В Майами не было ничего смешного ни на съезде, ни где-либо еще, и с того места, где я находился, эта знаменитая «комическая интермедия» в четверг вечером выглядела скорее как предвестие массовой истерики от переутомления, которая начнется, если это чертово действие не закончится в ближайшее время. То, что пресса ошибочно приняла за непринужденное легкомыслие, на самом деле было проявлением усталости и ближе к трем ночи в пятницу уже грозило вылиться в восстание. Повсюду я видел людей, поддавшихся соблазну выпить, а в переполненном проходе между делегациями Калифорнии и Висконсина стоял улыбающийся фрик с бутылкой жидкого ТГК[103] и давал его бесплатно каждому, у кого еще оставались силы высунуть наружу язык.
После четырехчасового просмотра парада бесстыжих уродов, которые не упустили случая покрасоваться в свободном доступе по национальному телевидению, выдвигая друг друга в вице-президенты, около половины делегатов в зале начали терять над собой контроль. Прямо перед делегацией Нью-Йорка, привалившись спиной к теперь уже пустой ВИП-ложе, которую раньше занимала Мюриэль Хамфри, на полу сидела маленькая блондинка, некогда работавшая в кампании Линдси, и передавала по кругу новообретенным друзьям носовой ингалятор, полный измельченного амила.
Каждый кандидат имел право на 15-минутную речь и два пятиминутных повторных выступления. Кошмар затянулся на четыре часа, но уже после первых 40 минут никто не понимал и не хотел вникать, кто выступает на этот раз. Без сомнения, кто-то говорил неплохо: возможно, Майк Грейвел и Кисси Фарентхолт выступили так, что при других обстоятельствах их стоило бы послушать… Но в тот долгий вечер четверга в Майами, когда сенатор Том Иглтон из Миссури нервно ожидал своего часа, чтобы выйти и принять выдвижение на пост вице-президента, которое Макговерн застолбил для него 12 часами раньше, каждый делегат в зале понимал, что остальные семь кандидатов, говорящие там, на трибуне, выступают по причинам, не имеющим никакого отношения к предстоящим в ноябре выборам… И кандидатом на пост вице-президента точно не станет ни экс-губернатор штата Массачусетс «Чаб» Пибоди, ни ухмыляющийся болван по имени Стэнли Арнольд из Нью-Йорка, который заявил, что он кандидат от деловых людей, ни какой-то черный пританцовывающий оратор в стиле Уоллеса, делегат из Техаса по имени Клэй Смутерс.
Тем не менее эти безмозглые ублюдки упорствовали, занимая до полуночи телевизионный прайм-тайм и неся бред, который загнал в постель всех, кто еще оставался у телевизоров, или заставил их переключиться на «Самое позднее шоу».
Четверг стал не лучшим днем для Макговерна. К полудню от улыбки торжествующего воина, которая играла на его лице в среду вечером, мало что осталось. Большую часть дня он провел, разбираясь с длинным списком возможных кандидатур на пост вице-президента, и к двум часам вестибюль «Дорал» был забит журналистами и телевизионными камерами. Имя должно было быть объявлено в 15:59, но только в 4:05 утра появился Манкевич и заявил, что Макговерн принял решение в пользу сенатора Томаса Иглтона из Миссури.
За этим выбором стоит очень запутанная история, однако я не расположен рассказывать ее сейчас. Лично я не преисполнился энтузиазма, услышав имя кандидата, и люди из окружения Макговерна, с которыми я разговаривал в тот день, казалось, тоже были удручены хотя бы потому, что это стало уступкой «старой политике»: парень-католик приятной наружности из штата Миссури и с друзьями в профсоюзном движении. Его благодарственная речь в тот вечер не стала незабываемой — возможно, потому что за ним последовало долгожданное появление Теда Кеннеди, которое свело на нет всю работу.
Правда, речь Кеннеди тоже не была особо запоминающейся: «Давайте зароем топор войны… и выступим единым фронтом за наших кандидатов». Что-то неискреннее было в этих словах, и когда на трибуну вышел Макговерн, стало ясно, что Кеннеди — это вчерашний день.
Вечером того же четверга на вечеринке на крыше «Дорал» один сотрудник Макговерна спросил меня, кого бы я выбрал на пост вице-президента… И после долгих раздумий я сказал, что остановился бы на Роне Деллумсе, черном конгрессмене из Беркли.
— Господи боже! — воскликнул он. — Это было бы самоубийство!
Я пожал плечами.
Тогда он спросил:
— Почему Деллумс?
— А почему бы и нет? — ответил я вопросом на вопрос. — Он же предложил этот пост мэру Дейли, прежде чем назвал Иглтона!
— Нет! — вскричал он. — Только не Дейли! Это ложь!
— Я был в комнате, когда он сделал звонок, — сказал я. — Спросите любого, кто был там — Гари, Фрэнка, Даттона, — они были не в восторге от этого выбора, но сказали, что он хорош для предвыборной связки.
Он уставился на меня.
— И что сказал Дейли? — выдавил он наконец.
Я засмеялся.
— Господи, неужели ты в это поверил, а?
Он поверил, хотя бы и на мгновение. В конце концов, в Майами ходило много разговоров о «прагматизме», и Иллинойс был ключевым штатом… Я решил испытать слух о Дейли на других людях из штаба Макговерна, чтобы увидеть их реакцию. Но так и не нашел для этого времени. И вспомнил об этом, только когда пролистывал свою записную книжку в полуночном самолете из Атланты и наткнулся на заявление Рона Деллумса. Оно почему-то повергло меня в уныние, но, похоже, это хорошая концовка для моей чертовой статьи. Для политика Деллумс пишет очень неплохо. Вот часть его заявления, которое он распространил, когда вместо Ширли Чисхолм начал поддерживать Макговерна:
«Основная масса этой коалиции стремится к переменам, свобода и справедливость стоят за кандидатурой сенатора Макговерна. Это коалиция надежды, совести, нравственности и человечности — бесправных и лишенных голоса, — которой не существовало в 1964 году, что привело к ярости и разочарованию 1968-го, но в 1972-м она начала формироваться и сплачиваться, пусть еще не совершенная, но исполненная отваги, и выдвинула своего кандидата от Демократической партии на пост президента США. Теперь мы стоим всего в одном коротком, но трудном шаге от этого поста. Коалиция, которая формируется в поддержку сенатора Макговерна, преодолела все препятствия, сбила с толку социологов, опрокинула расчеты лидеров партии. Я убежден, что, когда коалиция жертв в этой стране сформируется окончательно, она будет обладать гигантским потенциалом перемен и сможет создать реальную альтернативу национальной политике рациональности и поддержания статус-кво».
Рон Деллумс, 9 июля 1972 года
(Постскриптум)
Пятница, 11 августа
Национальная теле— и радиовещательная компания
30 Рокфеллер-Плаза
Нью-Йорк, 10020
Округ 7–8300
Дорогой Хантер!
Поскольку мы с Вами разделяем страх и отвращение к тому, что не является правдой, я хочу указать на то, что это неправда, будто я был одурачен Макговерном по претензии к Южной Каролине на Майами-Бич.
В то время как они все еще считали голоса, я сказал в эфире, что они, возможно, попытаются проиграть по этому вопросу намеренно. У нас на съезде были люди, которые пытались проверить это, и они столкнулись с парой штатных лжецов, используемых Макговерном, которые сказали: «Да-да, это было поражение и т. д.», — но немного позже Дуг Кикер добрался-таки до Пэта Люси, рассказавшего все. (Причем Люси сначала позвонил в штаб-квартиру за разрешением, пока Кикер ждал.)
Мы были рады, что получили верную информацию. Адам Клаймер из Sun позвонил нам на следующий день с поздравлениями. Похоже, многие подумали, будто мы прошляпили эту историю, потому что на CBS не сумели ее толком представить. Мне надо было выступить в течение вечера и объяснить, что произошло, но мы ввязались в поименное голосование по Калифорнии и прочее, и прочее, и сами не заметили, как наступил рассвет.
Я получил огромное удовольствие от Вашего репортажа со съезда, так что давайте выпьем по двойной «Маргарите», когда встретимся в следующий раз.
Дж. Чанселлор11 сентября 1972 года
Ранчо «Сова»
Вуди Крик
Колорадо
Дорогой Джон…
Ты, грязный вонючий ублюдок! Как у тебя хватило наглости написать мне это письмо, эту гнойную дрянь от 11 августа? Я проверил твою историю — о том, как NBC занималась выяснением подробностей по Южной Каролине, — поговорив с миссис Люси (Пэт по каким-то причинам не стал говорить со мной), и она рассказала, как ты и Кикер были настолько удолбаны наркотой, что продолжали называть этот вопрос «претензией по Южной Дакоте», несмотря на все ее попытки поправить вас. По ее словам, она не могла понять, что с вами такое, пока Манкевич не рассказал ей о тебе и ЛСД-25. Затем, примерно через час, Билл Догерти обнаружил Кикера на коленях в темноте перед трейлером Макговерна пытающимся задушить себя собственными руками… Но, когда Билл схватил его, Кикер сказал, что пытался отвинтить свою голову от того, что он назвал «шеетрубой», чтобы «проверить электропроводку» в собственном мозгу.