Гренвилл застегнул все пуговицы на черном сюртуке и мрачно улыбнулся своему экстравагантному отражению. На протяжении нескольких часов Амелия ни на шаг не отойдет от Джона, Саймон в этом не сомневался. Это позволит ему улизнуть из дому незамеченным и в причудливом облике. А по возвращении он быстро переоденется в конюшне.
План казался не идеальным, но должен был сработать.
Вполне удовлетворенный своим видом, Саймон взглянул на бронзовые часы, стоявшие на каминной полке. Он опаздывал. Встреча с Марселем должна была состояться в полночь, и за оставшиеся десять минут Саймон не успевал добраться в условленное место. Но так и было задумано. У Саймона не было ни малейшего желания приходить в таверну первым.
Гренвилл задул освещавшие комнату три свечи и выскользнул из кабинета в темный коридор. Он не взял с собой даже тонкой свечи и потушил огонь в камине.
Оседланная лошадь уже ждала его в конюшне — конюх поклялся держать язык за зубами.
Саймон зашагал вниз по коридору. Вестибюль тоже был погружен во тьму, хотя Саймон не собирался выходить через парадную дверь. Он хотел покинуть дом через двери, ведущие из бального зала на террасу, как сделал это несколько дней назад на рассвете. Добраться до конюшни можно было и из расположенных за террасой садов.
Саймону предстояло пересечь вестибюль, и он быстро, бесшумно метнулся вперед. Но стоило ему войти в западное крыло, как он затылком почувствовал опасность.
И ощутил чье-то присутствие.
Саймон немного повернулся, вглядываясь в темноту вестибюля, и застыл на месте. На противоположном конце зала стояла Амелия с подсвечником в руках, в котором горела одна-единственная свеча.
Он мог как нельзя лучше разглядеть Амелию, поскольку сам скрывался в тени, а ее фигура была ярко освещена. Но сама Амелия не могла его видеть — пока.
— Кто здесь? — задохнувшись от волнения и высоко поднимая свою тонкую свечу, произнесла она.
Что Амелия делала внизу? Саймон повернулся, чтобы потихоньку улизнуть, но не успел двинуться, как их взгляды встретились.
Амелия вскрикнула. Нагнув голову, Саймон бросился бежать по коридору, но не услышал шагов Амелии позади. Он стремглав выскочил из дома. Амелия не только видела его, Саймон не сомневался, что она его узнала!
Уже шагая по саду, он оглянулся на дом. Бальный зал по-прежнему был погружен во мрак. Саймон пригляделся и, не увидев нигде огонька маленькой свечи, облегченно перевел дух. Амелия не пошла вслед за ним.
Возможно — только возможно, — она приняла его за злоумышленника, тайно проникшего в дом, подумал он. Добравшись до конюшни, Саймон выругался сквозь зубы. Ему придется выдумать какой-нибудь благовидный предлог, заставивший его уехать из дому в полночь в столь причудливом виде, на тот случай, если Амелия узнала его.
Конюх подвел ему коня, старательно делая вид, что не замечает нелепого женоподобного одеяния хозяина.
Поблагодарив его, Саймон прыгнул в седло. Через мгновение он уже рысью уносился от конюшни. Выскочив на дорогу перед домом, Саймон увидел свет, горевший в одном из окон рядом с парадной дверью. Он не сомневался, что там стояла Амелия, наблюдая за ним. Он снова разразился проклятиями.
Она была так чертовски любопытна!
Саймон пришпорил мерина, пустив его легким галопом, и понесся вниз по дороге.
Ламберт-Холл остался позади, и Саймон заметил, что Лондон был большей частью погружен во тьму. Громадные дома, стоявшие по периметру квартала, скрывались в полумраке. Несясь по Мейфэру и оставляя позади величественные особняки и обычные городские дома, Саймон лихорадочно придумывал историю, которую мог бы рассказать Амелии. Конюх считал, что хозяин отправился в город, чтобы встретиться с приятелями. Но Саймон не сомневался, что Амелия никогда не поверила бы ничему подобному. И тут он подумал, что мог бы объяснить поздний уход из дому встречей с любовницей. Но даже в этом случае ему требовалось придумать повод для столь причудливого маскарада.
Саймон знал: Амелии будет больно узнать, что у него есть любовница. И он в который раз громко чертыхнулся.
Спустя полчаса Саймон добрался до таверны, в которой была назначена встреча со связным. Луна показалась из-за облаков, плывших по ночному небу, замерцали редкие тусклые звезды. Юный подручный конюха вышел из конюшни таверны, и Саймон передал ему узды мерина, вручив заодно и шиллинг за труды. Увидев изрядную сумму, мальчик в изумлении разинул рот.
— Держи моего коня поблизости, — распорядился Саймон. — Я могу выйти через пару минут, а могу задержаться на час.
— Да, милорд, — поспешил ответить мальчик.
— Где здесь черный ход?
Помощник конюха показал ему на угол основного здания:
— Вон там, милорд, но он ведет в кухню.
— Какой смышленый парень!
Саймон дал ему еще один шиллинг и быстро зашагал к черному ходу. Он не собирался заходить в таверну через парадную дверь, ведь в этом случае Марсель заметил бы его раньше, чем он увидел бы Марселя.
Все мысли об Амелии разом вылетели у Саймона из головы. Он забыл и о своих сыновьях. Сейчас главное для него лишь опасная игра, встреча с неприятелем, которая могла грозить ему смертью, если он не перехитрит противника.
Саймон вошел в таверну, и до него донеслось из кухни громыхание кастрюль и звяканье тарелок. Слуги не обратили на Саймона никакого внимания, только взглянули вскользь, пока он пересекал кухню. Расположенный за кухней зал был маленьким, узким и плохо освещенным. Проходя через него, Саймон слышал доносившиеся из общей комнаты сиплые голоса собравшихся завсегдатаев заведения.
Скрывшись в полумраке коридора, он остановился на пороге общего зала, внимательно рассматривая толпу. В комнате находились примерно две дюжины мужчин, пять-шесть официанток и проститутки. Даже не потрудившись взглянуть на женщин, он пробежал глазами по мужчинам и выделил четверых.
Эти четверо были джентльменами определенного рода. Саймон уставился на грузного седовласого человека, который пил ром или виски, зажимая в углу едва одетую официантку с пышными формами. Мужчина явно был пьян. Саймон тут же отказался и от этой кандидатуры.
Другой господин, в бледно-голубом сюртуке и белом парике, тоже казался изрядно выпившим. Саймон перевел взгляд на третьего джентльмена, который очень внимательно играл в карты с четвертым. Он изучал этих мужчин некоторое время, но оба были так поглощены игрой в покер, что ни один из них не поднял глаз от карт.
Саймон снова внимательно посмотрел на крупного седого мужчину. Тот был пьян до такой степени, что казалось, вот-вот упадет.