– Мы слышали о приказе Легиона, и мы не согласны с этим решением!
– Вы проделали путь с одного конца мира в другой для того чтобы сказать, что вы не согласны?
Эти инквизиторы хоть и выглядели закалёнными в боях, но передо мной они таяли как медузы на солнце.
– Н-н-нет, сэр. То, как они поступили с вами, неприемлемо. Вы, сэр Тимоти, один из самых преданных инквизиторов и защитников нашего общества…
– Меньше лести, парень. У тебя времени ровно столько, сколько у супа в моей тарелке, – поторопил я его.
– Сэр Тимоти, мы больше не можем считать себя членами организации, которая приказала такое. Мы желаем присоединиться к вам!
Это было неожиданно. В своей голове я прокручивал самые разные варианты, но ни один из них не включал в себя какого-либо союза.
– Вы будете делать то, что я вам скажу и когда скажу, без вопросов.
Молодые по сравнению со мной юноши переглянулись, а затем кивнули в знак согласия. Так это всё и началось. У меня и в мыслях не было быть вожаком, однако они сами сделали меня им.
Время шло, годы летели, мир развивался… мир менялся. Менялись люди, менялись анклавы, менялись организации и Связующие, но не я. Я отказывался меняться. Я всё ещё чувствовал тёплую кровь убийц своих родителей, стекающую по моему лицу. Вкус железа застрял у меня в памяти, как куриное мясо в зубах. Я не могу простить и не могу забыть.
Ныне никто уже не ездит ни на повозках, ни на лошадях: одни лишь машины да выхлопные газы, от которых даже мне трудно дышать. Всё меняется. Даже мои кости уже не те – голод отступает, и чем сильнее он отступает, тем слабее я становлюсь. Но всё хорошо, я уже смирился. Джереми продолжит моё дело.
Я был один. Всю свою жизнь я был один в темноте. Я нескончаемо бродил по этой темноте и гнался за каждым лучком света, за каждым мотыльком. Я будто тонул в нескончаемом океане Тартаруса, но когда он своими маленькими ладонями взял мою руку, впервые за много десятилетий тьма рассеялась. Нас было двое, но не успели мы оглянуться, как нас стало четверо, а теперь…
Позавчера Джереми исполнилось сорок пять, но на вид ему не дашь и тридцати. Я научил его всему. Он силён, умён, и что самое главное, предан делу. Мы отпраздновали его юбилей охотой на стаю Связующих, заражённых Пургой. Порой на наш мир обрушивается некая болезнь, атакующая лишь новопробуждённых Связующих. Эта эпидемия усилилась после Третьей Волны Миграции 1922-ого года в Новый Мир. Мне жаль этих бедолаг, но им нет спасения. По крайней мере, от нас.
Я смотрю на них со своего высокого пьедестала, на который они сами же меня и поставили. Рядом со мной гордо стоит Джереми, которого я считаю своим сыном, но я никогда не скажу ему этого. Он никогда не услышит эти слова от меня.
Весь зал полон красного и багрового. Архинквизиторы, кличут они нас. А ведь подумать только, все эти сопляки могли стать магдарами. Они собрались здесь и сейчас, сделав меня своим маяком, и ждут речи. Они не издают и звука, лишь молча ждут, пока я скажу хоть что-то. В их глазах я вижу себя в молодости: изгои, с мстительными сердцами и разбитыми душами, запутавшиеся в сетях и лабиринтах нашего мира. Правила, ограничения, любезности, формальности – чушь. Есть лишь мы и они, и все собравшиеся это знают.
«Сегодня все, кто встанут на нашем пути, будь то Легион, Охотники или любые другие представители анклавов, будут уничтожены. Сегодня мы уничтожим гнездо тьмы. Не будет никаких компромиссов, лишь правосудие во имя правосудия, – их глаза зажглись огнём и возбуждением. – Всё это время вы шли за мной, потому что вам было больше не за кем идти, – я посмотрел на Джереми и указал на него рукой, ладонью вверх, – но скоро вы последуете за ним. Ведь таково ваше решение и такова моя воля».
Мы атаковали чумных под покровом ночи, спрыгнув с крыш домов, как падающие с неба ангелы. Наши красные плащи развевались в воздухе. Наши клинки-пистолеты, наши зачарованные заклинателями из Гильдии крупнокалиберные винтовки, ножи и кинжалы – всё было в тот день освящено кровью заражённых Связующих.
Охотники истребляли бы их поодиночке целую вечность, заклинатели пытались бы выведать сокровенные знания, а алхимики заперли бы их где-нибудь и проводили бесчеловечные опыты. Даже эти жалкие души не заслуживали такой участи. Мы же нанесли удар внезапно, со всех сторон. Мы избавили их от страданий, заодно защитив и наш мир.
Мои воины налетели как саранча, стирая всякое сопротивление со своего пути. Глядя на Джереми, я внезапно понял, сколько времени пролетело. Меня осенило, сколько я на самом деле прожил на этом нескончаемом поле битвы. Ещё вчера маленький мальчик с текущими из носа соплями сжимал мою руку, и в какого же яростного и неукротимого воина он вырос.
Он рвался впереди всех, ведя их за собой. У наших врагов не было и шанса. Одной рукой он орудовал пистолетом, из которого никогда не промахивался, а в другой кинжалом-катаром. Он напоминал мне молодого себя.
С каждой минутой мне было всё сложнее угоняться за Джереми: я отстал. Вокруг меня были лишь трупы заражённых. Нельзя дотрагиваться до них, иначе последствия могут быть необратимы. Я должен был быть рад очередной успешной миссии, но я ничего не чувствовал. Я уже давно перестал наслаждаться своей работой. Работой, которая ещё с малого детства выбрала меня.
Глядя на эти трупы, мне стало их жалко, и именно в этот момент моё внезапное сострадание чуть не погубило меня. Один из трупов привстал и накинулся на меня. Эта была особь женского пола. Вся в крови, грязи и дерьме – одержимая. Не знаю, что она забыла среди заражённых Связующих, но она застала меня врасплох. Её рот раскрылся настолько, что сломалась челюсть и оттуда появились тонкие и длинные клыки, похожие на иглы ежа. Я не успел среагировать, и оно схватило меня и вцепилось бы в шею, если бы сзади её не оттащил Джереми. Он оттолкнул её и прострелил голову. «Стареешь», – с улыбкой обратился он ко мне. «Будто я не знаю, – ответил я, похлопывая своего спасителя по плечу. – Именно поэтому лидером станешь ты». Джереми улыбнулся, и в первые за много десятилетий в его глазах была не только тьма, но и надежда на лучшее будущее: «Спасибо, оте…»
Джереми внезапно замолк. Его зрачки расширились, а лицо свело спазмом. Он плюнул кровью мне в лицо. Из живота у него торчала заострённая труба. Я механически достал из кобуры пистолет, прицелился через плечо Джереми и выстрелил в подкравшегося к нам заражённого. Но было уже поздно.
Сначала у него зашатались ноги, а затем он упал, присоединившись к трупам на полу. Я попытался обхватить его и приподнять, но судьбе было неважно моё мнение. И так не стало одного из самых выдающихся воинов, которого я знал, моего ученика и сына. Он присоединился ко всем остальным, которых я терял за всю свою длинную жизнь. Присоединился к моим родителям… к Абрахаму.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});