Я прижалась лицом к камню. Щеку приятно холодило и я закрыла глаза. Из огромного отверстия сверху потянуло свежим воздухом, принесшим с собой запах каких-то незнакомых цветов, сладкий, дурманящий. Я стряхнула оцепенение стала медленно преобразовывать собственные пальцы, напитывая их силой и выносливостью. Это не отняло много времени. Теперь мои пальцы стали сильны как никогда, хотя последующая отдача за подобное насилие над телом будет немилосердной. Я знала, чем мне это грозит и что времени, пока мои руки настолько сильны, не так много. Стоило торопиться, и я уцепилась в переходящую вертикально поверхность и стала перемещаться вперед, удерживая на весу собственное тело, ставшее лишним балластом.
До отверстия, ведущего на свободу оставалось не так много, но я двигалась медленно, опасаясь ошибки в своих действиях, а пальцы тем временем начинали отходить и слабеть. Вот уже спасительный пролом в своде. Я подобралась и уцепившись в край, подтянулась из последних сил, перебросила одну ногу, затем вторую и упав на живот заплакала. Руки от локтя и до самых кончиков пальцев прострелило острой болью, но я почти не чувствовала ее, приподнявшись и оглядываясь вокруг.
Я находилась на вершине какой-то горы, что стояла прямо за стенами тюрьмы, а предо мной раскинулась зеленая долина с высокими деревьями, качающими своими вершинами, словно кивающие мне с одобрением и говорящие, молодец, человек, ты справилась! Даже не пытаясь скрыть охватившее меня счастье, я раскинул в стороны больные руки и запрокинув лицо зеленому солнцу, закричала, переполненная эмоциями и ощущением свободы.
Эйфория длилась не больше нескольких минут, пока я, щурясь от зеленых лучей, смотрела вперед, на небо и лес, на здание тюрьмы из которого смогла отыскать выход, но стоило позаботиться и о капитане, который ждал меня в склепе внизу.
Сбросив с плеча веревку, осмотрела ее и внезапно поняла, что длинны каната не хватит, а это означало только то, что часть пути Йорку придется подниматься самому, и я ничем не смогу ему помочь. Не знаю, насколько он был силен в альпинизме, но я видела на базе, где тренировались Ястребы стену для тренировок и надеялась, что у Йорка хватит навыков не сорваться вниз.
— Не накручивай себя, — мысленно приказала я себе и вытащив из штанов пояс, стала закреплять его на конце веревки, а затем таким же образом рассталась и с рубашкой, оставив себе только куртку, одев ее прямо на лифчик.
Когда все приготовления были закончены, огляделась по сторонам, выискивая камень для груза на конец каната. Подходящий нашла не так скоро, как надеялась. Зато с опорой повезло. Прямо на вершине горы вырастал, устремляясь в небо камень, похожий на тонкий шпиль. Именно к нему я и примотала другой конец веревки. Подергала для прочности и осталась довольна результатом. Затем закрепив камень к рубашке и свесившись вниз, стала высматривать капитана.
Йорк стоял на том же месте, где был до моего скольжения и услышав мой окрик, зовущий его по фамилии, поднял голову.
— Я сейчас сброшу веревку! — заорала я и стала медленно спускать ее вниз. Как я и предполагала, длины не хватило, чтобы достать до самого дна, но до груза добираться было всего метров шесть, насколько я могла прикинуть с высоты. Для капитана это пыль, решила я и стала ждать, пока он начнет подниматься.
Ждать пришлось не долго.
Надо отдать должное Линкольну. Карабкался он на верх с ловкостью кошки, взбирающейся на дерево. Веревка туго натянулась, и я лежала на самом краю, наблюдая за его сильными движениями. Конечно, без веревки капитану пришлось бы намного труднее меня, пару раз он все же сорвался и удержался от падения, только благодаря канату, что был в его руках. И вот спустя меньше чем десять минут он выбрался из прохода и встал передо мной, отчего-то недовольный и злой. Я заметила, как нелепо оттопыривалась во все стороны его куртка и поняла, что Линкольн рассовал по карманам маленькие контейнеры с нашей едой, но совсем скоро потеряла к его виду весь интерес, сосредоточившись на его лице, выражение которого не предвещало мне ничего хорошего. Мужчина надвинулся на меня так, словно действительно собирался выполнить свою угрозу, а мои руки к тому времени уже окончательно отказали, и я даже не смогла поднять их, чтобы оттолкнуть мужчину прочь и просто стояла, глядя на него широко раскрытыми глазами.
Йорк опустил взгляд и осторожно взял мои пальцы. Я тут же дернулась от боли.
— Что с тобой? — спросил он. Вся ярость в мгновение ока сошла с его лица. Я заметила, каким удивленным и взволнованным оно стало.
— За все надо платить, — произнесла я в ответ, — Но это пройдет спустя некоторое время. Капитан все понял и без объяснений. Осторожно отпустил мою руку и отошел назад. Вывалив содержимое своих карманов на камень, он вернулся в отверстию в скале, через который мы выбрались на волю и стал вытягивать канат, наматывая его на локоть и при этом избегал смотреть на меня. Я же прекрасно поняла, что Йорк злится на то, что я нарушила его приказ, а возможно, он просто волновался из-за меня и теперь не знал, как это показать. Его напряженная спина говорила о многом.
— Пока твои руки не отойдут, мы останемся здесь, — сказал он, когда веревка легла рядом с едой. Сел прямо на пол и поманил меня к себе.
Я бросила взгляд вниз на зеленеющие кусты, разбросанные среди валунов у подножья горы. Капитан был прав. Спуск будет не сложным, но для этого мне нужны сильные руки. Пока я была словно инвалид.
— Иди ко мне, — попросил Линкольн и я села рядом, прижалась к широкому плечу, а затем осмелев, положила не него свою голову и закрыла глаза, получая истинное удовольствие от такой малой, но все же близости с понравившимся мне мужчиной. Линкольн Йорк замер и сидел на протяжении почти часа не шевелясь, пока мои руки отходили от боли. Он не обнял меня, видно опасаясь причинить боль моим несчастным рукам, но я чувствовала исходящее от него тепло, какое-то родное и от этого мое сердце билось сильнее. Когда же в кончиках пальцев стало сильно покалывать, так, будто кровь приливала в руки, я выпрямилась и поежилась от неприятного ощущения. Капитан пристально посмотрел на меня. В его глазах застыл вопрос.
— Я в порядке, — проговорила я и стала разминать пальцы, возвращая им былую гибкость, после онемения, — Мы можем спускаться!
Йорк улыбнулся и направился к самому краю, взглянул вниз, прикидывая расстояние до земли, затем повернулся ко мне. Было решено спускаться в два этапа. Где-то на середине спуска он заметил широкий выступ, где можно было перевязать веревку и благополучно спустится вниз. На этом и порешили.