С другой стороны, по мнению командования, полку опасаться было нечего, потому что японцы не будут наступать одновременно по всей линии фронта, а непременно изберут для какой-нибудь один пункт для своей атаки. Следовать такой схеме противник почему-то не захотел. Его действия отличались исключительной энергичностью. 12(25) мая Цзиньчжоуские позиции атаковала армия Оку — 35 000 чел., 198 полевых орудий, 48 пулеметов при поддержке 3 канонерских лодок, обстреливавших русские позиции со стороны бухты. Укрепления не могли выдержать огня корабельных орудий. На позициях находилось 3800 чел., 57 крепостных орудий и 10 пулеметов. Позади их с резервом в 13 700 чел. находился начальник 4-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии ген.-л. А. В. фон Фок. В течение некоторого времени русскую оборону поддержала огнем канонерская лодка «Бобр»{1429}. Японцы наступали, не считаясь с высокими потерями. Численное превосходство — 23 к 1 в живой силе и 2,5 к 1 в артиллерии позволяло Оку идти на это{1430}. Японцы наступали, не считаясь с высокими потерями. Численное превосходство — 23 к 1 в живой силе и 2,5 к 1 в артиллерии позволяло Оку идти на это{1431}.
Положение было тяжелым, но японские атаки были отбиты с огромными потерями. На следующий день они возобновились, каждый русский батальон атаковала японская дивизия. За 2 дня битвы под Цзиньчжоу японская армия израсходовала больше боеприпасов, чем во всей японо-китайской войне 1894–1895 гг. Не получив поддержки от Стесселя, имевшего под своей командой свыше 40 000 чел., ни от Фока, находившегося в тылу и назвавшего его трусом, Третьяков вынужден был отступить{1432}. Отношения между Фоком и Третьяковым, судя по всему, не отличались теплотой, а после этого боя они уже не улучшились{1433}. Отступление началось при сумерках, под прикрытием оставшихся на позициях добровольцев. В темноте не удалось избежать паники. К ней привели крики «Японская кавалерия!», но Третьяков приказал полковому оркестру играть марш и собравшиеся к своему командиру стрелки восстановили дисциплину и далее следовали в полном порядке. Общие потери сибирских стрелков в обороне составили 450 чел., при отступлении полка было потеряно еще 650 чел.(сам Третьяков считал, что полк потерял 1,5 стрелков и 75 офицеров) Потери японцев достигли 739 убитыми и 5 459 чел. ранеными{1434}. Вся позиционная артиллерия была оставлена. Часть орудий взорвана, практически со всех сняты замки{1435}.
Японская армия понесла невиданные ранее потери, однако победа позволила ей войти в Квантунский полуостров. Противник не преследовал русских, но состояние отступавших исключало воможность обороны на промежуточных позициях. Части перемешались и несколько раз обстреливали друг друга в темноте по ошибке{1436}. Новость о столь быстром оставлении Цзиньчжоу оказалась неожиданной, а последовавший вечером 13(26) мая приказ об эвакуации Дальнего — внезапным{1437}. Город никто не собирался оборонять, с его неизбежной потерей смирились. К сожалению, правильно организовать отход не удалось. Была подорвана часть молов, испорчены краны, затоплены ворота от дока, подожжена часть домов. Повреждения не были значительными, японцам удалось быстро исправить их{1438}. Бараки и склады в Дальнем достались японцам в отличном состоянии, железнодорожная станция и телеграф — тоже{1439}.
Не были уничтожены и железнодорожные и портовые мастерские, которые весьма пригодились японцам, даже динамо-машины, которые освещали Дальний. Часть из них была перевезена на позиции для подачи эклетричества прожекторам{1440}. Порт оставляли в спешке — суда были переведены в Порт-Артур. Туда же отправился подвижной состав железной дороги, как после выяснилось — до того, как город покинули русские семьи. В результате около 400 человек — мужчины, женщины и дети — шли пешком, часть их пожитков несли кули{1441}. Ситуацию усложняло и то, что часть железной дороги была накануне разрушена огнем японских канонерок. Путь был исправлен только ночью, что позволило открыть движение и вывезти последних отходивших{1442}. Очевидно, по причине позднего открытия движения японцами было захвачено около 200 вагонов, товарных и пассажирских. Отходя, русские части все же сумели произвести взрывы на железнодорожных мостах{1443}.
Китайцы, заметно оживившиеся после ухода гарнизона, грабили город и нападали на одиночек{1444}. За 48 часов до прихода японцев Дальний находился в руках местного населения, в результате европейский квартал был основательно разграблен{1445}. Японцы овладели городом и портом, где начала высаживаться 3-я армия ген. Марэсуке Ноги, в порту Такушан — 4-я армия ген. Митицура Нодзу. 1-я, 2-я и 4-я армии действовали против русских сил в Манчжурии, 3-й армии было поручено взять Порт-Артур. Ноги уже брал город в 1894 г., и теперь ему поручалось повторить этот быстрый штурм, после чего усилить группировку основных сил. Оборона крепости стала играть важнейшую роль в судьбе войны. Еще 27 апреля(10 мая) Куропаткин изложил свое мнение на то, как ее следует вести: «Надо ранее собраться с силами и уже потом идти вперед энергично. Ранее осени решительных действий нельзя начинать. Порт-Артур хорошо укреплен и снабжен запасами на 16 месяцев»{1446}.
14(27) мая Витгефт собрал флагманов эскадры на освещание. В результате было принято решение оставаться в гавани, ожидая нужного момента для прорыва во Владивосток{1447}. Вопрос об определении такого момента остался открытым. Вопрос об определении такого момента остался открытым. Впрочем, командующий эскадрой получил заверения о том, что вскоре армия поможет крепости и снимет угрозу базе{1448}. Падение Цзиньчжоу и Дальнего вызвало у Наместника беспокойство за судьбу Порт-Артура и флота. Алексеев считал, что крепость не продержится больше 2–3 месяцев. 22 мая(4 июня) он отправил Куропаткину телеграмму, предписывавшую принять самые решительные меры для отвлечения сил противника от Порт-Артура. Нежелание Куропаткина приступать к активным действиям было легко объяснимо. Три японские армии: 1-я — Куроки, 2-я — Оку и 4-я — Нодзу — имели в своих рядах до 115 тыс. чел., в то время как Манчжурская армия — не более 90 тыс. Силы армии были растянуты по горным позициям на 140 верст и вдоль железной дороги от Ляояна до Вафандяна на 200 верст, резервов не было. Выдвижение вперед могло привести лишь к выдвижению части армии вдоль линии железной дороги еще на 150 верст от станции Вафандян{1449}.
У Куропаткина не было сколько-нибудь надежной информации о противнике, многочисленная кавалерия — 7 казачьих полков — не дала практически ничего, кроме непровренных слухов и противоречивых донесений{1450}. В результате колебаний и разногласий между Наместником и Командующим армией ни на одну из возникших угроз не нашли адекватного ответа{1451}. 24 мая(6 июня) Наместник Алексеев отдал приказ Куропаткину безотлагательно перейти в наступление на выручку Порт-Артура. Командующий Маньчжурской армией в тот же день приказал командующему I Сибирским Армейским корпусом ген.-л. барону Г. К. фон Штакельбергу начать сосредоточение корпуса в районе станции Вафаньгоу. Предполагалось закончить его к 28 мая(10 июня). 25 мая(7 июня) Штакельберг получил пространную инструкцию Командующего — конечной целью его наступления ставилось овладение Цзиньжоуской позицией. При этом Куропаткин, будучи противником активных действий на этом этапе, принял паллиативное решение — наступавшему корпусу приказано было беречь резервы, теснить слабейшие силы неприятеля, воздерживаясь от столкновения с превосходящими{1452}.
Информации о противнике у Штакельберга практически не было, русские войска действовали вслепую. У самого генерала, офицеров его штаба и даже солдат царила полная уверенность в том, что противник не выдержит удара и начнет отступать к побережью{1453}. Отсутствие карт и незнание местности приводило к одной ошибке за другой. «Корабль пустился в путь, — отметил французский журналист, шедший с корпусом, — и поплыл без компаса и без кормчего по неизвестному морю. И по какому морю!»{1454} Поначалу авангард корпуса — конный отряд под командованием ген.-м. А. В. Самсонова — теснил разъезды противника. Состояние русской конницы было не блестящим — конский состав был утомлен переходами и бескормицей. Энергичной разведки Самсонов обеспечить не мог. Тем не менее уже к 25 мая(7 июня) его казаки вступили в прочный контакт с противником. После этого японцы только постоянно наращивали свое давление на русский авангард{1455}.