полунемец по имени Золтан Енеке, очевидно, почувствовав прилив сил, отправился на поиски галантных приключений. К несчастью единственными женщинами в форте были Настя с Ксенией, несколько служанок и Авдотья. Вот последней и предложил свою любовь горячий мадьярский парень, а когда она отказала бравому военному, попытался взять ее силой. Однако пока он одной рукой зажимал ей рот, а другой задирал подол на непонятный шум обратила внимание моя ключница. Увы, Настя не стала звать никого на помощь, а подхватив первый же попавшийся ей под руку тяжелый предмет, опустила его на голову незадачливого Казановы. К сожалению этого удара оказалось недостаточно чтобы прибить мерзавца, отключившись на секунду и выпустив свою жертву, он придя в себя рассвирепел и пустил в ход кинжал. Успевшая вырваться из рук насильника Авдотья уже бежала по двору, оглашая его своими истошными криками. Уже переполошенные караульные в том числе товарищи Золтана бежали на шум. Увы, все что они успели, это застать негодяя с окровавленным кинжалом над телом Насти и скрутить его. Самое ужасное, что я в этот момент был совсем рядом, занимаясь размещением своих новых подчиненных.
- Что ты натворил Zoltan! Если господин герцог тебя не повесит, я сам тебя придушу! Только он не очень-то похож на человека, который спускает такие штуки, и по твоей милости мы все станцуем с виселицей в обнимку! - Яростно кричал связанному Енеке Курт из Ростока, время от времени пиная его.
Стоящий рядом часовой из драбантов кажется, вполне разделял беспокойство мушкетера, однако, связанный дисциплиной отпихивал его, чтобы тот не прибил заключенного раньше времени.
Когда я вошел часовой вытянулся и стукнул прикладом ружья о пол приветствуя меня, а Курт, стащив с головы шляпу поклонился мне.
- Простите ваше королевское высочество, но я не успел помешать этому злодеянию, - удрученно проговорил мушкетер.
Я вопросительно взглянул на Рюмина и тот кивнул головой, - "верно говорит, он первый на злодея кинулся и прочие немцы тоже".
- Хорошо Курт, я тебя понял, однако, если в твоем капральстве что-то подобное повторится, ты ответишь наравне с виновным.
Подойдя к связанному, я пристально посмотрел в его безумные от страха глаза, и мне показалось, что из глубины зрачков на меня смотрит сам дьявол. Похоже, долгая осада полная лишений приведшая, в конце концов, к каннибализму совершенно расстроила психику этого человека. И я невольно задумался, сколько их еще таких среди перешедших на мою сторону наемников. А еще я решил, что в первом же бою не колеблясь, пошлю их на верную смерть, предоставив господу самому решать кто из них чего достоин.
- Ты сдохнешь самой поганой смертью, какую я только смогу придумать, - проговорил я глядя прямо ему в глаза и резко развернувшись, вышел.
- Где она? - спросил я Рюмина, и он показал мне в сторону ближайшей коновязи.
Настя была еще жива, но беглого взгляда на ее ранение хватило чтобы понять, это не надолго. Опустившись на колени рядом с ней, я взял ее за холодеющую руку и держал пока ее прекрасные, даже в смертный час, глаза не потухли. Не в силах видеть этот остекленевший взгляд я протянул руку и закрыл ей веки. Рядом кто-то опустился на колени и я, подняв глаза, заметил плачущую Ксению. "Не стоило ей показываться", - подумал я несколько отстраненно. Наконец, сделав над собой усилие, поднялся, и устало проговорил в сторону своих подчиненных: - "найдите священника".