— И как же вы планируете попасть в мой дом?
— Это уже не твой дом, Малфой, — бросил Уизли, а Поттер добавил:
— Может быть, ты мог бы подсказать нам…?
— Я? С чего вы это взяли? Уровень защиты там стоит такой, что в Гринготтс было бы проще влезть незамеченными.
Они снова переглянулись, и Малфоя посетила невероятная догадка:
— Что, вы уже пробовали попасть в Гринготтс? — Драко покачал головой, впрочем, на секунду восхитившись подобной дерзновенной наглостью. — Сумасшедшие. Кроме того, я числюсь мертвым. Или в розыске. Не знаю наверняка. Надо уточнить. Так или иначе, мне нельзя показываться никому на глаза. Тебе вот, Поттер, в штаб-квартире Темного Лорда всегда рады. Правда, ты вряд ли успеешь что-нибудь там провернуть. Он тебя, конечно, больше не ищет так остервенело, как раньше, но все равно будет рад прикончить.
— Может, тогда ты, Малфой, прикинешься Гарри, пока мы с ним попытаемся вызволить Гермиону и убить змею? — выплюнул Рональд, чья неприязнь (и ревность, ревность — неужели он, Малфой, так легко выдает себя?!) была настолько ощутима, что Драко стало даже смешно.
— Нет уж, спасибо, Уизли. Мне вовсе не улыбается сдохнуть так быстро.
— Хотя, надо признать, идея с оборотным зельем весьма здравая, — задумчиво произнес Поттер. — Только превращаться стоило бы в кого-нибудь из Пожирателей. А… а почему не в Нотта? А, Рон? Превратиться в Нотта и проникнуть в мэнор, на собрание, к примеру… А лучше вообще попросить его самого провести нас в мэнор! Почему мне раньше не пришло это в голову?!
— Отличная мысль! — Драко улыбнулся. — Только Теодор не согласится никогда в жизни. Он очень печется о своей репутации и делает это не зря. Один косяк — а, поверь, убийство Нагайны — тот еще косяк — и Нотту можно попрощаться с жизнью, так же, как и его отцу. А вам всем придется попрощаться с информатором.
— Может, оно и к лучшему, — буркнул Рон. А Тео-то чем ему не угодил?!
— Можно обставить все так, что он окажется не виноват, — продолжил размышлять Гарри. — Нотт — а лучше все же не он, а кое-кто другой под обороткой — может быть все время на виду у Волдеморта…
— Опять двадцать пять. Еще один с «невиноватыми»… А кто будет виноват?
— М-м… Да никто. Если хорошо все спланировать, никто не узнает, кто это сделал. Ты, Малфой, проникнешь в мэнор под видом Нотта, а мы…
— Стоп. Чего? При чем тут я? — удивился Драко. Он вовсе не записывался в самоубийцы, обычно это было чисто гриффиндорской прерогативой!
— Я думал, это очевидно. Никто из нас не знает твой дом так хорошо, как ты. Никто не знает порядков, установленных Волдемортом, так хорошо, как ты, — даже Нотту будет сложнее сориентироваться на месте! А мы с Роном будем под мантией-невидимкой, трансгрессируем с тобой, у тебя даже Метка есть! Мы же и убьем Нагайну. А настоящий Нотт даже не будет ничего об этом знать, если придется подвергнуться легилименции.
«Настоящему Нотту уже и так есть что скрывать, а о возможности подвергнуться легилименции он и думать не желает», — подумал Малфой, а вслух произнес:
— Ваш план шит белыми нитками. С чего вы вообще решили, что я на это пойду?
— Ты как-то сам дал понять, — скривившись, ответил Рон, — что готов помочь Гермионе.
— Но это будет небыстро, — продолжил Гарри. — Готовить оборотное придется месяц, а то и больше, пока соберем необходимые ингредиенты. Кроме того, варить его очень и очень сложно…
— Прошу прощения, — перебил Малфой, успев подумать о том, что вообще-то он еще не дал своего согласия на подобное безумие, — а что, купить уже не судьба?
— Это может оказаться сложнее, чем варить самим. Во-первых, стоит оно черт знает сколько, — произнес Гарри рассудительно. — У тебя есть деньги, Малфой? Во-вторых, это зелье входит в категорию сильнодействующих и особо опасных: купить можно только с разрешения министерства. Ну или при наличии Метки… Или подпольно, но теперь с этим еще сложнее, торговля в Лютном в не меньшем упадке, чем в Косом. А в-третьих, кто из нас пойдет покупать его? Ты? Или, может, я схожу?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Малфой промолчал и посмотрел на свои золотые часы. Помыслить об этом было невозможно, но идея уже закралась: неужели придется продавать? Нотт добыл ему немного денег — по случайности в мэноре оказалось какое-то количество наличных, но счета Малфоев в Гринготтсе вряд ли были теперь доступны.
— Может, снова Нотт поможет?
— Он вряд ли согласится, — покачал головой Драко. — Ты верно заметил, Поттер, каждая покупка Оборотки регистрируется. Ему не нужны лишние вопросы. Но предложить можно.
В эту же секунду Драко вздрогнул: вот это совпадение! — в дверь постучали: четко, громко, с расстановкой — ровно трижды, и, спустя секунду, многочисленные замки со щелчками начали отскакивать, засов съехал в сторону и дверь открылась. На пороге стоял только что упомянутый Теодор, почему-то донельзя довольный, что в контексте всего разговора смотрелось несколько странно и неуместно. Рональд чертыхнулся и снова уставился в стол с кислым видом, а Драко ухмыльнулся.
— Садись, Тео, — весело сказал он, взмахом палочки отодвигая стул рядом с собой. — У нас к тебе очень долгий разговор.
***
…Преступное, преступное безрассудство. Именно в ту секунду, когда под кожей привычно и, вместе с тем, совершенно по-новому разлилось прекрасное, удивительное чувство всемогущества, всесилия, первозданной магии на самом пике — а ему это ощущение было знакомо как никому, — когда мир должен был безраздельно принадлежать ему одному, когда он был сильнее всех на свете. Именно тогда он, по иронии судьбы, решил пощадить виновных. Надо было убить сумасшедшую Беллатрису сразу, наказать по всей строгости за оплошность (и пусть она клялась, ползая в его ногах, что невиновна), наказать так, как он наказал бы любого на ее месте. Но он решил, что все это подождет, решил пощадить, впервые в жизни пощадить. Можно ли было давать слабину? Можно ли было так безрассудно поддаваться мимолетному желанию? И снова причина была в ней. Хотелось вернуться в темную гостиную. Закончить разговор с грязнокровкой, чем бы он ни закончился. Расставить все точки над «и». Решить, что делать с раздражающей девчонкой, и сделать это, наконец, каким бы ни было решение. И вот она теперь, вот она — перед ним. Совсем не так, как хотелось бы.
Колдомедик только что ушел, чудом избежав Обливиэйта — и лучше было бы ему не помнить о том, что он видел здесь, но несчастный трус (каким бы профессионалом он ни считался, он оставался трусом по своей сути) умолял оставить его воспоминания при нем, как и его жалкую жизнь. Лорд Волдеморт не настаивал. Здравый смысл подсказывал, что они — воспоминания — могут ему еще пригодиться, когда он явится в следующий раз, чтобы проверить, как поживает его юная пациентка, его сложный случай, самый важный случай во всей его карьере (и Волдеморт надеялся, что Сметвик понимает всю степень этой важности). В пламени вновь открытого камина доктор исчез дрожащим от страха. Темный Лорд привык к страху, он считал именно страх единственно верным ключом к дисциплине. А Сметвику просто вежливо пообещал, что уничтожит его и всю его семью, если что-то пойдет не так, и мало кто мог обвинить Темного Лорда в том, что он не держит свое слово.
Девчонка схлопотала Хлыст. Это было ерундой, пусть и болезненной; Белла обожала это проклятие, и вылечить его самостоятельно было делом немногим дольше пары часов. Но, помимо этого, сумасшедшая ведьма наградила грязнокровку еще кое-чем настолько неприятным, что даже он, самый могущественный из ныне живущих на свете колдунов, на секунду испытал нечто сродни первобытному ужасу. Она могла погибнуть. Время шло на секунды, и это ощутила даже Нагайна, что рванулась на помощь умирающей девчонке. Потеря крови была почти критичной, и он ни мгновения не сомневался в том, что жалкие секунды промедления стоили бы ему — его бесценной жизни — слишком дорого. Но он успел. Сделал все, что мог. А мог лорд Волдеморт очень и очень многое.
Накачанная зельем сна без снов, она лежала теперь перед ним, и контур полуобнаженного тела прослеживался под тонкой невесомой тканью. Неподвижная, практически идеальная. Невероятное, губительное безрассудство. Колдомедик пытался возражать против зелья, но Волдеморт был весьма убедителен. Сон был необходим, сон без сновидений — особенно; и он настоял, хотя и так не планировал оставлять девчонку одну в эту ночь. Да и Нагайна была рядом; нервничая, она никак не находила себе места в знакомой спальне, и лишь его успокаивающее шипение кое-как убедило рептилию нехотя устроиться у камина.