взгляды с машины на Максима, а затем на командира, который, увы, как бы ни хотел, не смог бы объяснить значения только что прозвучавших слов. Пожилой мужчина, одетый в тёмно-зелёного цвета утеплённое пальто, тяжело задышал, и в глазах его мелькнула тревога. После нескольких минут тишины, в течение которых загадочный осведомитель молчал, ожидая ответа, командующий собрался с мыслями и, едва ворочая языком, проговорил:
— Но как можно? Раапхорст в сопротивлении всего ничего, а вы доверяете ему столь важное задание. Простите, мы, конечно, не сомневаемся в вас, это немыслимо, но, может быть, вы всё-таки подумаете ещё раз? Если же ваше решение окончательно, то, прошу, хотя бы объясните его нам, иначе может сложиться не самая благоприятная обстановка для дальнейшего сотрудничества.
Дерзость старика заставила осведомителя негромко рассмеяться.
— Вы, спрашиваете о том, чего всё равно не поймёте. Я дам вам объяснение, но вы должны помнить, что данный план был разработан центральным штабом. Он уже утверждён, и вам остаётся лишь следовать ему. Раапхорст должен кое-что доработать в оружии, созданном «Кригард», чтобы вы имели возможность воспользоваться им без вреда для себя, — теперь голос звучал надменно, холодно, жёстко, и солдаты сопротивления почувствовали страх.
— Ещё вопросы есть? — поинтересовался осведомитель. — Там внутри вы найдёте всё необходимое, Раапхорст, например, чертежи. Вам следует ознакомиться с ними и сделать всё, чтобы сопротивление, наконец, одержало верх.
— До связи, — сказал командир. Сеанс связи прервался, инструкции были получены, и повстанцам не оставалось ничего иного, кроме как следовать им.
Подойдя к Максиму, старик сказал: «Сделай это, мальчик. С войной нужно покончить как можно скорее».
***
Удивительно, но стрелять не пришлось — учёные и малочисленная охрана, как только увидели незнакомых людей, вооружённый и злых, тотчас сдались на их милость, и повстанцы, так никого и не убив, заперли несчастных в одной из комнат в подвальном помещении. Позже они должны были завербовать учёных, готовых к сотрудничеству, а пока рассредоточились, получив приказ обследовать здание. Раапхорст остался в ангаре, кто-то пожелал подняться на башню и осмотреть её, кто-то вызвался сторожить пленных и заодно изучить подвал.
«Где же это оружие? — думал Максим. — Что я могу сделать с ним? Что я могу улучшить в нём?»
Он ходил кругами по первому этажу, непонимающим взглядом смотрел на окружающие его многочисленные трубы, станки, гидравлические прессы, странные механизмы и прочее, но не видел во всём этом единой картины. Вскоре Раапхорст утомился и мысленно выругался, подумав, что судьба его слишком часто преподносит трудности, справиться с которыми, кажется, невозможным. Эта мысль заставила Максима сжать кулаки. В данный момент мужчина ощущал гнев и желал лишь одного: чтобы окружающий его хаос усмирился, чтобы наконец-то в бушующем безумстве жизни появилось что-то логичное, понятное и простое.
Мужчина сел у стены, рядом со ржавой горячей трубой, сложил руки на коленях и закрыл глаза. От странного механизма, установленного справа, исходил зимний холод, левое плечо эовина ощущало тепло от старой трубы, на ладонях Максима застыла пыль, и грубая кожа отчего-то саднила. Но вскоре всё прошло. Постепенно, следуя воле Раапхорста, его сознание сливалось с бессознательным, становилось хаотичным, лёгким. Оно отделялось от тела, ощущало вибрации, танцующие в толщах Вайроса, вступало с ними в контакт, закручивалось, теряло форму, память, всякое воплощение.
Вспышка, и не стало Раапхосрта, не стало вибраций, не стало звуков, цветов, запахов и тактильных ощущений. Осталась лишь информация. Осталось лишь всеобъемлющее тело Вайроса. Осталась основа. Лишившись личности, Раапхорст, а точнее — инстинктивный остов его информационной сущности, наблюдал за пустотой. Она была непреодолима, она была всевластна, и лишь какое-то чудо не позволяло вошедшему в неё эовину остаться в ней навсегда. Происходило нечто, не подвластное пониманию, нечто, за гранью мыслимого, и непреодолимая тьма отступала сама собой, открывала взору страждущего информационные пласты, скрытые в ней.
Инфо-частицы обретали форму и звучание, они кружились, они танцевали, но Раапхорст не видел и не слышал их. Лишённый зрения и слуха, он воспринимал информацию так, как не может воспринимать ни один человек. Он был терпелив, и нужные знания сами входили в него, сами становились его частью, обогащали его, заставляли его страдать или радоваться, любить или ненавидеть, но ощутить их благотворное или губительное влияние, эовин мог лишь, когда возвращался в рамки родного измерения, когда информационный океан отпускал его. Это могло произойти буквально через пару минут от начала медитации, но в информационном поле разум мог пробыть бесконечно долго. Единственное, что защищало псионический остов от безумия — отсутствие в лоне Вайроса времени.
Наконец, всё кончилось. Максим очнулся бледный, тяжело дыша. Он открыл глаза и со страхом взглянул себе под ноги, затем окинул взглядом стены, трубы, тянувшиеся вдоль обнажённой кирпичной кладки, белый потолок, находившийся так высоко, что разглядеть сеть труб и подвешенных проводов, крепившихся на параллельных балках, можно было лишь с большим трудом.
Некоторое время Раапхорст сидел поражённый и смотрел в одну точку, ничего не видя. Теперь он знал, где находится оружие, что оно из себя представляет, и какие доработки ему требуются. Это было чудовищное знание, обладать которым нельзя пожелать даже врагу, но Максим понимал, поделиться им будет необходимо. Просто напросто, чтобы не сойти с ума.
Мужчина посидел ещё немного, затем встал, ощутил слабость, охватившую тело, мелкую дрожь в коленях и попытался улыбнуться, будто желая приободрить себя. Но получилось это с трудом: вместо улыбки лицо мужчины исказила жуткая гримаса. Поняв это, он оставил попытки бессмысленного самообмана и пошёл куда-то вперёд. Оглядевшись, эовин вздрогнул. Тяжёлый сумрак, царивший в громадном ангаре, внушал чувство мистического страха, будто механизмы, установленные здесь, обладали разумом и наблюдали за каждым, кто осмеливался войти в пределы чудовищного завода. К тому же, по какой-то причине, сослуживцы Раапхорста покинули первый этаж, так что первая размеров комната оказалась практически пуста.
— Это место не для людей. Оно для механического воплощения их безумия, — промолвил мужчина.
Вдруг в чёрном дверном пройме, ведущем в следующее помещение, мелькнул свет фонаря, и к Раапхорсту вышел командующий. Он шёл, казалось, довольный и бодрый, но подойдя к Максиму, проговорил грозно и даже раздражённо:
— Что-нибудь нашёл? Чтоб этот осведомитель под землю провалился! Мы по-прежнему не можем обнаружить это оружие, будь оно неладно! Ты можешь хотя бы представить, где оно находится? Что с тобой? Раапхорст!
В глазах у Максима потемнело. Он минуту собирался с мыслями после чего ответил:
— Мы уже нашли его. Мы находимся внутри. Понимаете?
— О чём ты? — спросил пожилой мужчина. — То есть как это?
— Здание — это и есть оружие, —