смотрела и ждала. Чуть повернув голову, воин Скорпиона успела заметить, как, кряхтя, приподнялся Фирмос. Выглядел маг неважно.
— Я — Гидеон, принц Риеннарский, — скелет повысил голос, чтобы Коинт не думал его перебивать. — И ты на земле, принадлежащей мне по праву короны, король Востока. И только мне решать, войдешь ты в Риеннар или сдохнешь с голода под его воротами.
Патриция вскинула брови. Коинт оскалился и выплюнул Гидеону в лицо.
— Принц? К чему мне тебе верить?
— А к тому, — из-за спины скелета хрипло ответил Фирмос. — Что проклятье у вас — одно на двоих.
— Чудесно, — прорычал Коинт. — Несколько дней назад ты убеждал меня, что ему не стоит доверять. Что его соседство усилит проклятье. Что он заманит нас в ловушку. И теперь, когда я согласился с тобой, ты начисто забываешь свои слова. Что случилось, Фирмос? Попутал, кому ты служишь?
— Сир, я ничего не забыл, — Фирмос сделал знак, и Патриция помогла ему подняться. Пошатывясь, он встал рядом с Коинтом и Гидеоном. — Но за эти дни я многое увидел и кое-что понял. И прежде, чем я умру…
Коинт закатил глаза.
— С такой раной ты проживешь дольше моего.
— Не в ране дело. Слушайте, сир. Слушайте и вы, Ваше Высочество. Проклятье связало два королевских рода — Востока и Запада. На вас нити сходятся, сплетаются так, что вы сияете, как солнце на рассвете. Оба, понимаете? И, не действуя сообща, вы не узнаете, кто и зачем связал вас и ваши государства. Это чужая игра, и в правилах её вы действуете вместе. Я не могу предугадать исход проклятья, но оно течёт и меняется. Возможно, скоро и Восток окажется под его влиянием. Вы слышите меня, сир? Прошла пора воевать, настало время заключать союзы.
Коинт, фыркнув, отвернулся. Чародел перевел взгляд с него на Гидеона.
— И свалив мне на голову эти откровения, ты собрался умирать? — наконец, спросил король.
— Я не… — Фирмос обвел зал усталым взглядом. — Я не собираюсь уходить без борьбы, сир. Но те, кто выжег этот город, те маги, что предали свой народ и пытались укрыться здесь от проклятья, те маги, что подчинили ваш разум и заставили напасть на меня… Они совершили непростительную ошибку. Они вторглись в чужое заклятие. Саван — суть их ошибки, но он — все же преграда. Когда преграда падет, проклятье развернется здесь в полную силу. И что сотворит оно тут, с нами в том числе, я предсказать не берусь.
— Мы можем просто уйти, — подала голос Патриция.
— Не можем, — отрезал Фирмос. — Неупокоенные заставили вас вспомнить молитвы, привёли принца и меня во дворец, и они нас не отпустят. Им нужен покой, а мертвые в своем праве до смерти упорны.
— Что ты собираешься делать? — спросил Коинт.
— Я уберу следы ритуала, сотру ошибку этих тупоголовых магов дочиста. А донна Патриция проводит неупокоенных под Арку.
— Но… Я не помню всех молитв. И под Аркой я пройти не смогу…
— Пустое, донна. Это не магия и не двери в загробный мир. Это лишь образ смерти, способ смирения с ней и её принятия. Служители Скорпиона всего лишь помогают живым проститься с мертвыми и поверить, что они все сделали правильно. Вы ведь понимаете…
— Да, маэстро, — Патриция опустила голову. Слишком поздно она поняла, насколько умен и силен королевский чародел.
— Прекрасно.
— Фирмос, это убьет тебя? — Коинт печально посмотрел на мага.
— Скорее всего, да. В Риеннар вы пойдёте без меня.
— Я ещё не решил, поведу ли я вас в столицу, — отступая в сторону, заметил Гидеон.
— Это условие, принц, — пояснил Фирмос. — В противном случае, я оставлю все, как есть. Если король не попадёт в Риеннар, весь путь для нас потеряет смысл. Впрочем, для вас тоже. Какая разница, где умирать, верно?
Гидеон отвернулся и двинулся, стуча костями, к выходу из зала. Король и маг смотрели ему вслед.
— Ты же знаешь, что без него ничего не выйдет, — тихо произнёс Фирмос. — Ты сам отстоял его право быть нашим проводником. Что решишь теперь?
— Он мне не нравится, — пробурчал Коинт и осторожно забросил здоровую руку мага себе на плечо. — И мне не нравится, что ты собрался умирать.
— Для чародела — неплохой конец.
— С концом у тебя всегда были проблемы.
Патриция, передав раненого мага королю, поискала глазами кинжал, которым Коинт нанес удар. Клинка нигде не было видно.
В дверном проёма показался череп Гидеона.
— Вы готовы идти? Арка находится на другом конце города.
Коинт пробурчал что-то невнятное.
— Сир, — все так же тихо предупредил Фирмос. — Вспомните о дипломатии.
— Дипломатия… Взять принца в жены?
— Не затевать драку для начала и проявить хоть толику уважения.
— Мы идём, — громко крикнул Коинт и уже шепотом добавил. — Принц Собачья Радость.
Арка Веерена оказалась воротами в искривленной Саваном крепостной стене, выходящими на запад. За ставшей золотисто-прозрачной пеленой магического покрова раскинулся некрополь, по меркам восточников небольшой, без высоких строений, без многочисленных статуй. Поверх могил лежали только плиты, на которых, кое-где, размещались небольшие каменные приступки. Как пояснил Гидеон, на них близкие умерших складывали подарки.
Оглядывая некрополь через Саван, Патриция не без сострадания думала, что теперь туда уйдут все жители города. Столько жизней, столько судеб оборвалось здесь, в мгновение ока! Столько желаний не исполнилось, столько обещаний не было сдержано…
Она остановилась подле Арки Последнего шага и обернулась. Впереди, на пути смерти, стоял Гидеон. За его спиной безбрежным потоком текли неупокоенные. Их было так много, что за силуэтами оказались сокрыты руины города. Коинт подвел Фирмоса к другой стороне Арки, и чародел, пошатнувшись, рукой оперся о потемневший камень. Из-за истончившегося Савана пробивались тусклые лучи солнца. Стало светлее, и Патриция увидела, что вокруг теней появляются уродливые, четвероногие твари, которые напали на них в нижнем городе. Она посмотрела на Фирмоса. Маг махнул рукой.
— Они тоже пришли за смертью. Они своего добились, и нас не тронут. Начинайте, донна.
Коинт отступил назад, оглядел Арку и произнес, не глядя на мага.
— Фирмос. Мне очень жаль.
Чародел прикрыл глаза.
— Мне тоже, сир.
— Из белой пустыни поднимается чёрная ночь, — Патриция сглотнула. От жажды каждое слово царапало горло. — Из чёрной ночи выходит Восьмой бог. Восславим его.
— Восславим его, — эхом повторили мужчины.
Фирмос зажмурился, погладил камень ладонью, и из-под дрожащих пальцев мага, прочерчивая сияющие дорожки, побежали вдоль свода голубоватые искры.
— Восьмой бог идет за вами, и путь его был долог. Возблагодарим его.
— Возблагодарим его.
— И стоит он теперь по ту сторону врат, и примет он каждую душу, что нашла смерть. Каждый