Он знал черных женщин округа, которые уже никогда не встретятся со своими мужьями или детьми из-за грязных махинаций Джо Митчелла и Чарли. Дети умирали на плантациях вдоль Миссисипи, оторванные от родных домов и близких. Женщины-рабыни насильно ввергались в проституцию или становились «фабриками» по производству детей, которых потом продавали, потому что Джо Митчелл поклонялся всемогущему доллару. Пэйс не видел оправдания злобной практике растления душ жителей округа, познавших сладость дешевой наживы на слезах и несчастьях черных рабов. Он не мог спасти уже погибшие души, но он мог осуществить наказание. Очевидно, жадный мэр, потеряв источник наживы в торговле рабами, обратился к другим грязным делам. И Пэйс не собирался спокойно наблюдать, как Джо Митчелл упражняется в беззакониях и коррупции.
Апрельское солнце садилось довольно рано. Пэйс въехал на лошади в тень деревьев у реки, но он не заметил розовых красок заката. Пэйс не вдыхал с наслаждением запах молодой травы, не замечал набухших розовых бутонов на кустарнике. Он почувствовал ожесточение при мысли о Доре, отдыхающей сейчас в их супружеской постели. Скрепя сердце, не позволяя теплой волне чувства растопить ожесточение. Да, он не часто последние дни сам ложился в эту постель. Пэйс стал тем, кого хотели сотворить из него отец и армия, – беспощадным мстителем.
Тени спустились во тьму, когда он подъехал к небольшому фермерскому домику. Пэйс свистнул, и на мгновенно осветившемся пороге показалась человеческая фигура. Дверь закрылась, а фигура скользнула во тьму и вскоре возникла снова, ведя в поводу лошадь.
– Мне на этих цветных наплевать, Николлз, – предупредила фигура, садясь на лошадь.
Цветные, о которых шла речь, были прикованы к стене жалкой лачуги, чтобы не убежали, но Пэйс не стал спорить. Он использовал для своих целей все подручные средства, и этот человек сейчас был одним из них.
– У Хомера есть списки, составленные мэром. Если ты хочешь расстроить это свинское дело, ты должен их заграбастать прежде, чем они доберутся до здания суда. Отпустить негров на волю – лучше ничего не придумаешь, чтобы выманить Хомера из дома.
– Но даже если я разорву купчую, он обязательно скажет, что они сгорели при пожаре, а что он все еще законный собственник этих цветных. И он найдет свидетелей.
– Остынь, Маккой, я ведь все еще юрист. И знаю, что делаю. Ты уверен, что сделка-купчая была зарегистрирована в суде, как я тебе сказал, да?
– Да, с этим все в порядке, только какая мне от этого польза? – пробормотал Роберт.
– Значит, ты под защитой закона, ты в своем праве, а он нет. Митчелл изворотливый лживый мошенник, но законов он не знает. И в этом деле отец не сможет его защитить. У тебя есть документ, а у него нет. Ты получишь свою землю обратно. Просто смотри, чтобы твоя матушка больше не подписывала бумаг, которые не может прочитать.
– Да я скорее повешу этого мерзавца. Как помешать ему учинять подобные пакости со всеми вдовами в округе?
– Он попляшет на веревке, будь уверен. Я только выжидаю, когда Джо сам сунет голову в петлю. Может быть, его отец и достаточно силен, чтобы сын не попал в лапы закона, но мы до него доберемся. Это лишь вопрос времени.
Человек, ехавший рядом с Пэйсом, выругался.
– Тыl посмотри, что он натворил на этот раз. Я считаю, его надо повесить не мешкая. И весь округ скажет, что мы герои.
Пэйс фыркнул:
– Вряд ли. Я ведь хожу в изменниках, ты не забыл? Сторонник янки, обожающий негров. Мне еще повезло, что на моем крыльце не повесили петлю.
Роберт неловко заерзал в седле.
– И тебе не помогла женитьба на Доре. Ты прямо напрашиваешься на неприятности. На твоем месте я бы удрал, куда глаза глядят, прежде чем они тебя поджарят.
– Я сам кое-кого немного поджарю до тех пор. Эта земля принадлежит моей семье, и я хочу, чтобы так и оставалось в будущем.
Но так не будет, если Пэйс бросит все на одних женщин. Этому уже есть доказательства. Только поспешные действия Доры на этот раз отвели угрозу. Роберт подумал, а знает ли Пэйс в подробностях все, как это случилось, но спрашивать побоялся. Пэйс был как фитиль, пропитанный маслом. Вспыхнет в мгновение от одной искры. А Роберту хотелось быть подальше, когда взрыв произойдет.
Глава 25
Меня несет поток бурливый,
Я выплыть не могу
На среднее и ровное теченье.
Филипп Мэссинджер «Великий герцог флорентийский»
– Что бы ни случилось, ни слова, – предупредил Пэйс, когда они привязывали лошадей под защитной стеной деревьев.
– Да я и так слова не могу сказать от страха, – пробормотал Роберт, – не люблю я такие дела.
Пэйс зло посмотрел на него, но ничего не сказал, и они двинулись в сторону одинокого строения. Его сподвижники уже вызнали, что к чему. Внутри ветхой лачуги из серых от времени деревянных планок лежали с десяток рабов разного возраста и пола, прикованных к стене. На некоторых виднелись рубцы от плетей. Все были истощенными от плохой и недостаточной еды и чрезмерной работы. Хомер хотел засеять все свои поля, даже несмотря на то что у него теперь была, по сравнению с прежними временами, только половина рабов.
Роберт остался сторожить, а Пэйс вошел в лачугу. Кто-то стонал. Быстрый шорох на полу свидетельствовал, что он вспугнул крыс. Затем шорох замер, а люди увидели его. Не смея зажечь свечу, Пэйс ощупью пробрался вдоль стены, пока не наткнулся на первую цепь. Раб неуклюже задвигался, но не проронил ни звука. Пэйс пробежался руками по звеньям до железного крючка, вбитого в стенку. Закусив губу, он вставил отвертку в середину замка, произнес про себя молитву и ударил молотком по отвертке левой рукой. Нацелился он неточно, и поэтому выругался, когда молоток ударил больше по руке, чем по отвертке. Раб молчал и терпеливо ждал, когда он повторит попытку. Пэйс разбил замок только третьим ударом. Цепи упали на пол, и огромный, тощий как скелет человек поднялся с земли. Взяв молоток у Пэйса, он так же молча двинулся ко второму рабу. Все проснулись. Заплакал ребенок, и кто-то стал его утихомиривать. В темноте все зашевелились, нетерпеливо стараясь подтянуться к уже освободившимся. Когда молоток ударил мимо, кто-то вскрикнул. На человека зашикали.
Пэйс теперь стучал по замку рукояткой пистолета. Раб, которого он освободил первым, методично сбивал замки и сдергивал их на сторону. Не хотел бы Пэйс подвернуться этому силачу под руку, когда он зол, но он хорошо понимал, почему раб с такой яростью уничтожает оковы. Некоторые из этих людей были одна кожа и кости. Один едва вышел из детского возраста.
Женщина кинулась опрометью из лачуги, едва упали ее цепи. Пэйс нахмурился, но понадеялся, что она их не выдаст. Остановить ее он не успел. Другие немедленно последовали за ней, и Пэйс не мог их осуждать. Он бы тоже подумал прежде всего о побеге. Некогда кентуккийцы гордо провозгласили, что народ штата всегда будет верен федеральным законам. Этот день канул в вечность. Теперь место лояльности заняли недовольство, страх и ненависть.