возвращаются. И надо только найти способ как уговорить их остаться.
Ник взял руку Сары, поднес к губам и поцеловал.
– Ты найдешь способ. – Он вгляделся ей в лицо. – В тебе что-то переменилось.
– Я и чувствую, что переменилась. Книга по-прежнему для меня все равно что вершина Эвереста, но я только и могу, что продолжать писать. – Сара улыбнулась. – Я знаю, что на это способна. – Холодный ветер ворошил опавшую листву вокруг. – Как там Айлфорд? Это туда Ханна Гиллей ходила, да? Рожать детей?
– Да. Тот самый.
Сара безмятежно поцеловала Ника в щеку – и почувствовала, как он вдруг напрягся всем телом. Легонько, почти неощутимо. Не переживай она последние дни за их отношения, скорее всего, ничего и не заметила бы. Но уже в следующую секунду он улыбнулся, и она поняла, что улыбка не касается его глаз.
– Ник, с тобой все в порядке? Я знаю, что меня слегка шатало эмоционально, мне очень стыдно.
Ник смотрел вдаль, на залив. Он снова поцеловал ей руку. А потом заглянул в глаза, и во взгляде его сквозила тревога.
– Почему ты на меня так смотришь? Что случилось?
Он отпустил ее руку и медленно выдохнул.
– Мы с твоей мамой были очень хорошими друзьями. И я очень многим ей обязан и на многое для нее готов.
Саре вдруг стало очень не по себе.
– Что ты пытаешься сказать?
– В свой последний приезд сюда она попросила меня спрятать кое-что от тебя и Анны-Кат.
Сердце у Сары забилось как бешеное. В горле пересохло.
Ник смотрел на кожаную сумку у ног.
– Сперва я не осознавал, что именно она мне дала…
– Когда?
– В прошлом ноябре.
Сара зажмурилась.
– Мне полагалось хранить это до определенного дня, а потом отдать вам.
Сара не верила собственным ушам. Все тело у нее закоченело. Она сперва задохнулась, а потом начала хватать ртом воздух короткими рваными вдохами.
Она крепко стиснула руки.
– Это книга!
– Нет… не знаю. Может быть. – Ник уронил голову на руки. – Она отдала мне ключ от камеры хранения.
– Здесь?
– В Портленде. И не сказала, что там. Я знаю лишь, что это для вас с Анной-Кат, а я должен отдать это вам через два года.
– Два года? Но почему два? И почему ты? Почему не Дэвид Оллман? – У Сары затряслись руки. – Бессмыслица какая-то.
– Я ровно о том же ее и спросил. А она сказала, что хочет, чтобы ключ хранился у кого-нибудь, кто никак не связан с ее дочерями.
Сара прижала кончики пальцев к глазам.
– Но что еще там может быть? По идее, у меня не было никаких причин спрашивать Ника Дворника про книгу, да? – Лицо у Сары закаменело, глаза сузились. Она нехорошо посмотрела на Ника. Тот попытался взять ее за руку, но Сара отодвинулась. – Как ты мог мне ничего не сказать? Все это время, что мы проводили вместе. Все, через что мне пришлось пройти, – а ты и словом не обмолвился?
– Прости. Мне очень жаль. Поверь, правда, очень. Мне и в голову не приходило, что это может оказаться книга. До того, как ты в четверг рассказала о графике работы твоей мамы.
Сара распахнула глаза.
– Когда я искала книгу.
– Тогда-то у меня все и сложилось. Когда ты объяснила, как она работала. И тогда это перестало быть просто возможностью. Я ведь много месяцев об этом ключе не вспоминал.
Сара закрыла лицо руками. Надавила на глаза так, что в темноте под веками закружились звезды. Как ей хотелось сейчас исчезнуть, раствориться в небытии.
– Сара, мы с Кассандрой были друзьями. Она мне доверяла. И, за исключением моего отца, я никак и ничем не связан с ее жизнью в Бетесде – ну, то есть не был связан. Не думаю, что она могла рассчитывать, что мы с тобой так встретимся. Или что я влюблюсь в тебя с первой секунды. Что буду думать о тебе постоянно, мечтать каждый свободный миг проводить с тобой.
Сара посмотрела на него.
– Ник, я прямо тебя спросила, знаешь ли ты что-нибудь об этом. Ты видел, как мне паршиво. Ты что-то знал – но промолчал. Это было четыре дня назад.
– Я пытался поступить правильно. Пойми же.
Сара уже не могла сдержать слезы.
– Мне надо идти. Надо побыть одной.
Она потянулась за сумкой и поднялась.
Ник перехватил ее за руку.
– Сара, мне просто требовалось уложить это все в голове, разобраться.
Она остановилась. Снова тяжело осела на скамью. Вытерла слезы руками, а руки о джинсы.
Ник открыл сумку и вытащил оттуда большой официальный конверт из желтой бумаги.
– Вот. Ваши с Анной подписи уже заверены в банке.
Он сунул конверт ей в руки. Никогда еще простой бумажный конверт не казался таким тяжелым. Сара положила его на колени и разглядела надпись знакомым маминым почерком. «Анне-Катерине и Саре».
– Это может оказаться и чем-то другим, – сказал Ник.
Сара смотрела на конверт. На сердце было так тяжело. Она кивнула:
– Может.
Ник повернулся к ней.
– Послушай меня. – Глаза у него были настойчивыми и умоляющими. – Тебе не обязательно это делать. Эта книга стала для тебя новым началом. Новой жизнью. Не… не бросай ее. Закончи. Так, как видишь сама.
Сара вскинула голову.
– Ты хоть осознаешь собственное лицемерие?
– Что?
– Новое начало. Новая жизнь. Не бросай. Мне ты это все говоришь, а сам отсиживаешься на острове, прячешься в безопасности, избегая малейшего риска.
– Ну это совсем уж несправедливо.
– Фил говорил, ты пять лет из Мэна не уезжал. Говорит, ты все выделяемые тебе деньги на поездки раздаешь коллегам.
Ник смотрел на гавань. И молчал.
– Как там насчет копящихся у тебя в кабинете предложений, летних каникул, которые ты проводишь в рабочем пикапе, вместо того чтобы выйти со своим творчеством к миру? Череда летних необременительных романов, которые ни к чему не приводят? У тебя за эти пять лет было хоть что-то необдуманное, внезапное, опрометчивое?
Ник смотрел Саре в глаза.
– Ты.
Сара опустила голову на руки. Она задела, обидела его. И не знала теперь, что сказать.
Он вздохнул.
– Может, у нас ничего не получается. Может, нам просто надо отыграть назад.
Сара вздрогнула.
– Не говори так…
Ник смотрел себе на руки.
– Может, надо дать друг другу чуть больше личного пространства.
Сара фыркнула
– Личное пространство. Лучшего предлога для разрыва придумать не в состоянии? Ты же поэт, Ник. Нельзя ли пооригинальнее. – Слова жгли ей губы.
Ник сцепил руки за шеей, глядя в землю. Сара смотрела, как туристы тянутся к причалу с одноразовыми стаканчиками кофе и маленькими коричневыми пакетами с упакованным в дорогу завтраком. В