Глава 19. Назначение гланокомандующим Куропаткина, потеря Кореи
Еще до трагической гибели Макарова изменения последовали и в командовании сухопутными силами России. 8(21) февраля 1904 г. Командующим Маньчжурской армией был назначен Военный министр А. Н. Куропаткин. В Высочайшем рескрипте, данном на его имя 12(25) февраля 1904 г., были отмечены успехи в руководстве министерством, достигнутые с момента назначения генерала на этот пост в 1898 году и он награждался бриллиантовыми знаками ордена Св. Александра Невского. «Труд ваш еще не закончен. — Гласил рескрипт императора. — Но пробил час, когда Мне суждено было призвать часть Моей доблестной армии на защиту чести и достоинства России и ее державных прав на Дальнем Востоке. Зная ваши блестящие военные дарования, стратегическую подготовку и выдающуюся боевую опытность, Я признал за благо вверить вам ответственное командование Моею армиею, действующую в Манчжурии против Японцев, освободив вас для сего от обязанностей Военного Министра»{1378}.
Выбор Николая II казался почти безупречным — это был храбрый офицер, прославившийся во время туркестанских походов, русско-турецкой войны и ахалтекинской экспедиции, при переходе Балкан он был начальником штаба у М. Д. Скобелева. Тень популярности последнего касалась и Куропаткина. Он заботился о солдате, делал это умело, заметно, что нравилось многим{1379}. Куропаткин, как отмечал французский атташе в 1897 году, был «очень умным, очень амбициозным человеком с хорошей репутацией, мечтавшим поставить свое имя в один ряд с Суворовым и Скобелевым и готовым на все, чтобы добиться этого»{1380}. Армейские офицеры видели в нем выходца из своей среды, добившегося всего благодаря исключительно личным качествам. «В должности Военного министра, — отмечал генерал Е. И. Мартынов, — Куропаткин проявил знание военного быта и заботливость об офицере и солдате, чем еще более увеличил свою популярность в армии»{1381}.
Войска любили генерала и долго верили ему. Видимо, прав был А. И. Деникин, когда утверждал: «…надо признать, что в выборе Куропаткина ошибся не только государь, но и вся Россия»{1382}. 28 февраля 1904 года, то есть через неделю после своего назначения, Куропаткин, сопровождаемый овациями и криками «ура!», выехал из Петербурга. Столица провожала его так, как будто он уже одержал победу{1383}. 15 марта генерал прибыл в Ляоян. Поначалу он был вполне доволен сложившейся обстановкой. «Начиная входить в курс всех дел здешних. — Сообщал он Витте 28 марта(10 апреля). — Объехал войска армии. Материал хороший. Много, конечно, еще не хватает, но то, что есть, — уже сила порядочная. Японцы медлят открытием решительных действий и дают нам возможность усиливаться и приготовляться к встрече их. Восточно-Китайская дорога работает успешно и очень скоро даст 7 пар воинских поездов по магистрали и 9, а потом и 12 пар на южной ветви. То, что на ней сделано, сделано солидно»{1384}.
При этом командующий армией почти сразу же вступил в противостояние с Наместником, формально являвшимся Главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами Империи на Дальнем Востоке. Это было неизбежным следствием противоречивого характера назначения Куропаткина императором. Еще 4(17) февраля Николай II известил Алексеева телеграммой: «Я признал полезным назначить Вам в помощь ген. — ад. Куропаткина для начальствования над войсками с правами Командующего армией и в. — адм. Макарова для начальствования над морскими силами с правами Командующего флотом»{1385}. В Высочайшем рескрипте Куропаткину от 24 февраля(9 марта) содержалась следующая инструкция: «В направлении военных действий Вы распоряжаетесь по своему непосредственному усмотрению, руководствуясь общими указаниями Наместника»{1386}. Возникшее двоевластие усложнялось еще и тем, что Куропаткин и Алексеев придерживались различных взглядов на основные принципы кампании. Куропаткин считал необходимым придерживаться пассивной обороны вплоть до прибытия подкреплений. Алексеев, наоборот, требовал активных действий, чтобы притянуть на себя японскую армию, не дать ей перейти через Ялу и двинуться на Порт-Артур.
Действия русской кавалерии в Корее не имели особого успеха. После перехода Ялу ей начали оказывать активное сопротивление солдаты корейской армии. Местное население поддержки русским не оказывало{1387}. Более того, часто оно было настроено в пользу японцев{1388}. На тех, кто поначалу колебался, очень убедительно подействовала немногочисленность русских сил и их постоянное отступление{1389}. Целая бригада, действовавшая в Корее в феврале и марте 1904 года, не могла установить какие японские части в каком количестве она имеет перед собой. Точная информация в штаб армии не поступала{1390}. 21 февраля рота японской пехоты заняла Пхеньян. До 27 февраля она удерживала город с помощью части горожан{1391}. Затем подошла японская кавалерия. Это осталось совершенно незамеченным для русского командования{1392}.
В конце марта началась оттепель, которая превратила твердый грунт в вязкое месиво из грязи, шоссированных дорог не было, реки вышли из берегов{1393}. Кавалерийский отряд Мищенко — 2 тыс. шашек и 6 орудий — ограничился небольшими столкновениями с японцами, в которых противники понесли мизерные потери — несколько убитых и раненых{1394}. 1-я армия ген.-л. барона Тамэмото Куроки(35 тыс. чел. и 128 орудий) сосредотачивалась на Корейском полуострове. Отряд Мищенко, который практически не сыграл никакой роли в Корее, в конечном итоге был выведен за Ялу. Результатом споров между Алексеевым и Куропаткиным стало паллиативное решение.
Для поддержки кавалерийского заслона на пограничной реке к ней был выделен Восточный отряд(25 тыс. чел. и 78 орудий) генерал-лейтенанта М. И. Засулича. Большая часть солдат была только что призвана и понятия не имела о японцах. Исключением были старослужащие сибирские стрелки, имевшие опыт 1900 г. Они высоко ценили качество своих нынешних противников. В районе Тюренчена было начато строительство укрепленных позиций, рассчитанных на корпус. Правый берег Ялу здесь был высоким, левый — низким, почва — почти на 2 метра глиняной. Все, что успели сделать к началу боя — это орудийные окопы и окопы для стрельбы с колена. Войска окапывались, одновременно шла подготовка молодых солдат. 18(31) марта из набега вернулся Мищенко. На реке уже начался ледоход, и переправа отряда затянулась до 20 марта(2 апреля). На следующий день в город на корейской стороне Ялу вошли японцы. Информации о них практически не было, корейцы и китайцы не могли стать для нее надежным источником, а вылазки на сторону противника почти ничего не давали. Времени на дальнейшую подготовку противник не дал{1395}.
Войска окапывались, готовили орудийные окопы, на откатах холмов в тылу были разбиты палаточные лагеря. Поскольку батареи поддерживали огнем партии разведки на другом берегу, о маскировке говорить не приходилось{1396}. С японской стороны укрепления казались весьма солидными — цепь холмов, перед которыми лежало открытое песчаное пространство шириной около 2 км., и непроходимая вброд река шириной до 100 метров. Японцы придавали исключительно серьезное значение первому бою с русскими, успех в котором должен был продемонстрировать армии, что она справится с новым врагом{1397}. Засуличу категорически предписывалось избегать решительных столкновений с противником и лишь сдерживать его. Он объяснил своим подчиненным, что резервы не будут использованы в будущем бою, и что он собирается «принять осторожный бой»{1398}. Засулич рассредоточил свои силы, будучи вынужденным наблюдать за линией Ялу в 150 верст длиной{1399}. Прикрыть все течение реки ему, конечно, не удалось.
Русский авангард под командованием ген.-м. Н. А. Кашталинского растянулся на 38–40 км. по берегу, главные силы под командованием Засулича находились в далеком тылу. В результате против 6 тыс. чел. с 30 орудиями японцы смогли противопоставить до 40 тыс. чел. с многочисленной артиллерией — 20 120-мм Крупповских гаубиц и 72 полевых орудия. Утром 17(30) апреля началась фронтальная переправа. На направлении главного удара 3 дивизий противника здесь оказалось 2 русских полка. Превосходство в артиллерии полностью принадлежало атаковавшим, против 2 русских батарей. Вскоре оно было реализовано в господство. Японцы подавили перекидным огнем русские орудия, стрелявшие с открытых позиций из орудийных окопов. Это произошло всего за несколько минут. При попытке вывезти орудия на запасную позицию артиллеристы и лошади были перебиты. Пехота противника форсировала Ялу и атаковала русских стрелков. Потери при этом были ничтожны — около 300 чел. ранеными и убитыми. Одновременно японцы построили деревянный мост в 8 верстах выше по течению от Тюренчена и переправили по нему 2 полка пехоты. Они двинулись в обход русских позиций. Позже японцы навели еще 4 моста. Попытки русской артиллерии остановить строительство успеха не имели.