— Я рад. Маше что-то передать?..
— Пусть не злится. Я просто беспокоюсь.
— Угу, — Димон хмыкнул. — И ещё одна вещь, Сержант.
— Ну?
— За козла ты мне ответишь.
— В любое время к твоим услугам.
Господи! Как дети! Я недовольно отобрала у Димона свой мобильник и потребовала отчёта:
— Из-за чего он так всполошился?
— В Монастыре пожар, — ответил мне Бьёри.
— Ужас! — разволновалась я. — А что случилось? Думаешь, это из-за нас? Или я параноик?
— Кажется, был взрыв, но пока никто ничего не говорит. Не думаю, что это как-то связано с нашим делом, хотя… Пойдём попрощаемся и поедем. На месте будем разбираться. Или хочешь домой?
— С ума сошёл?
— Наверное, сошёл, — вздохнул Димон, всем видом показывая, как ему не хочется везти меня в Монастырь. Я даже начала опасаться, что он, несмотря ни на что, сейчас достанет свой ключ от всех дверей и ближайшим же Лифтом отправит меня восвояси. Ещё чего не хватало!
— Ты обещал! — напомнила я, гадая, поможет ли истерика, если демон всё-таки решит от меня избавиться.
— Я помню, — скривился он раздражённо. — Но пока мы не выясним, что там случилось, от меня ни на шаг.
Я торопливо закивала и мы, наспех простившись с очаровательными «хомячками», стали собираться в дорогу. Афродита Ефимовна подошла к мотоциклу, чтобы дать нам последние напутствия.
— Димочка, будьте осторожны! — сказала она и перевела на меня заговорщицкий взгляд. — Сейчас, когда вы решили остепениться, вам пора учиться думать не только о себе. Правильно я говорю, Машенька?
— А? — я недоумённо моргнула, а Диметриуш поторопился напялить на меня шлем. — Вы о чём?
— Ну, как же? — хозяйка растерялась. — Вы же теперь вместе?
Я фыркнула и, не сдержавшись, рассмеялась, а Бьёри мрачно насупился. Бедняжка, эко его перекосило от такой радостной перспективки.
— Вместе? Скажете тоже! Дима просто помогает мне с одним важным делом.
— Но как же, я же…
— Фрося, не лезь не в своё дело, — перебил супругу Георгий Яковлевич. — Диметриуш Себастьянович, так что насчёт Любки? Я могу отчёт по служебной линии отправить.
— Отправьте, — кивнул демон и подождал пока я займу своё место. — Я обязательно этим займусь.
Поразительные всё-таки люди! Там единственный в своём роде Монастырь горит, а им покоя не даёт личная жизнь какой-то неизвестной парикмахерши.
— Маш, ну что ты ворон считаешь? — проворчал Диметриуш, подгоняя. — Передумала ехать?
— Нет-нет! — всполошилась я и обняла мужчину за талию. Он немного переместил мои руки, махнул на прощание «хомячкам», и мы поехали.
Монастырь я почувствовала минут за пять до того, как увидела. Сначала в воздухе чуть заметной ноткой появилась едкая дымная горечь, а затем к ней присоединился запах палёной резины, смолы и какая-то дикая неопознанная мною вонь, которая с каждым метром становилась всё более невыносимой.
К тому моменту, когда мы подъехали к огромным кованым воротам, я едва не теряла сознание от нехватки кислорода.
— Чёрт! — выругался Димон, когда я зашлась в приступе раздирающего кашля. — Что сразу не сказала? Иди сюда, горе луковое!
Что-то пошептал над моей макушкой и дышать сразу стало легче.
— Так лучше?
— Спасибо, — просипела я.
— На здоровье, — грубовато схватил меня за руку и переплёл наши пальцы, пригрозив:
— Отойдёшь от меня хоть на шаг — отправлю домой, да ещё и Сержанту нажалуюсь. Пусть он тебе плешь проест.
— Не отойду, — заверила я и, вдруг вспомнив, спросила:
— А о каких обязательствах вы с ним говорили?
— Не важно, — отмахнулся Бьёри и повернулся к бежавшему в нашу сторону военному. — Тебя это не должно волновать.
«Не должно, — подумала я. — Но отчего-то волнует».
При ближайшем рассмотрении Монастырь оказался целым дворцово-парковым ансамблем с анфиладой арок, с изогнутыми мостиками, перекинутыми через искусственно созданные каналы, в которых плавали жирные утки да попрошайничали ленивые красные карпы. В другое время я, конечно, уделила бы больше внимания и скульптурным композициям, и японскому саду, и поющим фонтанам. Возможно, я бы даже, открыв рот от восторга, принялась перерисовывать просто нереальные по своей красоте витражи. Но в тот день мне по понятным причинам было не до архитектурных красот.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Первое время я вообще чувствовала такую неловкость, что ничего, кроме каменистой дорожки под ногами, не видела. И даже не из-за того, что Димон всюду водил меня за ручку, а потому, какие взгляды на нас бросали пожарные, полицейские, медики и те работники Управления, что подтянулись к Монастырю после нас. В принципе, их можно было понять, ибо их императорская надменность, представляя меня окружающим, не потрудилась придумать что-то поинтереснее, чем:
— Это Мария. Она со мной.
Вот так сложно было соврать, что я, к примеру, какой-нибудь редкий специалист? Секретарь? Помощник? Писательница, в конце концов?! Нет, он просто буркнул о том, что я с ним, а наши пальцы при этом были тесно переплетены, как у двух влюблённых школьников. И взгляды, бесконечные взгляды. Задумчивые, удивлённые, насмешливые, злорадные, даже завистливые (причём завидовал мне Гена, Димонов секретарь, и завидовал так, что умей он испепелять взглядом, от меня бы и кучки пепла не осталось).
Я дёргалась, нервничала, злилась и, пожалуй, даже мечтала о возвращении в свою темницу под Стёпкин неусыпный надзор. И скажу честно, условное участие в расследовании настроения мне не подняло ни на градус.
Мне почему-то всегда казалось, что поиски следов преступления — это жутко интересно. Хлопотно — бесспорно, утомительно — возможно, опасно — временами, но уж точно никак не тоскливо. На практике оказалось, что это чудовищная рутина. Отчёты экспертов, ругань пожарных, медики, которые требуют, чтобы под их нужды выделили отдельное крыло Монастыря, представители консульств разных миров, угрожающие разорвать все дипломатические соглашения, если им немедленно не предоставят полный список погибших и пропавших без вести.
И в центре всего этого хаоса Диметриуш Бьёри (угораздило же его выбрать себе профессию!), а рядом с ним немая от тоски и усталости тень — я.
Боже, как я скучала по своему Техникуму, даже по балбесам типа Вовочки И. Надо же, я переживала из-за того, что он не читает ничего из списка литературы. Разве это проблемы по сравнению с тем, что глава Пожарного департамента отказывается направить на разбор завалов дополнительный отряд, потому что с момента происшествия не прошло положенных трёх часов.
— Это объект Мироздания! — верещал он. — Вы знаете, что за шушера тут могла ошиваться? И не просите! Я без положенного карантина ни одного человека сюда не направлю! В отличие от вас, у моих людей у каждого только по одной жизни, и никаких бонусов в виде долбанного волшебства!
— Пройдёмся! — туманно предложил Диметриуш и уволок сопротивляющегося мужика в сторону мужского туалета, велев мне отрывисто:
— Стоишь тут, с места не сходишь, иначе…
— Помню я, помню… — проворчала я, воровато оглядываясь по сторонам. К счастью, все были слишком заняты, чтобы заметить, что начальник Службы безопасности Управления транспортом интимно уединился в сортире с главой Пожарного департамента.
Тридцать минут спустя на разбор завалов прибыли и спасатели, и техника, и вертолёты для транспортировки раненых в столицу. И никто больше даже не заикался о трёх карантинных часах.
Мне казалось, что я в аду, в жерле действующего вулкана. Диметриуш пытался меня чем-то загрузить, просил помочь с составлением списков выживших, но толку от меня, по-моему, не было никакого. Бьёри, конечно, не сказал ни слова, но я понимала, что лишь мешаю. Не будь меня, он бы думал только о деле, а не о том, где я и достаточно ли крепко держусь за его локоть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Дим, — наконец, взмолилась я. — Может ты меня домой отправишь? Всё равно мы по делу ничего не узнаем, ясно же.
— Устала? — с нотками сожаления в голосе спросил Диметриуш, и прежде чем я успела возразить, сказал: