Не таким видится Рыбный рынок будущего нашему Бьёрну. Он предлагает отгородить торговые ряды от остального города огромным аквариумом. Причем аквариум будет подземным, точнее, на уровне моря. Эдакий кусок фьорда в разрезе. Спускаться в аквариум нужно будет по лесенке, что создаст эффект погружения — как при дайвинге. Внизу будет представлена та же живность, что и на прилавках. Сами прилавки тоже должны быть стеклянными, чтобы было видно, кто внутри плавает и ползает. На ночь они будут закрываться деревянными щитами и превращаться в обыкновенные лавочки. В темное время суток будет закрыт и спуск в аквариум, потому что жители Бергена, будучи навеселе, часто отправляются к морю и так и норовят куда-нибудь свалиться, объясняет Бьёрн свой человеколюбивый проект.
А рядом с рынком есть ресторан «Единорог», где варят очень вкусный рыбный суп и в меню значатся всякие чудеса вроде оладий из трески с черникой. Даже на десерт подают пудинг с рыбой. Я все-таки не рискнула попробовать.
Вечером бергенская молодежь, сдав школьные экзамены, празднует выпускной: в полночь в гавани, где днем торгуют рыбой, собрались дюжины лодочек. У каждого класса своя. Сидят друг у друга буквально на голове, пьют пиво и весело перекликаются под оглушительную музыку. Слушают певца по имени Кнут. Кнут — продукт здешней «фабрики звезд». Работал раньше слесарем, а теперь поет нежным голосом песни на английском языке. Про победителя «Евровидения-2009» Сашу Рыбака, которого часто крутят по телевизору, говорят, что он для бабушек.
Полночь, но еще почти светло. На улицах полно народу, все сидят в барах, на верандах или просто на лавочках. Улыбчивая китаянка продает хот-доги из рыбы. Ездят туда-сюда фуникулеры, ровно в 24:00 уходит последний. Наверху сердобольная девушка-кондуктор долго звонит в звонок, собирая замечтавшихся романтиков. Спускаться пешком по серпантину в темноте почти невозможно — уж лучше лечь спать в зарослях цветущей черники.
О провале в истории
Если читать труды норвежских историков, обнаруживается интересная закономерность: очень подробно и любовно рассказав о периоде первого расцвета Норвегии, XII—XIV веках, авторы словно невзначай перескакивают к провозглашению национальной независимости 17 мая 1814 года. О «промежуточных» четырех столетиях рассказывают скороговоркой: сначала был союз с Данией и Швецией — так называемая Кальмарская уния, которая объединяла Данию, Норвегию (с Исландией) и Швецию (с Финляндией) с 1397 по 1523 год. Потом был союз только с Данией, причем датчане дошли до того, что называли Норвегию своей провинцией. К счастью для Норвегии, очередной датский король в начале XIX века по глупости встал на сторону Наполеона и после его поражения лишился «северной провинции». Страну собиралась быстренько присвоить Швеция, но норвежцы успели опередить события, провозгласив независимость. Уния со Швецией, однако, была заключена, хотя и сохранила за Норвегией известную автономию. На протяжении всего XIX века норвежцы обретали свое национальное самосознание и крепили единство. В 1905 году уния со Швецией была окончательно расторгнута. Дания «одолжила» Норвегии своего принца Карла, который взошел на престол под именем Хокона VII. Так что нынешний кронпринц Хокон, когда придет пора заступить на место отца, Харальда V (дай Бог ему здоровья!), взойдет на престол под именем Хокона VIII.
Норвежский дух
В стране официально сосуществуют два языка. Основной — современный норвежский (норск, или букмол) — в сущности, представляет собой разновидность датского. Он здесь привился за века датско-норвежской унии. После восстановления Норвегией национальной независимости в XIX веке была предпринята попытка воскресить и свой древний язык. Сегодня он существует под названием нового норвежского (нюнорск, или лансмол), хотя в действительности является более старым. На нем говорят лишь около 10% населения.
Грядут майские праздники, которые в Норвегии празднуют еще более продолжительно, чем в России, — с 1 мая, Дня Труда, до 17 мая, Дня независимости. В эти дни на улицах множество людей в народных костюмах. Раньше по одному взгляду на наряд девушки — узор юбки и передника, вышивку шали, форму украшений — можно было узнать, из какой деревни она родом. Теперь костюмы продаются в специализированных магазинах. В стайке фольклорно наряженных девочек, которые идут по нашей улице, выделяются черноволосые дочки хозяина индийского ресторана на углу. С порога девочкам машет рукой мама, одетая в оранжевое сари, из-за ее плеча высовывается папа в чалме. Сегодня каждый десятый житель этой страны родился за ее пределами. Ежегодно сюда приезжают 40 000—50 000 новых иммигрантов: искусственный прирост населения — единственный способ сохранить демографическую стабильность.
В Средневековье глубина бухты Бергена позволяла проходить к пристани даже самым крупным судам. С начала ХХ века военным кораблям и пассажирским судам приходится швартоваться поодаль. Фото: Алекс Миловский
Такое положение дел уживается с повсеместным проявлением патриотизма. Например, установкой множества памятников тем, кто послужил делу прославления нации: мореплавателям, адмиралам и национальным героям. Скажем, Снорри Стурлусону. Исландец Стурлусон не только записал древненорвежский эпос «Круг земной», но и жил в Бергене, будучи придворным Хокона IV.
А в самом центре на небольшом бульварчике друг на друга взирают два музыканта: Уле Булль и Эдвард Григ. Оба вели жизнь странствующих виртуозов, но на склоне лет вернулись в родной Берген. Булль, которого за пределами Норвегии знают значительно меньше, — это норвежский Иоганн Штраус: знаменитый скрипач и автор милых сентиментальных мелодий вроде «Молитвы матери» или «Летнего визита в деревню», до сих пор звучащих в местных кафе и лифтах. Однако именно он в известном смысле стал крестным отцом Эдварда Грига (кстати, племянника его жены): по инициативе Булля юный Григ отправился учиться в самую передовую консерваторию Европы — в Лейпциг...
До поместья Булля далеко, а вот дом Эдварда Грига, Тролльхауген («Холм троллей»), находится практически в черте города. Можно за приемлемую сумму добраться на такси минут за десять. С общественным транспортом лучше не связываться: автобус объезжает все окрестные фьорды, собирая сельчан, а затем останавливается возле стадиона. Если на дворе, например, четверг и играет бергенский футбольный клуб «Бранн», мало не покажется.
Тролльхауген — очаровательное место. На высоком берегу фьорда расположена статная деревянная вилла с геранями на подоконниках и не по-северному большими окнами, распахнутыми в сторону моря. Здесь проводили летние месяцы Эдвард Григ и его жена Нина, певица, в свое время куда более популярная, чем ее супруг (приходившийся ей одновременно и кузеном). На территории скромно разместились музей и небольшой концертный зал. Нина Григ любила общество: перед верандой дома, прямо на крутой скале, стоит стол, за которым, видно, пили чай. Григ чай любил (об этом есть свидетельство П.И. Чайковского: «Чай с Григами и пирогами»), а общество — не всегда. Поэтому при шумном доме ему двумя уступами скалы ниже, прямо на озере, построили небольшую избушку. В прежние времена такого рода сооружения в иных советских «домах творчества» вроде Рузы или Сортавалы назывались, помнится, «творилками». В «творилке» Грига все как при хозяине: чугунная печка, диванчик, стол с чернильницами. Легко представить, как хрупкий композитор — Григ был миниатюрен — сидел здесь, поставив ноги на вязаный пуфик в крупную розу, смотрел на залив фьорда и писал про то, как тролли пляшут в пещере горного короля.
Вокруг дома цветут анемоны, нарциссы и рододендрон, завезенный еще старыми хозяевами. А вот сирень пока не распустилась. Север.
О настоящем патриоте
Уле Борнеманн Булль (1810—1880) был неуемной натурой и беззаветным патриотом: заработав денег концертами, он купил в североамериканском штате Пенсильвания 3000 гектаров земли. Там увлеченный социалистическими идеями музыкант попытался основать коммуну «Улеана» для выходцев из Норвегии. По поводу этого эпизода иронизирует Генрик Ибсен в своем «Пер Гюнте», где главный герой тоже пытается основать утопическое государство Гюнтиана. Склонность к утопическим проектам не покидала Булля на протяжении всей его жизни: не преуспев в строительстве социализма, он принялся за создание «настоящего норвежского искусства». В 1850 году он основал в Бергене первый в Норвегии национальный театр, где ставились лишь норвежские пьесы, играли только норвежские актеры и исполнялась исключительно норвежская музыка. В качестве режиссера и драматурга он пригласил неизвестного молодого человека по имени Генрик Ибсен. Кроме того, у Булля были амбициозные планы по созданию Норвежской академии музыки, но им не суждено было осуществиться. Последним пристанищем музыканта стал романтический островок Лисе неподалеку от Бергена, где Булль выстроил дом в стиле мавританской Альгамбры (и основал-таки коммуну).