Саймон стащил с себя один чулок, потом — другой и, сидя на скамейке, посмотрел на Амелию. Его брови выразительно вскинулись.
— Я собираюсь раздеться.
Амелия никак не могла проглотить вставший в горле комок. Его торс был голым. Точно так же, как его икры и ступни. И как Амелия могла сейчас не вспомнить их разговор в его комнате в Сент-Джаст-Холле, после похорон?
— Вы не зайдете так далеко.
Саймон встал, скользнув взглядом по лифу ее платья.
— Вы просто удивительная женщина, Амелия. Поэтому-то я и пригласил вас в свой дом. Вы, вероятно, самая решительная женщина, которую я знаю.
Амелия старалась не обращать внимания на мускулистые руки и торс, — конечно, насколько это представлялось возможным.
— Тогда вы понимаете, что я не отступлюсь от вас, Саймон. Я имею полное право знать, чем вы занимаетесь среди ночи. Вы слишком странно себя ведете — и прекрасно это знаете.
Протянув руку, Саймон убрал выбившийся из прически Амелии завиток ей за ухо.
— Как я уже сказал, вы просто удивительны.
Она решила твердо стоять на своем, хотя ее сердце екнуло.
— Даже не пытайтесь обольстить меня! Вам нужно думать о детях. Если вы втянуты в какие-то опасные дела, тогда жизни ваших детей тоже оказываются под угрозой.
— Я ни за что сознательно не подверг бы своих детей опасности, Амелия. — Его тон стал резче.
— Тогда чем вы занимаетесь? О чем вы вообще думаете? — вскричала она.
— Я думаю, — многозначительно протянул он, — что я практически раздет, сейчас очень поздно и мне ничего не остается, как прекратить эту беседу, с большим удовольствием затащив вас в свою постель.
Амелия задрожала:
— Саймон!
— Вам когда-либо приходило в голову, что будет лучше, если вы не будете знать каждую деталь моей жизни? — Потянувшись к Амелии, он скользнул рукой по ее подбородку, потом пробежал пальцами вниз, к ее шее.
Искры желания уже раздувались в огромное пламя.
— Перестаньте. Это слишком важно. Вы подвергались сегодня ночью опасности?
Амелия была вне себя от волнения. В чем дело, неужели он колебался?
— Да. Но не той опасности, о которой вы думаете. Единственная опасность заключается в том, что вы — здесь, со мной. — И на его губах заиграла улыбка, взгляд стал тяжелым.
— Что происходит? Я знаю, что вы пытаетесь скрывать свою деятельность, Саймон! Вас кто-то преследует? Как я могу заботиться о ваших детях, если не знаю, что с вами происходит?
Он коснулся большим пальцем ее шеи, потом скользнул рукой вниз, к ложбинке между ее грудями.
— Я просто не в состоянии следовать за вашей логикой, Амелия. Ну как, скажите на милость, мой вечерний выход ради стаканчика горячительного влияет на благополучие моих детей?
Его прикосновения были невероятно возбуждающими. Но Амелия даже не попыталась отстраниться.
— У вас нет ни малейшего желания рассказывать мне, чем вы на самом деле занимались этой ночью, не так ли? Я в первую очередь забочусь о ваших детях, Саймон, а вы — о себе, любимом!
Его глаза загадочно замерцали.
— Вы правы. В настоящий момент я думаю не о детях — и прямо сейчас я забочусь в первую очередь не об их потребностях.
Сердце Амелии замерло, когда Саймон схватил ее за плечи и склонился к ней. Амелия хотела сказать, что ему не стоит целовать ее, — ведь речь шла об очень важных вещах. Она должна узнать правду! Но в глубине души Амелия ждала этого момента. Она предвкушала поцелуй Саймона.
Он сжал ее плечи еще сильнее и улыбнулся, а потом его губы прильнули к ее губам.
Амелия закрыла глаза, забыв обо всем на свете. И когда его губы принялись неистово терзать ее губы, тишину вдруг нарушил чей-то стон. На мгновение очнувшись, Амелия поняла, что стонала она сама.
Инстинктивно Амелия прижалась к Саймону еще крепче. Под своими ладонями она ощущала его горячие голые плечи. Все мысли разом вылетели из головы. Саймон сомкнул вокруг Амелии кольцо своих рук, и слишком поздно она поняла, что попала в его объятия. Когда поцелуй стал глубже, горячее, она скользнула руками по груди Саймона. Он издал стон, и Амелия затрепетала от столь явного выражения блаженства. Наконец, она ответила на его поцелуй, страстно, неистово, не сдерживая порыва, и ее пальцы скользнули вниз по его спине.
Он снова застонал и вдруг выпустил ее из объятий, тяжело и прерывисто дыша.
— Я поклялся Лукасу, что не трону вас!
Амелия покачала головой, на мгновение потеряв дар речи. Мысли лихорадочно метались в голове, тело пылало. Ну сколько же еще все это будет продолжаться?
— Амелия, вы должны уйти, — тоном не допускающим возражений приказал Саймон.
Разум наконец-то начал возвращаться к ней. Амелия сглотнула, все еще трепеща от пронзившей тело волны страстного желания, но не сдвинулась с места.
— Где вы были сегодня ночью, Саймон? — наконец-то сумела выжать она из себя. — Ответьте. Пожалуйста.
Саймон отступил от нее на несколько шагов, его грудь по-прежнему часто вздымалась.
— Вы когда-нибудь отстанете от меня, вы когда-нибудь уйдете? Вам вряд ли понравится то, что вы так хотите узнать, Амелия.
Она напряженно застыла на месте, и не только потому, что уловила в его тоне предостерегающие нотки. Неужели он сейчас признает, что уходил ночью не для того, чтобы просто выпить?
— Вчера вечером вы направили на меня пистолет, Саймон! Сегодня ночью вы ушли из дому вооруженным, сильно изменив свою внешность. И что я должна думать? — Амелия в отчаянии обхватила себя руками.
Саймон долго смотрел на нее, его широкая грудь все так же прерывисто вздымалась.
— Вы пришли к абсолютно неправильным выводам, — наконец сказал он. — Да, я подвержен приступам меланхолии. А вам когда-нибудь приходило в голову, что я до сих пор не оправился после смерти моего брата?
Амелия во все глаза смотрела на Саймона, но она по-прежнему не слишком ему верила.
— Вам уже известно, что я терпеть не мог свою жену. И все вокруг знают, что я — затворник. С чего же вы решили, будто я — патриот наподобие Бедфорда? Мне плевать на нашу страну, Амелия. Мне плевать на войну. — Его глаза потемнели и вспыхнули. — Уорлок — мой знакомый, а не мой шеф!
— Тогда где вы были ночью? — закричала Амелия. — Только не говорите мне, что выпивали в таком странном наряде!
— Я был с женщиной.
Амелия вздрогнула от неожиданности. До нее не сразу дошел смысл его слов.
— Это абсурд. Вы никогда не ходили по проституткам, и такое объяснение никак не вяжется с вашим причудливым маскарадом, — заявила она, но вдруг представила себе джентльмена, который меняет внешность, чтобы посетить публичный дом.