удивлённо спросила Жоскур.
Человек отступил назад.
– Да,– негромко ответил он,– Жизни многих унесли морозы. Больше сотни были убиты на подходе к Владениям Речного Народа.
Царица медленно поднялась с кресла. Смерив Арвоира гневным взглядом, она подошла к посланнику.
– Мои воины убиты?– спросила Жоскур, склонившись над испуганным карликом.
– Да, моя госпожа. На пути к Владениям Речного Народа нас ждала засада,– опустив голову, ответил он,– Армия повстанцев вступила…
– Что?!– перебив его, разъярённо крикнула царевна.
Она спешно подошла к военачальнику и, ткнув ему пальцем в грудь, гневно прошипела:
– Я говорила тебе, Арвоир, что мечей нельзя опускать даже рядом с безоружными. Ты просил о жалости к этим существам, и чем они ответили на моё снисхождение?
Смерив военачальника колким взглядом, Жоскур подошла к простирающемуся во всю стену заснеженному окну и, сцепив за спиной руки, громко приказала:
– Говори, карлик!
– Слушаюсь,– с поклоном ответил посланник и продолжил,– Жители нескольких городов восстали против нашей армии, госпожа. Они собрали собственное войско и оказали противостояние. Нам не удалось войти во владения Речного Народа. С большими потерями армия была вынуждена отступить.
Жоскур глубоко вздохнула.
– Отступить,– задумчиво произнесла она.
В ожидании поддержки, человек с надеждой посмотрел на Арвоира, но военачальник не произнес ни слова.
– Мы не были готовы к подобному, властительница,– снова заговорил карлик,– Посланных в те земли воинов оказалось недостаточно для захвата владений.
– Воины моей армии всегда были исполнены отвагой и решительны в бою. Их умения и преданность никогда не вызывали у меня сомнений,– сказала царица, отвернувшись от окна.
Она оправила меха на своих плечах и подошла к Арвоиру так близко, что между военачальником и ею не осталось расстояния даже на ладонь.
– Но ответь мне, мудрый советник,– заговорила Жоскур, пристально глядя в глаза Арвоира,– Как жители этих земель решились преступить закон? Месяцы боевых походов, сотни убитых… Я не раз видела, как одни молчаливо наблюдали смерть других сквозь ставни в своих окнах. И никто не отважился нарушить Невмешательство. Что же случилось теперь? Откуда в покорных народах эта дерзость? И как произошло их объединение?
Ничего не отвечая, военачальник терпеливо смотрел в глаза царицы.
– Ходят слухи о заговорщиках, властительница,– еле слышно произнёс посыльный.
– Что?– спросила Жоскур.
Карлик нерешительно кашлянув, подошёл ближе и сказал:
– Пленник, взятый воинами в восставшем Харосе, говорил о подстрекателях, моя госпожа.
– Кто они?– спросил посыльного военачальник.
Замявшись, человек тихо ответил:
– Странствующие чужеземцы из далёких краёв. Подняв восстание в сожженном армией Твилле, им удалось вовлечь в войну и другие города. Простите меня, большего я сказать не могу, потому как пленник умер в пытках.
Ещё раз смерив военачальника недовольным взглядом, Жоскур неторопливо прошла к креслу и, сев в него, заговорила:
– Как можно поднять восстание в сожжённом городе? Ведь, мёртвые не вступают в противодействие. Твоё милосердие, Арвоир, стало обходиться мне слишком дорого. Пусть воины не скупятся на расправу. Мне не нужны бунтари. Подданные трону народы должны быть смиренны.
– Но моя царица,– сказал военачальник, подойдя к креслу и опустившись перед Жоскур на колено,– Если воины будут убивать каждого, то в твоей власти не останется народов.
Жоскур склонилась к лицу Арвоира. Она коснулась рукой ниспадающих на плечи военачальника прядей волос и сказала:
– Мне всегда нравилось сочетание твоей силы и доброты. Но не здесь, мой воин. Мягкосердечность тут неуместна. Вели воинам не иметь жалости и не оставлять живых там, где они увидят неповиновение. Страх перед твердостью моей руки заставит восставших вновь склониться передо мной, и союзы земель распадутся. А заговорщиков надо найти. Возможно ли, чтобы от моей армии можно было спрятаться? И кто они? Не те ли, из-за которых я прошла столько миль пути?
– Властительница, позволь твоим воинам огласить о тех, кого мы разыскиваем,– снова заговорил военачальник,– В надежде на спасение, жители сами их выдадут.
Откинувшись на спинку кресла, Жоскур ответила:
– Этого нельзя было делать раньше, а сейчас, когда народы противостоят мне, опасно делать вдвойне. Уверена, что беглец-коротышка молчит о камне. Страх расправы не позволит ему раскрыть правду. Но и мы не должны говорить. Можешь ли ты, советник, быть уверен в том, как поведут себя все эти существа? Сегодня я ищу двоих, а завтра? Где потом мне искать Маарам? Риск велик, Арвоир, поэтому мы будем молчать. Молчать и продолжать поиски. Проклятые морозы заперли меня в этом городе. Но значит ли это, что они остановили меня?! Нет!-Жоскур ударила кулаком о подлокотник кресла и поднялась,– Встань, мой верный Арвоир,– сказала она военачальнику,– Вели воинам на том берегу собирать походы и идти дальше. Пусть не ждут, когда я смогу выбраться из Бельхута, и пусть не знают жалости. Ступай.
Призвав посыльного следовать за ним, Арвоир направился к двери.
– И накорми карлика,– крикнула ему вслед Жоскур, добавив чуть слышно,– Если все воины моей армии так отощали, нам будет трудно противостоять даже простолюдинам.
Дверь за военачальником закрылась. Царевна осталась одна. Она окинула взором опустевшую залу и неспешно подошла к камину. Остановившись напротив него, Жоскур задержала взгляд на танцующих языках пламени и задумалась. Её лицо, украшенное прелестью благородных черт, не выдавало никакой обеспокоенности минувшим разговором. Наследница стояла неподвижно, вдумчиво наблюдая за огнём. Бархат её бледно-розовой кожи, гладкой и свежей, казался нетронутым ни тревогами, ни радостями. Как будто время, не посмев коснуться царственной девы, дало ей быть бесконечно молодой. Волосы Жоскур, наделённые кремовым цветом морского жемчуга и заплетённые в пышные косы с полосами черных кожаных лент, спускались по мехам её богатых одежд до самой талии. А линии её тела, отточенные множеством часов боевых учений и сокрытые под связанным из шерсти и украшенным льном и кожей платьем, восхищали своим совершенством. Красота наследницы земных царей была поистине безупречна, но сердце её, жестокое и безразличное ко всему живому, было изуродовано алчностью и жаждой власти.
Простояв в раздумьях, несколько минут, Жоскур вновь подошла к окну. По ту сторону стекла, над замёрзшим Бельхутом, кружила снежная метель. Крыши многочисленных домиков, деревья и дороги- всё было укрыто белым одеялом из снега. Улицы речного города опустели. Укрывшись от холода в своих жилищах, обитатели не решались их покидать. Бельхут стоял в полной тишине. Обезлюдевшая площадь, раньше наполненная гомоном толпы, и парк, где с утра до ночи, визжа, резвилась местная детвора, хранили безмолвие. Даже кузница, звук от которой разлетался далеко по округе, молчала. О том, что Бельхут ещё жив, напоминал лишь белый дым, поднимающийся из печных труб городских домиков. Сберегая силы и тепло, люди с надеждой ждали прихода спасительной оттепели.
Когда карлик, посланный военачальником армии, вновь ступил на льды Генеры, Горен и Денизьям были уже в Гноле. Друзья вошли в город в полдень того морозного дня. Вымотанные тяготами долгого пути в глубоких снегах, они устало