Свеча вспыхнула. Денна даже не испугался.
— Ты взял Силу, — уверенно, почти радостно сказала сестра. — Я знала.
Денна с трудом поднялся, сел в постели. В открытое окно тихонько дул ночной ветерок, мошкары почти не было — на то и курильницы, чтобы отпугивать насекомых.
Сестра смотрела на него горящими глазами.
— Ты теперь можешь все, — зашептала она. — Помоги мне. Я не хочу за варвара. Не хочу мужчины, никого не хочу!
Денна серьезно кивнул.
— Я понимаю. Тяжело, когда принуждают. Отмыться хочется от взглядов, да?
Сестра кивнула. Тяжелая грива волос колыхнулась, закрыв лицо.
— Я никого не хочу, — срывающимся голосом заговорила она. — Скажи отцу — пусть отпустит. Я хочу уйти в храм Гневного Солнца. Я королевской крови, меня возьмут. Я буду как Асма-анни, жрица, которой слушался сам Керниен!
— Она погибла безвременной смертью, не забывай.
— Я тоже хочу умереть молодой! — крикнула Аннахайри. Помолчала, тяжело дыша. Потом протянула руки, крепко обняла брата, уткнулась носом в шею. — Брат, во мне душа огненная, я не хочу, чтобы кто-то решал за меня. Чтобы никто… Война будет, все говорят. Великий дядя Керниен умер, отец наш слабый правитель… Я стану жрицей, я стану воспламенять воинов! Брат, отпусти меня! Они послушают, они уже знают, они боятся тебя!
— Боятся, — произнес он. Понятно, почему его сразу же не позвали пред отцовы очи. А чего бояться? Силу он взял, но не всякий силач становится воином, иные всю жизнь пашут себе землю или подковы куют…
Но зачем тогда брать Силу? Просто чтобы испытать себя?
Если он смог, то это не просто так. Это знак. Он избран богами, а пренебрегать даром богов кощунственно. Солнце разгневается…
И сестру очень жалко.
— Я помогу тебе, — сказал он, обнимая сестру. Так они и сидели молча почти до рассвета, обнявшись, словно нашли убежище в объятиях друг друга.
Сила. Что это такое, и что с ней делать? Если бы знать это, все было бы легче. Да только кто научит? Отец Мааран? Когда он проповеди свои произносит, люди верят ему сразу и безоговорочно… может, это Сила?
Он и сам верил отцу Маарану — Денну при его проповедях наполнял благоговейный страх перед Божеством. Он чувствовал себя червем, грешником обреченным и, покидая в смятении душевном храм, долго старался вести себя хорошо. Но потом все как-то забывалось, проходило — до очередной проповеди отца Маарана.
А взгляд у него тяжелый, мощный, цепкий…
А что может принц Денна, пятый сын? Правда, его мать — анни-ару, стало быть, право на престол он имеет…
Как и положено почтительному сыну и верному подданному, он явился к отцу поутру и сказал, что обрел Силу. Это стало предметом шумных ликований и праздников, гонцы влетели по стране в разные стороны, чтобы смутьяны и невольные князья теперь подумали крепче, прежде чем взяться за старое.
Вечером того дня, после пира, когда сын и отец остались вдвоем, Денна признался, что не знает, что делать с этой самой Силой.
— Это неважно, — отмахнулся, улыбаясь, захмелевший отец. — Пусть знают, что она у тебя есть. Пусть боятся! Это даст нам время, а ты пока узнаешь пределы своей Силы. Они велики иначе и быть не может! Отец Мааран так сказал, — прошептал отец ему на ухо, словно доверяя великую тайну. — Отец Мааран поможет тебе познать свою Силу. Иди к нему…
Денна уже не слушал. Это означало, что он останется в храме, покуда не выяснятся его способности. В храме — почти в заточении. Анна-ару боится его? Отец Мааран тоже боится? Наверняка они не хотят оставлять его без присмотра. Может, и братья боятся тоже — младший отпрыск с Силой может стать серьезным соперником наследнику престола.
И если раньше его любили, то теперь будут опасаться.
Денну эти мысли очень ранили.
Как там сказал Саурианна? Сила когда-то источится. Значит, надо скорее выпустить ее из себя, сделать все, что от него хотят, и снова стать прежним, и все вернется. Он снова будет пустым местом, а таких легко любить. Да. Именно так.
Его поселили в келье, такой же, как у обычных монахов. Отец Мааран не делал различий между детьми земли и детьми Солнца. Денна надел простую темно-красную робу монаха и даже с каким-то удовольствием подчинился строгой дисциплине монастыря. Его с детства приучили подчиняться. Здесь он был равен с остальными, никто не лез в душу, ничего не хотел от него. Но покой его был недолог — отец Мааран через восемь дней призвал его после предрассветного бдения. Послушник проводил Денну в западный конец монастырских строений, в небольшой дом. Он был очень старой постройки — наверное, самое старое храмовое строение. Он был отделен от остальных построек невысокой каменной стеной. Его окружали высокие старые деревья, а перед дверью находился небольшой проточный пруд. Отделенный от остальных строений, дом как бы находился под молчаливым запретом — о нем не упоминали, и он, похоже давно пустовал.
— Это твой дом, — сказал отец Маран, приведя его сюда.
Здесь было почти роскошно. Дом был длинный. Денна жил в комнате, выходящей окнами на пруд. Остальную часть дома занимал длинный пустой зал без окон. Толстый каменный фундамент подразумевал еще и наличие подвала, но входа Денна не видел.
Теперь его жизнь проходила здесь. Сначала отец Мааран долго учил его сосредоточиваться, отрешаясь от всего мирского, хранить хладнокровие в любом случае. Это нужно было для овладения Силой, текшей теперь в его крови.
Когда на его глазах впервые отрубили голову щенку, Денна чуть не задушил послушника, сделавшего это. А потом отец Мааран, расхаживая по залу, спокойно вещал:
— Ты должен научиться сосредоточиваться. Ты должен научиться отрешаться от мира. Ты пожалел щенка — но чуть не убил человека.
— Это был жестокий человек.
— Это был человек, который получил приказ и был обязан подчиняться.
— Значит, я убью того, кто приказал ему!
— Если ты проследишь всю цепочку приказов от начала до конца, тебе придется убить отца, — отмахнулся отец Мааран. — Тан хэтан-ару, если ты подчинился приказу отца и пришел сюда, то подчиняйся до конца. Все в нашей жизни строится на противоречии желаний и необходимости. Все зависит от того, чему ты подчинишься — если желаниям, то станешь злодеем. Если приказу — ты не нарушишь миропорядок и останешься незапятнан.
— Как этот послушник? — показал Денна. — Он тоже незапятнан? — Голос его был полон злости.
— Да, — коротко ответил отец Мааран. — На то и есть избранные, чтобы принимать на себя грехи других. Но прежде ты должен познать смирение.
Денна помолчал.
— Послушай, отец Мааран, — сказал он наконец, — а если я достигну наконец той вершины, где надо мной не будет никого, кроме Солнца? Кем я тогда буду, если ни перед кем из людей не надо мне будет тогда смиряться и закон будет лишь мой?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});