— Все как всегда. Вечно богатым неймется, — говорю ворчливо.
— Не бухти, как старая бабка, тебе не идет, — отпускает реплику Орсо.
— Да что ты? А если я скажу, что мне по возрасту положено?
— И сколько же тебе лет, если уже положено бухтеть? — глаза Рэйнера загораются интересом.
— Много. В своем мире я уже очень пожилая женщина. Бабушка, — отвечаю, наплевав на все.
Если честно, вообще-то я надеюсь, что после этих слов он не будет приставать ко мне с интимом.
— Вот оно как. А так и не скажешь. Так ты опытная женщина? — спрашивает с явным намеком.
— Нет. Я всю жизнь прожила только с одним мужчиной — своим мужем. И постель для нас была даже не на втором месте.
— А вот это уже печально слышать, — доносится почти с издевкой. — Ты ведь в курсе уже, что попала в мир оборотней?
— Да, мне сказали, — киваю.
— Для нас очень важен телесный контакт. Мы не можем жить без физических проявлений чувств. Если кто-то нам неприятен — возможен мордобой. А уж если приятен — без постели никак. Как еще можно понять, что вы подходите друг другу?
— Эм… разговаривать? Узнавать интересы?
— Это все чушь. Ты же не дружить собираешься? В паре на первом месте стоит секс. Через него можно узнать все, что нужно. И интересы, и предпочтения, и запреты, — говорит и потихоньку, словно устал, ложится на бок, подперев голову рукой.
Теперь Орсо почти касается моего бедра. А его дыхание обжигает обнаженную кожу, заставляя поеживаться. Вторую руку он неожиданно кладет мне на колено. Я застываю.
— Спокойно. Просто немного поглажу. Мне не интересно брать тебя силой, я не получаю от этого удовольствие, так что не дергайся и не зажимайся. Это обычные поглаживания. Именно так оборотни показывают, что заинтересованы в продолжении общения. Через касания. На начальных этапах.
— На начальных этапах? Я не…
— Ты же хочешь еще информацию?
Киваю, неотрывно следя за тем, как его смуглые, длинные пальцы рисуют круги на моем колене и длинные лучики на голени.
— Тогда я продолжу рассказывать, если ты не против. Чуть больше десяти лет назад в робототехнике произошел прорыв. Гениальный биолог Маркуш Зелмарт создал первого биологически синтезированного робота.
— Как это? Я не понимаю…
— В лаборатории, путем деления клеток был создан одновременно живой и неживой организм. Робот имел все внутренние и внешние признаки обычного оборотня. Кожу, легкие, матку, мозги.
— То есть… У меня внутри не железо?? Обычные органы? Тогда почему я не ем, не пью, не справляю нужду? Не сплю, в конце концов?
— Ах, сколько вопросов. Все дело в том, что твое обычное тело управляется специальной программой, внедренной в мозг. Программист задает параметры куклы. Темперамент. Предпочтения. Характер. И пить, и есть, и спать ты можешь, если это впишут в твой код. Именно программа руководит твоим телом. А теперь подумай, не спеши. Если твоя программа, написанная умниками из лаборатории, дала сбой, то кто теперь управляет куклой?
* * *
— Хочешь сказать, я управляю? — спрашиваю почему-то шепотом.
— Умненькая девочка, — мурлычет Орсо, поглаживая мою коленку.
Хочется ответить: «Где ты был, когда я была девочкой», но решаю не козырять почтенным возрастом. Раз сказала и хватит. Тем более, что возраст не равно мудрость. Знавала я несколько бабулек, своих ровестниц, по уму хуже малолеток, ощущение, что они ничего в жизни не видели, кроме магазина и телевизора.
— Ладно. Допустим, управляю я, но… Когда я на несколько минут отвлекаюсь, задумываюсь… кукла продолжает работать. Я не стою, зависнув.
— Конечно. Твоя душа, твои мозги в этом теле — это вирус в программном обеспечении. По-хорошему, тебя надо бы отправить назад в лабораторию, чтобы разработчики посмотрели, что произошло, отчего такой сбой.
— Нет! Пожалуйста, Рэйнер, не надо…
— Повтори…
— Что? — спрашиваю недоуменно.
— Мое имя. Повтори.
— Рэй…нер, — произношу, в середине имени сглотнув, из-за того, что мужчина внезапно приподнимается на руках и нависает надо мной, касаясь твердым животом моего бедра с внешней стороны.
— Еще раз, — требует, сверкая глазами и как-то хищно водя носом возле моих волос.
— Рэйнер, — произношу полузадушено. — Можно еще вопрос?
— Можно? Если поцелуешь меня, — выдвигает условие. — По-настоящему, как любовница. У тебя есть такая функция.
— Не путай. Это у куклы есть такая функция, не у меня, — возражаю.
— Вас не спутать. Я с закрытыми глазами пойму, кто передо мной, — говорит странное. — У каждой женщины есть функция любовницы, встроенная природой, не программистами.
— Это не так…
— Ты хочешь спорить, или задать вопрос? — перебивает меня Орсо.
Не отвечаю. И так понятно, чего я хочу. А значит, нужно идти на уступки. Хотя… это даже не уступка, а бартер. Да. Я — ему, он — мне. Почти деловые отношения. Почти…
— Я не хочу спорить, — отвечаю и вижу, как загораются и расширяются зрачки в глазах мужчины.
— Рад это слышать.
Насколько он рад я вижу невооруженным взглядом и даже чувствую бедром всю, так сказать, мощь его радости. Мне даже не приходится тянуться к его губам. Они рядом. В миллиметре от моих. Но кто бы знал, как иногда тяжело преодолеть даже этот миллиметр. Опять вспоминается мое былое замужество. Я никогда не целовала мужа первой. Шутливо клюнуть в щеку могла. А вот чтобы со страстью и желанием — никогда. Неловко как-то было. Стыдно. Что я — распутная женщина, чтобы так себя вести? А теперь вот оно как…
— Ладно. Не хочешь…
И отодвигается. Манипулятор! Хватаю его за волосы на затылке и крепко сжимаю. Замечаю, как вспыхиваю его глаза, а лицо становится словно худее, с более резко очерченными скулами. Но отступать поздно!
— Куда собрался, волчок? — спрашиваю, наверное, больше со злостью, чем сексуально.
И сразу, как вниз с обрыва, прижимаюсь своими губами к его. Тут же приходит осознание: я не знаю, что дальше делать. Понятно, что этот мой захват губами больше похож на поцелуй Брежнева со товарищами, чем на жадные лобзания горячей любовницы. Но что поделать?? Не обучены были. Не, теорию я знаю, а вот с практикой…
На секунду в голове мелькает мысль: возможно, стоит немного расслабиться и дать кукле свободу. А что? Это решит мое затруднение. Додумать крамольную мысль не успеваю. Орсо с рыком валит меня на кровать и, вжавшись телом, принимается страстно и очень рьяно целовать. Все, кончилось у собачки терпение.
* * *
Горячие, жадные поцелуи спускаются по шее, проходят по груди, не пропуская ни одного сантиметра кожи. Мурашки шустро разбегаются от мужских губ, потом опять сбегаются в одну кучку, чтобы снова рассеяться по всему телу колючими иголками, заставляя меня ежиться от неприятных и одновременно слишком приятных ощущений.
Вообще все, что делает Рэйнер с моим телом какое-то противоречивое. На грани. Слишком острое. Я то впиваюсь ногтями и притягиваю его к себе, а то отталкиваю, пихаясь едва ли не ногами. Ощущение, что он хочет душу из меня вытрясти и надо сказать, у него это уже почти получается. Под его жадными губами и горячечными ласками забываюсь кто я и зачем здесь.
Но помню, что не хочу… вот так… как кукла.
— Что? — спрашивает Рэйнер в мои истерзанные губы.
Разве я что-то говорила? Не помню…
— Не хочу… как кукла
Останавливается, приподнимается на локтях, нависая надо мной. Глаза горят желтым светом.
— Не хочу как кукла, — даже для меня самой слова звучат жалко. Рассердится?
— А как хочешь? — спрашивает.
От удивления замираю, даже не зная, что сказать. Не готова была, что он опять остановится и даже поинтересуется, чего я хочу.
— По взаимности хочу, — говорю от всего сердца.
— А сейчас ее нет? — интересуется Рэйнер, чуть наклонив голову к плечу.
— Нет, — отвечаю.
— Ты странная. И противоречивая. Я же чувствую, что ты хочешь меня, — наклоняется и проводит носом по моей шее, дышит в ухо, чуть прикусывает мочку, отчего я вздрагиваю всем телом, словно через меня прошел разряд электричества. — Но ты зачем-то сопротивляешься. Зачем?