да узрит его.
— Каждый да узрит его.
Патриция снова сглотнула. Теперь уже вся Арка была опутана сияющими, синими молниями. Фирмос больше не повторял слова молитвы.
— Мёртвый да пойдёт за ним.
— Мёртвый да пойдёт за ним, — отозвались Гидеон и Коинт и, не сговариваясь, отступили в разные стороны. Тени, покачнувшись, единой волной двинулись под Арку. Синие молнии, в высшей точке ворот переплетаясь между собой, потянулись ввысь, и теперь, сведённые воедино, походили на растущее дерево, корнями проросшее в камень.
— Продолжай, — прошептал Фирмос и, подавшись вперёд, лбом прижался к Арке.
Патриция облизала пересохшие губы и, кивнув, запела.
— Двенадцать богов, двенадцать кругов, из сотни слов выбираю одно. Смерть. Двенадцать домов, двенадцать мостов, из сотни цветов выбираю один. Тьма. Двенадцать дорог, двенадцать…
Она запнулась.
— Двенадцать эпох, — грянул голос Коинта, и куплет они закончили вместе. — Из тысячи имён выбираю твоё. Вечность.
Синие молнии впились в жёлтый Саван и заструились по нему в разные стороны. Крепостная стена стала прямой и ровной. Заскрежетали зубами искалеченные магией жители Веерена. Над Аркой Саван лопнул — растекся в разные стороны, открыв над головами живых и мёртвых брешь к серому небу проклятого Запада. Жёлтая пелена, исчерченная молниями, стремительно таяла, и вот уже ничего не отделяло неупокоенных от некорполя. Под последнюю песнь тени двинулись за пределы города. За их силуэтами Патриция больше не видела Фирмоса и отчего-то испугалась, что он последует за ними прямо сейчас.
Проходя под Аркой, делая последний шаг, неупокоенные исчезали навсегда. Измученные собственным уродством безликие существа истлевали — прахом рассыпались в пыли дороги. Веерен уходил под песнь воина Скорпиона и заклинания королевского чародела Запада, на глазах своего проклятого принца.
Когда последняя тень скрылась за Аркой, когда последний жёлтый всполох догорел в сером небе, когда Патриция, охрипшая и задыхающаяся, замолчала, тогда Фирмос, покачнувшись, оттолкнулся от Арки. Коинт бросился к нему и поймал обессилевшего чародела у самой земли. Глаза мага были закрыты, лицо побледнело и осунулось. Фирмос стал похож на древнего, высохшего старика.
Патриция опустилась рядом с королём и взяла чародела за запястье.
— Он жив, — тихо произнесла она. — Как мы можем ему помочь?
— Не знаю, — глухо отозвался Коинт. — Рана опять кровоточит, но дело не в ней. Этих его магических сил не хватило или что там… Никогда не слушал его объяснений.
Он покачал головой.
— Нам нужно отвезти его в Риеннар, — рядом с ними возник Гидеон. — Здесь вы ему не поможете.
— А в Риеннаре есть не сумасшедшие маги? — презрительно спросил Коинт.
— Там есть служители Девы.
— Сколько отсюда до Риеннара? — Патриция посмотрела на принца.
Гидеон щелкнул челюстями, вскинул череп.
— У меня путь отнимал три дня. Но я иду без сна и пищи.
— Мы заметили, что нужды у тебя иные, — злобно отозвался Коинт, — Есть, что предложить живым?
— Живым, — тихо повторил Гидеон, отворачиваясь и глядя, по всей видимости, на некрополь. — Живые…
И вдруг, клацнув челюстями, выпрямился и нырнул под Арку. Патриция обернулась, вскинув брови.
— Куда вы?
— За помощью!
— Какой?
— Ждите здесь, я скоро вернусь!
Патриция перевела взгляд на Коинта.
— Мне пойти за ним?
— Нет, — угрюмо ответил король. — Если он решил нарушить свое слово, мы ничего не изменим. Подождем до заката. И уйдём.
— Но что делать с магом?
— Мы уйдём все вместе, — Коинт хмуро посмотрел на воина Скорпиона. — Живым или мертвым я донесу его до ворот столицы Запада.
* * *
Тишина разбилась вдребезги, и тьма забытья сменилась полумраком гнетущей яви. Через грязные витражи в зал почти не проникал свет. Вездесущая мелкая пыль устилала некогда белоснежный пол, поднималась пыльцой в лучах солнца, слишком слабых, чтобы освободить огромное пространство от темноты. Гобелены, покрывавшие стены между узких окон, давно обветшали и походили теперь на истлевшие знамена с забытых войн.
Лиора пошевелила пальцами, скидывая с костей клубки пыли. По тронному залу гулял ветер, льнул к ногам, поднимая полы черного балахона. Вдалеке, у последнего в ряду окна, блестели осколки витража.
Вот что разбудило её. Принцесса медленно поднялась со своего трона и двинулась к разбитому окну. При каждом шаге с балахона, который укрывал её с головы до ног, поднималась пыль. Звук шагов глухо повторяло эхо. Башмаки спадали с тощих стоп, но принцесса не ходила босиком. Кости стучали об пол слишком громко.
У осколков она остановилась, вскинула череп, оглядела искалеченный витраж.
Стрелец…
Нехорошее предчувствие заставило принцессу выбежать из тронного зала. В коридоре не было ни души, ни скелетов. Она бросилась к лестнице, ведущей в спальни, пронеслась вихрем мимо разбитых зеркал и пустых картинных рам, мимо серых статуй и расколотых ваз.
— Керон! Керон! — принцесса оказалась в спальном крыле за считанные мгновения, и замерла в начале коридора, прислушиваясь. В тишине скрипнула приоткрытая дверь, ведущая в одну из комнат. Лиора быстро подобрала подол балахона и, ногой толкнув дверь, вошла в спальню. Здесь ничего не изменилось с живых времён — полы устилали мохнатые ковры, у стен толклись низкие, обитые теперь уже бесцветной тканью скамьи, глубокие кресла у маленького стола ждали гостей, желающих перекусить и отдохнуть близ огромного камина. Лиора прошла вперед, оглядела дверь, ведущую на балкон. Та была не заперта и едва слышно стучала о косяк на каждый порыв ветра. Принцесса взялась за потемневшую ручку и потянула дверь на себя. Та тяжело, со скрипом поддалась. В спальню ворвался ветер, выбил из балахона последнюю пыль и потянул принцессу наружу. Лиора ступила вперед, коснулась рукой почерневших перил и отшатнулась так резко, что с головы её упал, обнажая гладкий череп, капюшон балахона.
— Боги…
— Принцесса? Принцесса, где вы? — донесся до нее хриплый, будто обладатель его был простужен, голос.
— Керон, я здесь! — крикнула Лиора, не оборачиваясь и, вновь подавшись вперед, грудью припала к перилам. — Боги… Керон, ты видишь то же, что и я?
Скрипнула дверь, и рядом с ней замер высокий скелет в старых, истрепанных одеждах, поверх которых блестели начищенными наклепками лёгкие кожаные доспехи, слишком чистые и гладкие, чтобы быть боевыми.
— Неужели это произошло? — прошептала принцесса, не в силах оторвать взгляда от представшей перед ней картины.
— Саван пал, — произнёс Керон и положил ладонь на рукоять меча, ножны которого были толще костей ног скелета.
— Саван пал, — повторила Лиора. — Но почему? Хорошо это или плохо?
— По мне, так любые изменения сейчас хороши.
— Изменения? Да… — принцесса склонила голову и посмотрела вниз, на темно-коричневые крыши домов Риеннара. Улицы столицы были пусты. Те жители, что остались тут, предпочитали «спать» в собственных домах.
— В тронном зале разбился витраж.