И в финальной битве в стойбище принимал участие возлюбленный брат мой, который опять не побоялся доверить свою драгоценную волшебную палочку мне, недостойному, ибо обессилел Северус, северный ветер мой,оплот надежд моих, после первого сражения с теми сильными воями. Волшебная палочка его была отдана мне, я же навалился на неё вем телом, и не мог ни Северус, ни я, обеспаматевший, более творить магию.
Слава всем милостивым богам, что я не сломал её, волшебную палочку нашу, как и любовь, одну на двоих!
А это чья, без сомнения, волшебная палочка? Интересно попробовать, будет ли она «подчиняться» , «слушаться» меня? Или не будет? Вот я сейчас и проверю, каковы её свойства и особенности.
… Почуявший беду и влетевший в шатёр Снейп успел почти вовремя - палочка Поттера искрила в руке Квотриуса, наполняя шатёр зловонием, от которого хотелось перестать дышать вовсе.
- Брось её, Квотриус!
- Я. Не. Хочу. Бросать. Уходи. Прочь. Отсюда, покуда я не размолотил тебе голову заклинанием, кое знаю теперь.
- <i>Это сказано устами Квотриуса, но голос был не его, а схож со словами самого Тёмного Лорда!</i> - подумал Северус.
- О, боги! - взмолился он. - Да за что же все напастья такие на Квотриуса?! За что ему так «везёт»?
Ибо предполагал же Снейп, что удар кинжалом - только видимая поверхность айсберга, а «под водой», то есть, в теле Квотриуса, осталось проклятие самого Волдеморта, но не верил этому. Им уничтожен был даже последний хоркрукс, заключённый в теле Поттера… Прах гадины был успешно развеян по ветру заклинанием Любви, Побеждающей Смерть. Мисс Трелони, как лицом, сугубо заинтересованным должности профессора Хогвартса было предсказано об Избранном и его могуществе. Авада Поттера превратила уже и не друга, и не врага, а так, во что-то среднее, его Тох`ыма… Нет, уже Тома Марволо Реддла, в чудовище вида ужасного. Вот только на место ребёнка несчастного тогда ещё «человеку-загадке» попался Квотриус!
И сейчас, когда Квотриус отдал все силы Снейпу и своему, наверняка, бесценному творению… оно вышло наружу.
Авадить? Квотриуса?! Конечно же, нет.
- Stupefy!
Квотриус не сумел отразить стихийной магией оранжевый луч - ему мешала чужая палочка в руке, творящая свою собственную, «неправильную», не ту магию, и он упал на бок, выронив её. Волшебная палочка ещё позлилась немного для близиру и, наконец, совсем утихла. С концами, даже не искрилась больше.
- Enervate! - в третий раз за не так уж давно и начавшееся утро, и ещё более короткий день пришлось произнести Северусу.
Квотриус очнулся и стал поводить кругом глазами, явно ничего и никого не помня. Даже проблеска сознания не было в этом отсутствующем, как у… инфери какого-то, бессмысленном взгляде…
- Инфери… Чужой, холодный, повелительный голос создателя… Ну, конечно же, необходимо применить только Небесное исцеляющее заклинание… Но для него необходимы силы, а их нет, да ещё эта грёбанная голова покоя не даёт. Всё сошлось одно к одному - и просыпание инфери в Квотриусе, и собственная страшенная мигрень. Со времени моего пребывания здесь у меня никогда голова не болела… так… Да вообще не болела!
Мясо - вот же оно, два большущих куска, сожрать их, немедленно набить ими живот, наесться, наконец, до отвала, насытить свой голод. Может, и голова с голодухи… так раскалывается. Не привыкла ещё к голоду, вот и болит, да так… Что не соображаешь, что делаешь и о чём, вообще, думаешь.
И Северус за несколько минут разделался со здоровыми кусками баранины, не задумываясь об их числе. Теперь в животе довольно урчало, и Снейп почувствовал тепло в руке, всё ещё сжимающей волшебную палочку, местами перепачканную жиром. Он тщательно вытер палочку об овчину и заметил рядом с ней… длинный свиток. Не удержался и бросил взгляд на написанное, но там были только неведомые закорючки, да ещё и нацарапанные вкривь и вкось.
- Тарабарщина какая-то неведомая, будто писали на хинди, - подумал разочарованный Северус.
Но и на алфавит хинди при ближайшем рассмотрении это не было похоже.
- Однако, - только и смог подумать растерянный зельевар.
Поттер норовил подлезть к Квотриусу поближе и всё порывался схватить свою волшебную палочку, но Северус отогнал паршивца и, сделав постную мину, хотя после мясного пиршества у него это получалось с трудом, важно произнёс:
- Поттер, прикоснётесь к ней сейчас, сами станете, как Волдеморт, и мне придётся убить вас. Вы этого хотите?
- Н-не-эт, прекрасный Сх`э-вэ-ру-у-с-с, я не хочу убиваться, я хочу жить рядом с тобой. Вместе хочу жить.
- Вы нагло пропустили слово: «воин» в моём именовании. Я вам не девица, чтобы называть меня «прекрасным».
Северус без азарта отбрыкивался от незавуалированного ухаживания Поттера-в-рабском-обличии.
- … - Сейчас главное - то, ради чего я сожрал всё мясо, а ведь, верно, Квотриус просто не съел ещё своей порции в ожидании меня, глупого, оголодавшего до безумия Сева. А ещё графом называюсь!
…Да и травка эта, что была в ышке бяха Формеуса, наверняка, способствовала повышенной откровенности и разговорчивости, как маггловский джеф. Только, по исследованиям алхимиков, джеф вызывает как раз отсутствие аппетита, а вовсе не жор, охвативший меня. В общем, никто из х`васынскх`, разумеется, не додумался бутить джеф, это уж точно. Значит, это был ещё один лёгкий, растительный наркотик, только и все…
Мысли не желали концентрироваться, а суетились во всё ещё больной голове, словно бы пауки в банке.
Рука с палочкой нагрелась так, что стало жарко.
- Пора.
Cureum celestiae!
Квотриус дёрнулся, как марионетка на ниточках, управляемая неким кукловодом, и изо рта его донеслось пугающее:
- Я. Не. Забыл. Твоего. Насилия. Северус. Не. Прощу.
- Cureum celestiae prolongum!
- Смерть. Тому. Кто. Обесчестил. Меня. Смерть. Мне.
- Вот теперь главное, самоцель - не дать ему убить меня наскоро, а после и заколоться самому!
Северус молниеноснно скомандовал:
- Incarcero!
Магические путы спеленали Квотриуса, и он снова упал, неестественно выгнувшись, так, что, казалось, хребет его переломится, но он внезапно весь сжался, и его скрючила ещё одна судорога. Теперь он, лёжа на боку, изогнулся и поднял туловище над землёй, как маггловский гимнаст - ловкач, эдакий гуттаперчевый «мальчик», потом - ещё судорога, за ней - ещё и ещё… Пока, наконец, Снейп не увидел испуганный, измученный взгляд, принадлежащий, несомненно, не недосозданному до конца инфери Волдеморта, а живому, любимому, кроткому Квотриусу, не помнящему ничего, что он говорил механическим, властным голосом, так похожим на безжизненный голос второго воплощения Тёмного Лорда.