Вот оно. Оно вернулось. То, что некогда решило пожалеть меня, бедного старика, вцепилось в мои плечи со свежей яростью. Мой старый знакомый, мой давнейший друг и союзник: голод. Я снова оказался один в тумане, во тьме. Я не жил, я лишь продолжал существовать, как и было с первого того дня, как я нацепил на себя красное, будь оно проклято. Гореть этому пальто в аду, вместе со всеми, кого оно туда отправило. Тот вкус крови, который я уже позабыл, снова напомнил о себе. Тёплый сок с привкусом горького железа. Я снова один…
Годы идут. Говорят, что наше время прошло, что мы больше не нужны этому миру. Но тогда почему мир всё ещё не отпускает нас? У него забавное чувство юмора. Теперь они зовут меня не сэром Тимоти, теперь я аж Архинквизитор Тимоти. А для своих врагов я по-прежнему Ненасытный.
Наши законы стали мудренее, изысканнее, история детальнее, города больше, архитектура экзотичнее, наука почти догнала магию, но угроза от потусторонних миров велика как никогда: чем лучше приманка, тем богаче клёв. Связующие открыто не воевали между собой уже сто сорок три года. Бывают стычки то там, то здесь, однако ничего такого, как в былые времена. Наше количество росло и нам должно было стать легче оборонять наш дом, но на деле было не так: врагов тоже становилось больше.
Раньше я мог гнаться за отступником неделями, а порой и месяцами. Я мог гнаться за полмира, даже в холодные просторы Туле и бесконечные тундры Вары. Но теперь отступники осмелели, поумнели. Они больше не убегали и не прятались от меня, как крысы. Они призывали демонов и открывали порталы. Они бились с такой яростью, что порой одним махом убивали десятки моих собратьев, но мне было всё равно. Меня гнало вперёд неутолимое чувство голода. Нужда в мести, в справедливости, должна была быть насыщена. Я надвигался как ночное небо и как цунами сбивал всех со своего пути. Иссушенные, они падали на землю мумиями и рассыпались в прах.
Свет стал досаждать мне всё сильнее. Я приказал новобранцам-Связующим опустить все шторы в нашем особняке. Старые архинквизиторы начинают жаловаться и строить козни, но мне всё равно. Меня больше ничего не волнует.
Февраль. Третий день второй недели. Тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. В двери моего этажа кто-то постучался. «Кто бы это ни был, пускай разворачивается и уходит», – пробурчал я сквозь зубы. «С-сэр Тимоти, – набрался кто-то смелости с другой стороны дверей, – с вами требует аудиенции сэр Альберт Ланкастер… он говорит, что это срочно». Альберт? Старый лис? «Впусти его», – приказал я.
Двери открылись. Вошёл – нет, скорее вбежал – мужчина лет сорока на вид. Он был одет изысканно, даже вычурно, и его хромота лишь подчёркивала это. Он ворвался как ураган, раскидывая книги со своего пути белой тростью и уже открыл рот, чтобы заговорить, как внезапно закашлялся.
– Прости, Альберт. Всё время забываю проветривать комнату от табачного дыма.
– Тимоти! – еле выговорил он, откашлявшись. – Да что же это с тобой?! Лишь вчера на один из ваших анклавов было совершено нападение! А ты… – он пытался подобрать подходящее слово, – как и я, впрочем.
– Альберт, молодо выглядишь. Вижу, мой совет пришёлся тебе по вкусу, – заметил я. – Как твои близняшки Хизер и Хайди? Сколько им уже? Три? Прости, забыл выслать тебе поздравительную открытку, – я пригубил трубку, – а скажи, ты уже поведал им, каким способом они были зачаты? Какую цену пришлось тебе за них заплатить?
– Замолчи! Замолкни! – крикнул мне Альберт. – Ни слова больше! Ты обещал, что это останется между нами!
– Я много чего обещал, и мне тоже много чего обещали, и что? Успокойся. Твой секрет останется со мной. Так ты соизволишь сказать, почему ты пожаловал?
– Времена настали сложные, и частично в этом виноват ты.
– Я? Да ладно.
– Да, Тимоти, ты. Ты и тебе подобные, как бы это ни противоречило моим убеждениям, являетесь частью баланса сил. После твоего ухода со сцены остался вакуум, который так быстро не заполнится.
– И кто же эти счастливчики?
– Молодые ребята… Фактически дети.
– Ну что ж, удачи им в новых начинаниях. Она им потребуется.
– Она им потребуется лишь потому, что вы закрылись от мира и дети, которых вы должны были наставить на праведный путь, идут куда попало!
Я косо посмотрел на Альберта. Он понял, что задел за живое и немного сбавил тон:
– Слушай, Тимоти… что было, то было. Но пора бы вам взяться за свой кинжал и снова заняться делом, которое у вас так хорошо выходит. И когда вы решите это сделать, начните с этого, – он кинул мне на стол запечатанный конверт, развернулся и ушёл, не попрощавшись.
Вот оно. Моё якобы будущее, лежащее на столе среди остальных писем и груды книг по магии, выявлению одержимых и охоте на культистов и демонологов. Я не был уверен, что я заинтересован своим будущим, каким бы оно ни было, однако любопытство взяло вверх. В конверте было скудное количество информации. Лишь место, время и цель. Я отбросил бумагу в сторону. Это и есть оно? Моё будущее? Слепо следовать зову убийцы, искоренять и уничтожать по первому приказу, как цепная собака? Видимо, да.
Маленький армейский городок, служащий местом жительства семьям военных. Спокойная утопия. Барометр счастья зашкаливает. Если верить конверту, большая часть населения является тайными культистами: демонологами или призывателями. Новичку это показалось бы чушью, но не мне. Я уже видел такое. Дикие поля и частные владения МакФергусонов в Йерне к концу девятнадцатого века были так же прекрасны, как и опасны… Как бы там ни было, Альберт был обеспокоен этим городком, а обеспокоить Альберта Ланкастера довольно сложно.
Этот маленький городок фактически был большой деревушкой. Здесь все всех знают, а новости распространяются быстрее ветра, поэтому мне пришлось сменить одежду: красное пальто притянуло бы слишком много ненужных глаз. Трое моих инквизиторов сделали тоже самое; что же касается архинквизитора Малика, то он красного и подавно не носил. Я отослал их оценить обстановку в разные части города, а Малика взял с собой. Этого упрямого сукина сына лучше держать под рукой…
Маленькая местная забегаловка в центре городка – идеальное место для начала поисков, если они вообще нужны. Кофейня ничем не отличалась от миллионов других: дешевая и грязная. Мы сели, и я сделал официантке знак подойти. Женщина лет сорока. Не особенно красивая, не особенно ужасная, лишь самая обыкновенная простолюдинка, растрепавшая свою молодость, гуляя где попало. Если кто-то и будет в курсе нужной мне информации, так это именно она. Они запоминают интересные слухи и предметы бесед клиентов не хуже попугаев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});