Готфрид подошел к Вальбурге, взглянул, примочена ли ее рана, потом благословил ее. Больная девушка старалась подняться и с благодарностью пожала ему руку.
– Не благодари меня, – сказал он. – Я повинуюсь заповедям нашего Господа небесного.
Вальбурга опустилась на солому, а Готфрид направился к выходу из ограды. Из долины раздавался вой волков и крики совы. Готфрид осенил себя крестным знамением.
А в это время перед Вольфрамом и Годесом предстал взволнованный Инграм.
– Я видел огни сорбов, стоящих невдалеке отсюда. Два отряда охотников оспаривают друг у друга добычу. Снова началась погоня. На коней – и в лес!
5. Сходка у леса
Подобно дикому вепрю Инграм внесся в свой «Вороний двор». Он оттолкнул от себя Вунигильду, рабыню, протянувшую к нему руки, и коротко ответил слугам, которые радостно приветствовали его. Одолеваемый сном, Инграм бросился на свою постель, но тяжкие мысли волновали его. Без меча и копья, жалким рабом возвратился он во двор своих предков и еще раз прошедшее пронеслось перед глазами: насмешливые лица сорбов, горящая деревня, гневно отвернувшаяся от него женщина и чужеземный юноша, перед которым Вальбурга опустилась на колени. Он сжал кулаки и отбросил от себя меховое одеяло.
– Они уже в деревне? – крикнул Инграм вошедшему Вольфраму.
– Мало кто не спал и никто не может ничего сказать о них, – ответил Вольфрам. – Вокруг хижины монаха все тихо. Если они улетели, то мало кто знает, где они остановятся. Если скрылись в горах, то никому не известно, когда возвратятся.
Инграм поспешил к двери.
– Куда? – вскричал Вольфрам.
Он принудил его снова лечь в постель, а сам тихо сел подле него. И снова начал рассказ о лесных дорогах, которые они исходили вдоль и поперек и о чарах монаха. Наконец голова Инграма склонилась на подушку и сон одолел его. Только тогда Вольфрам ушел в свою светлицу.
Когда поздним утром Инграм очнулся от беспокойного сна, Вольфрам уже стоял возле постели.
– Не следовало бы будить тебя, но если ты выйдешь за дверь, то увидишь невероятное. Долина изменилась, многие собрались из окрестностей. Вокруг дома Меммо толпятся христиане и язычники. Прибыл сам Герольд, новый граф, присланный повелителем франков для охраны границ, а с ним его жена Берсвильда. Я вижу множество копий начальников и мужей из всех лесных сел. Да и на твоем дворе топают кони добрых приятелей. Ждет тебя твой товарищ Бруно, Куниберт и многие друзья, потому что оповещено послание повелителя франков и все суетятся вокруг чужеземца.
Инграм вскочил с постели и вышел за ворота, где многие из почтенных людей приветствовали его. Но все взоры невольно устремлялись на луг и поле, окружавшие дом христианина Меммо. Изумленный Инграм смотрел на праздничную суматоху, на бивших копытами коней, вооруженных всадников и бесчисленное множество соотечественников. Здесь были Азульф, один из первейших в стране, Гундари, сын Ротари, человек зажиточный, Годолаф, могущественный воин, Альбольд и многие другие.
– Истинно, – с изумлением вскричал Вольфрам, – много чести оказывают наши начальники заезжему чужеземцу.
– Никогда я не думал, что в нашей стране живет такое множество народа, преклоняющихся перед крестом.
Из хижины показался Винфрид в епископском одеянии, его одежда сверкала золотом и серебром, а в руке он держал посох. Меммо и еще один священник следовали за ним.
К Инграму и Вольфраму присоединился Куниберт.
– Видно, народ наш сбился с толку, – сказал он. – Да и ты, Инграм, как я слышал, ездил слугой чужеземного епископа?
– Я ездил к сорбам по собственному делу, – мрачно ответил Инграм. – Но вы, как кажется, собрались для того, чтобы ударить челом чужеземцу?
– Ты не знаешь, отчего он в чести у народа. Он привез в страну латинские грамоты, послание повелителя франков к нашим начальникам и всему народу. Граф Герольд приказал прочесть письмо своему священнику. Епископ должен находиться в безопасности среди нас, так как повелитель франков берет его под свою защиту. Все это сказано в письме.
– Если неприятная весть входит в ухо, – вскричал Инграм, – то изгнать ее можно языком, а не поможет язык, то и мечом.
– Может ли человек бороться с незримой силой, говорящей с нами издалека? – ответил Куниберт. – Истинно христиане обладают искусством, против которого мы бессильны. У них есть чары латинского языка, мало кому из нас известного. Они сносятся между собой посредством писем. В молодости я сражался в войсках франков на Рейне, а впоследствии и на Дунае, и везде слышал латинскую речь. Сказанное много лет назад они доказывают письменами, посредством которых они дарят, наделяют и решают имущественные споры.
– А я полагаю, – сказал Инграм, – что клятва честного человека поважнее черных каракуль, и я скорее готов биться с каждым из них, чем отдам что-либо, принадлежащее мне.
– Однако я советую вам сойти с возвышения, – сказал подошедший Вольфрам, – потому что готовятся читать послание. Никогда еще не обсуждалось так много важного в кругу лесных обитателей.
Под липой, на которой развевалось знамя франков, граф Герольд поднял руку с пергаментом и закричал толпе:
– Вот послание из Рима, которое достопочтенный папа Григорий, сидящий на золотом престоле написал начальникам народа. Желающие услышать слово его, да приблизятся!
Все столпились вокруг липы. Священник читал латинское послание, а глашатай громким голосом объяснял его смысл. И община услышала слова: «Могущественным мужам, сынам моим: Азульфу, Годолафу, Вилари, Гундари, Альбольду и всем возлюбленным Богом турингам, верным христианам, послание папы Григория».
Приподняв головы, с зардевшимися лицами выступили вперед выкликнутые по именам начальники, а тучный Гундари вскричал:
– Я Гундари и вот я здесь!
Робко взглянуло все собрание на доблестных, к которым обращались в послании из далеких стран. Родственники столпились вокруг них, а многие повытягивали шеи, чтобы только увидеть грамоту.
Глашатай продолжал объявлять слова папского послания.
«Известна нам ваша достославная преданность Христу. Ибо когда язычники принуждали вас к служению идолам, то, твердые верой, вы ответили, что скорее умрете спасенными, чем нарушите в чем-либо верность Христу, раз принятую на себя. Исполнились мы поэтому великой радости и принесли должные благодарения Господу нашему и Искупителю, подателю всяких благ, милосердие коего уготовит нам еще большую благостыню, если с покорным сердцем станете вы искать вашего блага у святого престола апостольского, как и подобает сынам королевским и сонаследникам царства искать блага у царственного отца. Поэтому отправили мы вам в помощь возлюбленного брата нашего, Бонифация, рукоположить его во епископы и назначить его вашим проповедником, да наставит он вас в вере. Желаем и увещеваем вас во всем согласовываться с ним, да будет совершенно спасение ваше о Господе».