больше ему не показывался. Следил, подстерегал в темноте. Однажды тарелки из буфета посыпались, и кто-то сковородкой в лоб ему заехал. Вот такой синяк! Можно сказать, доказательство. Возможно, говорит гуру, агрессия жены сработала. Однако голубой электрический зверек так и не появился.
ЧЕЛОВЕК С ЗОЛОТЫМИ ПОДМЫШКАМИ
В одном южном городе жил человек, у которого светились подмышки. Когда он поднимал руку, оттуда ударял яркий свет – ярче электрического фонаря.
Улицы в этом городе, как и в других городах России, плохо освещались, и, когда человек поздно возвращался домой, соседей это заставало врасплох. Словно на короткое время взошло солнце, прошествовало через двор – и по лестнице.
«Каждую ночь в окнах квартиры № 37 зажигается неестественный, нечеловечески яркий свет. Не мафия ли это под покровом ночи пересчитывает свои барыши?» – писал бдительный пенсионер.
«Просим проверить, не похищен ли с какого-либо полигона важный аппарат, необходимый для обороны страны?» – жаловались старушки.
«2 часа 00 минут. Зафиксировал. На лестнице дома напротив пришелец передавал сигналы на орбиту. Над домом замечена тарелка. Прошу разобраться в зафиксированном мной явлении».
Приезжали, поражались, проверяли, но так и не разобрались. Выводы и диагнозы были различны, человека несколько раз отправляли в милицию и в больницу. Лечили. Но, кажется, безуспешно. Других последствий не последовало.
Родители с самого начала относились к этому, как если бы у ребенка был шестой палец на ноге. Очень любили тушить свет на семейных торжествах. А потом привыкли:
– Погаси подмышку. Дай спать.
Еще в юношеском возрасте со смутным чувством ожидания человек рассматривал себя по пояс голого в зеркале платяного шкафа: лицо – ничего выразительного, фигура – никакой значительности. И вдруг поднимал руку, как голосовал, – из сумрака зеркала бил слепящий луч, опускал руку – и снова серебряные сумерки и круги в глазах. Что-то должно было с ним случиться… Ведь не зря же такое…
Но ничего не случалось, кроме мелких неожиданностей и таких же неприятностей.
В юности некоторое время занимался в атлетической секции. Озадаченный тренер щупал его длинные мышцы предплечья и заглядывал под мышку.
– У тебя, парень, золотые подмышки! – восхищенно говорил он. – Может быть, тебе заняться сиамским боксом? Раз! – и противник ослеплен. Два! – нокаут ногой, и он вырубается… А может, тебе пойти во флот сигнальщиком?
Нет, не пошел он во флот по причине близорукости. Но подруга, потом жена, часто в интимные моменты говорила:
– Не свети, дурашка. Мы же с тобой, как на экране, – и смеялась, смеялась – все это ей казалось очень смешным.
Друзья и сослуживцы тоже посмеивались, но относились с некоторой опаской: такой дар непонятно зачем, может быть, в этом есть скрытое значение, до поры игнорируемое наукой. Что-то вроде как у экстрасенсов, но в отличие от них – ни пользы, ни вреда.
Так и проходила эта жизнь больших ожиданий и несбывшихся надежд. Но, как всегда, сработали Время и Случай. Из темноты высветлился не совсем благообразный лик – ранне-морщинистый, небритый, с жадными глазами и тонким ртом. Полуфилософ-полумонах, а впрочем, случайных подруг не чуждался.
В богемной компании, по обыкновению, не столько пили, сколько галдели и, конечно, попросили нашего героя продемонстрировать свои способности. Полуфилософ-полумонах видел такое впервые и был потрясен.
– Это чудо. Тебе нужен храм, – горячо убеждал он героя.
– Зачем мне храм? – удивился человек. – У меня двухкомнатная квартира, вот мой храм.
– Красота спасет мир, слышал? – угрожающе произнес полуфилософ-полумонах.
– Ну, слышал, – признался собеседник.
– Фонари разбиты, улицы не освещаются, мир ходит во тьме, – продолжал убеждать его, схватив за руку, новый приятель.
– Ты спасешь мир. Твои подмышки – дар Божий, я убежден. Нельзя зарывать в землю свое золото, которое у тебя там. Помыслы Господни неисповедимы. Одному Он дает чудотворные мощи после смерти, а другому при жизни – чудотворные подмышки. Слышал, верующие целовали папе пятку, и то излечивались. Не говоря о том, что можно зарядить добром номер газеты или экран телевизора. Мало, еще мало мы знаем о мире, который пребывает во мраке и хочет преображения. Спросит тебя на Страшном Суде архангел: были тебе даны чудотворные подмышки? Пролил ли ты золото в мир? Научил ли его высшей радости светиться? Плясал ли, как Давид перед ковчегом, сияя своими золотыми подмышками?
На окраине около железной дороги стоял пустующий Дом культуры: облупившийся зал, пыльная сцена и предбанник с колоннами. Там и устроили храм.
Полуфилософ заказал где-то в типографии пачку объявлений и расклеил их по городу. Гордо ходил он с банкой клея и свертком афиш, что само по себе привлекало внимание.
ГОСПОДЬ СВОИМ ЗНАКОМ ОТМЕТИЛ НАШ ГОРОД. ЧЕЛОВЕК С ЗОЛОТЫМИ ПОДМЫШКАМИ. СПЕШИТЕ УВИДЕТЬ И УВЕРОВАТЬ. – Многие, конечно, на собрание не пошли, но задумались. А уж когда задумываются где-нибудь в провинции, это что-нибудь да значит. Пошли слухи, разговоры. Вспомнили, что кто-то видел, кто-то слышал. И в свете происходящих в стране событий это выглядело тревожно.
В субботу к 8 часам в зале Дома культуры собралась публика, не то чтобы много, а так – пришли полюбопытствовать.
Над входом две золоченые пальмовые ветви осеняли приходящих. Над дверями в зал щит и меч – тоже из театрального реквизита. Центральная люстра не горела, по стенам светились лампочки в бронзовых рожках.
Смущенно, подальше от эстрады, рассаживались девушки из общежития, несколько пожилых женщин, наглые подростки, кое-кто из богемы и разные колоритные личности, вот – старый учитель, всегда с туго набитым потертым портфелем. Он не пропускал ни одного собрания или лекции. Два солдата пришли и, робея, стали в дверях: им было все равно, где быть, а тут – девушки, и брезжила надежда на кино.
На сцене стояли стол, покрытый красным кумачом, и два стула. Серая, как мышь, пробежала уборщица сначала с графином, потом со стаканом. Кто-то злобно шикнул на нее из‐за кулис, она заметалась и исчезла.
Наконец неловко вышли двое. Заскрипели стульями, усаживаясь. Заерзали и в зале. Вообще-то наш герой чувствовал себя неловко и в зал старался не смотреть. Но видел краем зрения: какое-то чудовище ворочается в полутьме. Остро захотелось домой, как в туалет.
Новый друг незаметно подмигнул ему, поднялся и кивнул кому-то вбок. Свет стал меркнуть.
И в этом исчезающем свете он решительно прошел на авансцену. Из зала было видно, глаза его сверкали, как лампочки.
– Братья и сестры, граждане и военнослужащие (военнослужащий в дверях шмыгнул носом)! В Послании апостола Павла коринфянам сказано: «Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить