«Молодость более рискованна, чем старость, потому что считает, что смерть еще далеко».
Командировки Алику согласовывал учредитель, то есть администрация маленького нефтяного города. Поэтому Алик подготовив просительное письмо и приколов к нему бумагу о приглашении на съезд, пошел на третий этаж единственного в городе здания, украшенного тремя флагами: российским, ямальским и городским.
– Здравствуйте Семен Петрович, – сказал Алик, приоткрыв главную дверь в амбары муниципалитета. – Можно?
– Проходите, – сказал Хамовский, неопределенно махнув рукой.
«Настроение вроде хорошее», – оценил Алик и приступил к делу.
– У меня съезд региональных партнеров, – сказал он и протянул бумаги Хамовскому.
– Ты опять, ьдялб, в командировку, – с театральным разочарованием пробасил Хамовский.
– Через месяц, – успокоил Алик.
– Сейчас Ивана Фрицевича позову, и будем тебя ьтабе, – произнес, словно внезапно вспомнил, Хамовский.
Пальцы главы маленького нефтяного города заскакали по кнопкам.
– Сколько уже можно? – подыграл Алик.
Победа жертвует второстепенными фигурами. Высокомерие Алик считал именно такой.
– Иван Фрицевич, у вас есть две минутки? – весело прикрикнул Хамовский, не поднимая телефонную трубку.
– Есть, а что случилось? – просипел искаженный громкоговорителем Клизмович.
– Алика мочить, – в том же тоне сказал Хамовский и празднично прихлопнул ладонью по столу.
– На это – всегда, – обрадовался Клизмович.
Председатель спустился быстро, словно бы подгоняемый нисходящим потоком.
– Он по-прежнему хулиганит? – Хамовский показал на Алика пальцем.
– Нет, стал исправляться, – просипел Клизмович.
– Смотри ьдялб за-за-ходит ко-ко мне Ли-ли-задков с Бре-бре-дятиным – испуская прерывистый смех, заговорил Хамовский. – Смотри ьдялб! Квашнякова не было ьдялб! Алика не было! Как хорошо, спокойно в городе! На йух они нужны?!!
– Мы неизбежное зло. Нужные люди, – ответил Алик.
Клизмович взглянул на Алика хмуро и настороженно. Он излучал болезненность и внутреннее расстройство, даже залысина поблескивала не так ярко как обычно, а на впавших щеках проступили следы от кулаков пенсионного возраста.
– Алик, мы живем одну жизнь, понимаешь? Ты уже мальчик большой, – отказался от веселья Хамовский, встревоженный недовольным видом Клизмовича. – Мы тоже уже дяденьки старенькие, ьдялб. На йух друг у друга на нервах играть? Понимаешь? Добрее будем, да, хорошо? Будешь это…, – Хамовский хотел прямо пригрозить, но вспомнил, что у Алика может быть диктофон, решил сказать обтекаемо. – Ты ж уехал в отпуск., ты тоже переживал? Ты понял, да?
«Если напомнил о комиссии, значит, я ему помешал», – понял Алик, а вслух протяжно, с сопереживанием, произнес:
– Ну, да.
Игра – суть любой борьбы. Чтобы выиграть – надо играть. Добычу надо гнать и караулить. Чтобы не стать добычей, надо защищаться и притворяться. Снисходя к людям, приходится подыгрывать их инстинктам. И главное – игра выигрывается живыми, а журналист, отстраненный от работы – мертвый журналист.
Не нужно разыгрывать героя. Когда на прицеле – надо не летать, а прятаться.
«Воин ли ты?» – спрашивал сам себя Алик, зная, что – нет.
«Тогда зачем ты лезешь на рожон? – спрашивал он себя опять.
«Потому что люблю игру, ощущение опасности, свободу, не люблю служить тому, что считаю злом», – отвечал он сам себе.
«Ты боишься страданий и вряд ли победишь сильного соперника, – напомнил он себе о прошлых поражениях. – Хамовский пользуется запретными средствами, на его стороне все продажные и верующие мозги. На твоей стороне никого, кроме тебя».
На это возражение Алик не находил ответа. Страх был. Он гнал его в стадо: страх оказаться в одиночестве и страх некоего высшего суда, действующего вне стада. Овечий страх перед волком. Овца, скептически относящаяся к стаду, но страшащаяся волка, все равно будет это стадо приумножать. И словно напоминая об этом, словно чувствуя сомнения Алика, Хамовский глухо бася и постепенно ускоряя темп речи, принялся угрожать:
– Тебя можно зажать в такие условия, что жизнь покажется в клеточку. Понимаешь? Будь, это… – немножко умнее. Тебя выгнать-то, ьдялб, пара пустяков. Дискредитировать тебя – пара пустяков. Понимаешь? Ты сейчас. У тебя денег нету ни яух. Вот ты пишешь., что ты все выигрываешь ьдялб. После этой статьи, я не знаю, как он стерпел, ьдялб. – Хамовский всплеснул рукой на бледного Клизмовича. – Я его сдерживал ьдялб, чтобы он тебя не… Я его сдерживал. Да, Иван Фрицевич?
– Депутаты не получают ни копейки, – громко и остервенело, прострелил воздух Клизмович, внезапно присоединившись к разговору…
Разговор был неприятным, но недолгим. Командировка – подписана. Алик в очередной раз выиграл факт, оставив чувства победителя противникам, но его радость бы поблекла, если он знал.
***
Тайная карта противников
«Любой круг близких людей не без угловатых личностей, об острые грани которых можно сильно пораниться».
Комиссия не пришла в телерадиокомпанию, потому что Хамовский приобрел козыри в борьбе против Алика и, как только журналист исчез из кабинета, он обратился к Клизмовичу:
– Иван Фрицевич, успокойтесь, для рожденного в клетке нет жилища надежнее клетки. Он думает, что крутой. Забыл, где живет. Мы скажем «фас», его же порвут: не помогут ни законы, ни связи. Он еще не знает, какие подонки работают в отделе по борьбе с экономическими преступлениями и в следственном комитете.
Не мигая, Клизмович смотрел на Хамовского.
– Семен Петрович, скучное надежнее интересного и любопытного. Скучное куда надежнее веселого, – сказал он, как только Хамовский перестал говорить. – Даже на ровном поле нет надежнее прохожего направления. Алик – это опасная новизна. Уберите его.
– Даем последний шанс, – произнес Хамовский. – Комиссия теперь, как вы понимаете, не нужна, компромат на Алика уже есть. Его командировки в Дагомыс и в Ессентуки, которые я ему подписал, можно интерпретировать, как мошенничество. Я уже проконсультировался.
– Если наглость второе счастье, то тупость, несомненно, – первое. Алик, хоть и умный, но дурак, – нервно рассмеялся Клизмович.
– То, что дурак – это верно, – ответил Хамовский. – Пришел ко мне и спрашивает: «Я хочу взять небольшой отпуск перед командировкой в Дагомыс так, чтобы выехать в командировку раньше на дни отпуска. Бюджет тут ничего не теряет, проезд тот же, гостиницу в отпуске я оплачиваю за свой счет. Единственное – суточные, но они невелики, при подготовке фильма ко Дню города я много работал в выходные. Всем своим в телерадиокомпании предоставил отгулы. Если вы согласитесь предоставить мне суточные, как премию за переработку, то я просил бы вас выписать мне командировку так, чтобы она захватывала и отпуск» Я говорю: «Пиши письмо»… Он написал, я подписал. Мне же пакостит и у меня черт-те-что просит! Сам лезет в капкан. Странный тип.
– Ну дурак! – рассмеялся Клизмович. – Садить будете?
– Не сейчас и не своими руками, – взглянув в телевизор, произнес Хамовский. – Надо, чтобы его свои же сожрали. Эта информация должна выйти из коллектива телерадиокомпании. Бредятин уже думает.