не могу ей помочь!
Отдышавшись, коснулся лбом холодной стены темницы. Эти камни когда-то были частью гор, но сейчас они мертвы и немы. Если во мне есть Дар искателя, то, раздери меня все чудища Бездны, он должен откликнуться, должен! Иначе зачем это всё?
Перед мысленным взором стояло лицо Рамоны, в амулете ощущалась её частица – лёгкая, как дыхание. Я представлял, как между нами натягиваются невидимые нити, проходят через стены, свиваются в клубок – не разрубить.
Я должен быть с ней!
Когда-то я гнал от себя это чувство и сами мысли о том, чтобы сделать жрицу своей, а теперь не мыслил без неё жизни. Она уже принадлежит мне, а я – ей. Безраздельно.
Рука сама потянулась вверх. Сжимая самоцвет до боли в пальцах, я повел им по стене, вкладывая в него всю свою боль, злость и отчаянное желание спасти Мону. Твёрдый кристалл царапал серый камень – так сильно я давил. Представлял, что авентин – это нож, вспарывающий переходы между мирами. Символ нашей любви, который должен привести нас друг к другу.
Сначала не происходило ничего, а потом…
По каменной кладке потянулся ярко-синий мерцающий след. От удивления даже дух захватило, а рука с зажатым амулетом продолжала движение, как будто ей управлял кто-то свыше. Полоса ширилась –рассекая камень, от неё во все стороны, как ручейки, расползались трещины. Свет бил из них, слепя глаза и делая мрачную стену тюремной камеры похожей на карту, пронизанную реками.
Когда я смог пошевелиться и отступить на шаг, авентин осыпался пылью. А портал начал жить своей жизнью – стена рушилась, каменная крошка с шумом падала на пол, уступая место неотмирному голубому свечению.
Отшвырнув матрас прочь, я вытащил меч и, набрав в лёгкие побольше воздуха, бросился в портал.
Перехватило дух, и несколько мгновений я не мог сделать вдох, ничего не видел и не слышал, а потом в лицо ударил колючий ветер. Звуки и запахи обрушились резко, ударом, схлопнув мир до одного белого пятна. А после я моргнул и увидел заснеженные склоны, усыпанные алыми... цветами?
Но удивляться не было времени – совсем рядом застыла кучка вооружённых солдат, моё внезапное появление знатно их ошарашило. Они даже назад отпрянули, но тут знакомый голос прогремел:
– Как ты здесь очутился?!
Я повернул голову на крик. Липкий снег застилал глаза, обжигал кожу, но затрясло меня вовсе не от холода.
Что, отец, не ждал? Думал, раз запер в клетке, так зверь будет сидеть спокойно, не пытаясь перегрызть прутья?
– К вашим услугам, мой лорд! – издевательски поклонился, а в следующий миг меня дёрнуло обернуться...
Ветер трепал тонкий плащ и развевал рыжие волосы. Она была похожа на хрупкий росток, непонятно каким образом пробившийся из-под снега. За спиной её замер Демейрар, ошарашенно глядя на меня. Один миг – и Мона сорвалась с места.
– Взять его! Взять! – орал отец, брызжа слюной.
Я отбил первый удар, отшвырнул солдата прочь, другого ударил в грудь навершием меча. Цепи мешали двигаться, а переход выжал остатки сил, создать новый портал не смогу.
– Врата! – бросил Рамоне через плечо.
Моя умница бросилась к скале, а я прикрыл ей спину.
Они пытались подобраться ко мне – те, кого я знал когда-то. На лицах страх и неуверенность, а у кого-то – жажда поквитаться с выскочкой-бастардом и предателем.
Смешно. И грустно.
Даже если меня обезоружат, я успею придушить цепью хотя бы одного. За это время Рамона должна убежать.
Удар. Лязг стали.
– Взять его живым! – взбешённый крик лорда. – Живым!
Вспомнив о смелости, отец двинулся на меня. Ветер взвыл с новой силой, повалил град…
Или нет... не град...
Куски металла, падающие с небес. Словно кто-то открыл сундук и сыпал на землю груды золота вместе с белыми хлопьями. Люди замерли, ахнув. Один рухнул на колени и стал совать за пазуху добычу, совершенно утратив рассудок.
Так вот, что могло случиться с лестрийцами два столетия назад! Они точно так же обезумели перед тем, как броситься в Ущелье Забытых.
– Скорее, Ренн! – зазвенел отчаянный крик Моны, уже открывшей врата.
– Спасайся сама! – я свалил очередного противника и едва не пропустил ещё одного, но на помощь пришёл младший брат.
– Больше не мог оставаться в стороне, – пояснил с вымученной улыбкой.
Увидев, что его предал и второй сын, лорд Брейгар зарычал волком. Он сыпал проклятьями, но крики заглушал вой стихии. Золото будто нарочно сыпалось ему на голову, вынуждая закрыться плащом.
– Я рад, что ты…
Хотел сказать, что рад иметь такого брата. И жаль, что мы оба слишком поздно поняли цену родственных уз.
– Давай, иди, пока можно!
Времени не было. Дем толкнул меня в плечо и, больше не раздумывая, я со всех ног ринулся к Моне.
Спиной чувствовал – ещё мгновение, и чей-то меч обязательно проткнёт мне сердце. Рамона протянула руку и мы влетели во врата. Скала приняла нас в своё темное чрево, камни сомкнулись над головой. Единственное, что я чувствовал – это как бешено колотится сердце, и как тонкие пальцы сжимают мои.
Мгновение, второе, третье… И нас выбросило на свободу.
– Ренн!
Если только что душил камень, то сейчас моя хрупкая девочка готова была раздавить меня в объятьях. Налетела ураганом, едва не свалив на землю – кстати, совершенно сухую, без снега.
– Ты снова успел! Снова пришёл о мне! Я так боялась… так ждала… – она уткнулась лицом мне в грудь и зарыдала.
Волна неописуемой нежности и облегчения накрыла с головой. Цела… С ней всё в порядке…
Даже перед глазами потемнело, а из головы выветрились все мысли. Рассеянно гладя её по спине и с остервенением вдыхая девичий запах, по которому успел безумно соскучиться, я пытался осмотреться.
Скалы взмывали вверх, оставляя лишь тонкую полоску серого неба над нами.
И отчего-то это место показалось смутно знакомым...
Глава 44.
Сердце билось, как одурелое. Казалось, ещё немного, и выпрыгнет к нему на ладони маленькой птицей. За что мне такой подарок судьбы? Рядом с ним все испытания и беды отходили на второй план, растворялись в тумане.
Ренна послала мне сама судьба, это очевидно. И, когда мы уже прошли такой путь, повернуть назад не получится. Надо дойти его до конца, чтобы узнать, что приготовили нам боги.
Приподняв лицо за подбородок, Ренн долго смотрел мне в глаза, и я растворялась в этом взгляде. Еле держала себя, чтобы, оказавшись в тепле и уюте объятий, не дать волю слезам. Чувства рвались из меня, а Дар, наоборот, унялся и свернулся в груди.
Я