волосы слиплись, а под длинными ногтями (и чего я их не состриг, когда был в обители?) набился внушительный слой земли. В общем, сразу видно, что я носитель божественной крови: ничего человеческого, как говорится, мне не чуждо. Хе-хе. Хотя сейчас меня занимали не эти мысли. Думать о чистоте стану, когда дело будет сделано. А основная моя задача не текущую минуту — избавиться от остатков ревизоров и двух благородных. Заодно хорошо бы допросить их, но загадывать наперед не буду.
Подхватил ещё несколько топориков: метательное оружие, кидать умею, а действую ими в основном как обычным холодняком — нехорошо. К тому же с этим копейщиком лучше сохранять дистанцию. А если он побежит, то подставит спину. А я, пожалуй, побыстрее обычного корма буду — нагнать успею. Так что для него единственная защита от меня — это нападение. Но, в любом случае, до полноценной схватки лучше не доводить. Открытая местность мне в этом случае явно не друг.
Я немного не успел: ревизоры уже показывались из-за угла, а мне до них осталось ещё метров двадцать. Отвел руку в замахе и выпустил оружие. Топорик со свистящим звуком сделал два оборота. Несущаяся смерть уже приближалась к голове визитера, а я перекладывал очередной снаряд в свободную правую ладонь. Молниеносный росчерк копья защитил сперва ревизора с амфорой, а потом и самого владельца оружия. И как он умудрился? Темно же на улице — ему ни черта не должно быть видно! Что за нечеловеческие инстинкты? Это точно корм, а не игрок?
Я, не снижая скорости, попытался налететь на эту ловкую тварь. Мой противник отпрыгнул и выкинул копье. Я не успел среагировать — инерция повела меня вперед. Смог только наклонить голову, убирая её от страшного навершия. Острие, не заметив никакого сопротивления, вонзилось в мою щеку. Лезвие прошлось по десне, дробя зубы в мелкую крошку. В интерфейсе пронеслось сообщение о полученном уроне.
Боец отвел руку, по пути раздваивая моя язык, а затем попытался ударить в сердце. Это было его фатальной ошибкой. Я ощутил, как ломаются ребра, и почувствовал, как останавливается дыхание, но камзол выдержал проникающий выпад. Разжал руки, в которых были кинжал и топорики, схватился за древко и, пропустив наконечник под плечом, резко рванул на себя. Визитера, крепко державшего оружие, повело в мою сторону. Мой кулак впечатался в кадык. Горло смялось под мощным ударом. Я вырвал копье из рук бойца, крутанулся и вогнал острие в живот второго опешившего ревизора. Наконечник пробил амфору с одеждой, кожу с мясом и печень с кишками. Нагнулся, подобрал топорик и с разворота ударил ревизора в район виска. Промазал! Оружие плашмя угодило в подбородок. Я видел, как челюсть уходит вбок, а не соображающий враг с ужасом смотрит в мою сторону. А теперь мне пора восстанавливаться!
Протянул руку и прикоснулся к окровавленному лицу. В меня сплошным потоком полилась энергия. Чужое время залечивало все мои повреждения. Я почувствовал, как зарастает язык и как слепляется разорванная щека. Ощутил, как с треском встают на место ребра и собираются зубы. Второго ревизора, который судорожно пытался сделать вдох, постигла такая же участь: иссушенное тело осыпалось на землю, а моё — пришло в норму. Я сплюнул. Что-то я расслабился. Самоуверенность до добра не доводит. А я сейчас был на волосок от смерти. В будущем таких авантюр лучше избегать!
Весь бой — от первого броска топорика до превращения в прах моих врагов — занял не более тридцати секунд. Но за эти полминуты я осознал много вещей. Во-первых, не стоит недооценивать корм. Как показала практика, даже без магии они на что-то способны. И надеюсь, что больше никто в группе Гаврика не преподнесёт мне таких сюрпризов. Во-вторых, нужно избегать открытого боя: всегда лучше нападать из укрытия или из засады. Или хотя бы со спины. А про честь и достоинство пусть лучше желторотики рассуждают, которые начитались в детстве романов о благородных рыцарях. Тьфу, шельма! Знали бы эти люди, как вели себя эти рыцари — в миг бы убрали определение «благородные». Они ведь теми ещё тварями были! И в-третьих, один я много не навоюю. Меня чуть не прибил один боец, а что было бы, окажись грузчик таким же ловким, как и его напарничек? Отправился бы я к праотцам. Удача рано или поздно закончится. Нужны союзники: чем больше, тем лучше. И желательно, чтобы они тоже что-то умели. Где, мать его, чертов Прапор с подмогой?
Заглянул за угол, ожидая, не покажутся ли аристократы с Гавриком и другими душегубами. Через полминуты удостоверился, что никого нет. Шума, значит, мы не так много наделали — это хорошо.
Я потрогал щеку, подвигал челюстью, пошевелил языком — вроде всё нормально. Сделал глубокий вдох — в груди немного кольнуло, но не более того. Регенерация ещё не до конца справилась. Подобрал оружие, рассмотрел копье — ничего примечательного. Провел пальцем по острию и лезвию — небольшое рассечение и только. В общем, обычная палка с наконечником. Хотя, может, кому-нибудь в катакомбах сгодится?
И вот теперь передо мной стоял вопрос: что делать дальше? Упускать благородных и остатки ревизоров нельзя. Сделаю это — завтра тут будет целая армия. Она, может, и так появится, но с выжившими свидетелями вероятность этому близка к ста процентам. К тому же можно будет разыграть одну схему, которая отвадит от нас очередных визитеров. Но об этом я позже поговорю с Прапором и его людьми. Гаврик уже что-то подозревает. А через несколько минут он удостоверится, что его люди не возвращаются. И что он тогда сделает? Сам отправится на поиски? Маловероятно. Не думаю, что его заботит корм из его группы. Он попробует сбежать. Хотя есть ещё благородные. Это те ещё жадные сволочи. Все амфоры ещё не заполнены. Да и склянки стоят а шатре, а не в карете. Не думаю, что они уйдут без крови. Это доморощенные аристократишки тут явно находятся тайно. Никто бы не позволил просто так трогать корм, да ещё и в таких количествах. Но жизнь в любом случае важнее денег, так что и они могут попробовать сбежать. И этого тоже допускать нельзя. Интересно, а из того закоулка, где они находятся, есть ещё один выход или нет? Я, по крайней мере, его не видел. Да и карета стоит здесь. Эх, придется, видимо, принимать бой. Но нужно сделать всё на своих условиях. И атаковать первым.
Когда я был в лазе, я не заметил никакого