Перевернувшись на бок, смотрю на Тимура. Твердый подбородок, жесткие линии рта, черные ресницы, скрывающие пронзительный взгляд, вызывающий во мне столько чувств, что было страшно и хотелось сбежать.
Мы любовники…
У меня есть муж, у него девушка, которая мечтает о том, что однажды он ей наденет на палец кольцо.
Но мы вместе, в одной постели, и рассвет серебрит наши переплетенные руки. До сих пор, как будто каждый из нас боится, что упустит другого.
Хочется прикоснуться к нему. Настолько сильно, что я сжимаю пальцы, борясь с искушением.
Стараясь не разбудить его, осторожно выпутываюсь из теплых объятий. Не выдерживаю и прикасаюсь к его плечу сухими губами.
Может быть, я и правда простыла. В ногах слабость, мышцы ноют, как после изнурительной тренировки, хотя я бессовестно их забросила за наплывом событий. Накинув футболку, слышу вздох и оборачиваюсь в дверях. Улыбаюсь, глядя на спящего Тимура, – нет, дело не в простуде. Это другая болезнь.
Та, которая отпустила меня, не давала о себе знать долгие годы. А сейчас начинает бушевать с новой силой. Выворачивая наизнанку, меняя мои убеждения, стирая в пыль мои принципы, покрывая трещинами то, чем я пыталась укрыться. Причиняя боль и делая невероятно счастливой.
Мое платье так и лежит в коридоре. К счастью, материя не капризная, поэтому я просто размещаю его в гостиной на спинке дивана. Не могу же я вернуться домой лишь в футболке.
Домой…
Тяжелый ком в душе разрастается, начинает душить. Эта боль тоже легко не отпустит меня.
Знаю, чувствую.
Мазнув взглядом по сумочке, так же обосновавшейся в коридоре, достаю из нее свой смартфон. Сейчас черный, притихший, но это обман. Тревога – вот что я ощущаю, когда сжимаю его. Она таится в не принятом ночью звонке. И в том звонке, который я сделаю через пару минут.
Пара минут – больше я не прошу.
На кухне Тимура легко сориентироваться, поэтому я без особых проблем делаю себе кофе. Горький, горячий настолько, что обжигает мне небо, – именно то, что нужно сейчас.
А за окнами просыпается город.
Отряхивается от сна и ночного дождя, прощается с фонарями, золотит реку несмелым лучом, разбавляет мрачный мост красками из авто.
Жизнь продолжается.
И черный экран в моих руках оживает, когда я нажимаю на вызов. Один гудок – и связь устанавливается.
– Привет, – выдыхаю я спустя секунды молчания.
– Ты с ним.
Отпираться глупо и бесполезно.
Не знаю, как он догадался. Возможно, подсказали звонки, на которые я не ответила. Или он чувствовал, что я отдаляюсь, еще тогда, когда я устроилась на работу к Тимуру.
– Когда ты возвращаешься? Нам нужно поговорить. Я хочу…
Замолкаю.
Нужно поговорить, нужно так много сказать, а я не могу. Это сложно, слова стынут на языке.
– Я дома. Прилетел ночным рейсом, – я слышу горький смешок, и горечь передается и мне. – Забавно… Деньги, на которые мне всегда было плевать, у меня получилось вернуть, а удержать самое ценное – нет.
– Я скоро буду.
– Анита, – говорит он, когда я уже думаю отключиться. – Я скучаю по тебе. Ты еще не ушла… а мне уже тебя не хватает.
В груди начинает жечь, в глазах появляются слезы, и без того говорить очень сложно, а теперь и они мне мешают.
Семь лет…
Мы были вместе семь лет…
В радости, в горе, в будни и выходные. Практически неразлучны, был только раз, когда он уехал отдыхать без меня. У меня не было сил, не хотела, ничего не хотела тогда.
Моя нежность, мой лучший друг, моя боль и бальзам, часть души, которую я наконец отпускаю.
– Мне тоже, – шепчу я в ответ. – Мне тоже тебя не хватает.
Пальцы дрожат, не сразу получается отключить телефон, и я слышу молчание, которое разрывает меня изнутри. И починить это нельзя, невозможно.
Больно.
До чего же все это больно…
И боль лишь усиливается от хлесткого голоса у меня за спиной:
– Тебе не кажется несколько странным находиться в квартире любовника, быть облаченной в его одежду и говорить мужу, как сильно ты по нему здесь скучаешь?
Оборачиваюсь.
На его лице ни единой эмоции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но я знаю, что это обман. Он злится. Ему не нравится то, что он слышал. И нужно бы пояснить, но я настолько растеряна, что просто молча смотрю на него.
Я хочу сказать, что мне с ним не скучно и он все неправильно понял. Хочу сказать, что не хочу уходить. А сильнее всего хочу, чтобы он ко мне прикоснулся. Но тогда я точно останусь, а так нельзя… так больше нельзя.
– Макс вернулся, – говорю я неловко. – Он сказал, что решил проблему с деньгами, и… Прости, мне нужно домой.
Он в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние. Нависает надо мной – мрачный, жестокий, как ураган, готовый сорваться.
– Домой… – Обхватив цепкими пальцами мой подбородок, приподнимает мою голову, а сам склоняется надо мной и дышит пламенем в губы, обжигая меня изнутри. – То, что он решил проблему с деньгами, ничего не меняет. Ты заключила сделку на месяц.
Сделка…
Так вот что, по его мнению, нас с ним связывает.
Только сделка – и все.
– Я помню.
Пытаюсь уйти – не пускает.
Зарывается пальцами в мои волосы, тянет их вниз – так, что вырваться невозможно, – и ставит клеймо на губах. Дыханием, злостью, своими губами.
Не ждет, когда я отвечу. И вряд ли замечает, что я просто стою. Владеет мной, управляет, терзает меня, наказывает.
А потом он будто приходит в себя или все-таки чувствует, что я рядом, но меня сейчас нет.
– Говоришь, что бросаю, – прислоняется лбом к моему, прикрывает глаза, будто видеть меня ему больно, – а сама постоянно бежишь. Догоняю – и вновь убегаешь.
С моих губ, которые еще стынут от его поцелуев, едва не срываются вопросы: «Когда?» и «Что он имеет в виду?» – но звонок в дверь заставляет его отступить. Шаги… я слышу, как он удаляется, и понимаю, что это тот самый момент, когда можно уйти. Когда нужно уйти.
Сбросив футболку, облачаюсь в свое вечернее платье. На голое тело – без разницы, все равно выбора нет.
Женский голос. Неужели его Валентина? Или как там ее? Не хочу вспоминать ее имя. Не хочу о ней думать.
Не в том состоянии.
Волосы поправляю вслепую, рукой – тоже сойдет. Плевать, о чем подумает одна любовница, встретив на пороге другую.
У нас сделка. У них, видимо, расписание, если ее принесло в такую рань в выходной. Или чувства? Не выдержала, соскучилась, и как только уйду…
– Зачем ты приехала? – голос Тимура едва различим, в отличие от его недовольства. – Я говорил тебе…
– Просто мне все это надоело! – возмущается гостья.
– Я предупреждал тебя…
Голос Тимура стихает, или я перестаю его слышать из-за своего сердца, которое колотится как сумасшедшее. Глупое, глупое, кого ты слушаешь? Я не бегу – я даю тебе передышку!
Я смогу, не сломаюсь.
Нацепив на лицо беспечную улыбку, которой так долго училась, выхожу в коридор… и прислоняюсь к стене, глядя на гостью, которая топчется на пороге. Не узнать ее невозможно, хотя она изменилась, ее красота с годами лишь расцвела.
Это Настя. И она не одна. Рядом с ней увесистый чемодан на колесиках, а на руках у нее сидит маленький мальчик и с любопытством осматривается. Он же первым и замечает меня.
Красивый ребенок, серьезный, с чуть вьющимися каштановыми волосами и синими, как небо, глазами. Удивительное сочетание. И знакомое.
Глава 49. Анита, настоящее
Ему не больше двух лет. Почти три года назад Макс единственный раз уезжал без меня. Но даже если бы сроки не совпадали, сходство все равно очевидно.
Малыш сжимает кулачок, а потом, улыбнувшись, приветливо машет мне ручкой. Доверчивый к этому миру, еще не испорченный. Впрочем, если большее он возьмет от отца, таким и останется.
Глядя на него, я будто вновь рассматриваю детские фотографии Макса, над которыми когда-то смеялась. Он на них был очень забавным.
Не знаю, что я чувствую в этот момент. Чувствую ли что-либо вообще. Очень кстати приходятся уроки свекрови, которая учила держать лицо при любых обстоятельствах, и напутствия Макса, который учил закрываться.