что сходил в Мекку.
Спит Хучнинская крепость семи братьев и одной сестры, что впустила возлюбленного, и погубила себя и братьев.
В легкой дрёме перемещает свои пески Бархан Сарыкум.
Спит Реликтовый лес, полоща свои корни в реке Самур и крепко обнимаясь с гибкими, вечнозелеными лианами.
Спит и Крепость Нарын Кала, к ней, под покровом ночи направились путники.
Задремал возница, опустил вожжи на колени, да умные животные сами знают, что надо идти. Ползет арба, по узкой дороге, подскакивая и подрагивая на камнях, усыпляя путников.
Вот и небо заалело над горой. Светает.
Легкий ветерок, преследует спящих на арбе, доносит запах влажной травы, росы и еще что-то, к чему прислушивается Лиён.
Нукер – лезг. – Друг, товарищ.
Кунак – лезг. – Приятель.
Кяфирка – лезг.– Неверная.
Руш – лезг. – Девушка.
Глава 17. «Ранение».
Дорога в горах, на пути в Дербент. 1925 год.
– Брат, просыпайся, гонение, – он толкнул локтем Тимура.
– Что? Что ты сказал? – мгновенно проснувшись, спросила Оленька.
– Слушай сама, женщина…
– Бике, просыпайся, – она тронула подругу, – погоня.
Ей не надо было слушать, она и так все поняла.
– Что предпримем, брат, твое слово? – Тимур остановил повозку.
– Предпримем бой, ответил Лиён, не скрывая ликования в голосе, одновременно обнажая саблю.
– Согласен, – ответил Тимур, бросив вожжи сестре, он спрыгнул, расправляя свои исполинские плечи и разминая ноги. – Сестра, уезжайте, это наше дело. И он двинулся навстречу противнику.
– Вы не справитесь, у них наган! – крикнула Оленька, но ее слова заглушил топот лошадей, и всадники в черных бурках взяли мужчин в кольцо. Их лица кривились усмешкой, они поднимали коней на дыбы и кружились, вокруг, как стая ворон, готовые в любую минуту броситься на добычу.
– Сколько их? – крикнул Лиен.
– Восемь!
– А девятый, что в белом плаще, почему стоит в сторонке?
– Сейчас познакомишься и с ним. Это Абул, тот, что все-таки решился на похищение.
– Слезайте с коней, трусы, деритесь как мужчины! – закричал Тимур, ощущая хрупкую спину Лиёна. – Ты от меня далеко не отходи, понял, брат?
– Понял, понял, – ему вдруг, стало смешно, – их всего-то девять, брат!
– И то, правда, – он тоже засмеялся, и вдруг запел басом: «Ветер воет, море злится. – Мы, корсары не сдаем. Мы – спина к спине – у мачты, против тысячи вдвоем!»
Абул издал резкий гортанный звук, это послужило сигналом, наездники спешились, сбросили бурки, и пошли в наступление.
Трое из четверки, что достались Тимуру, через пару секунд уже валялись на земле. Первого – ударом в пах, второго, ребром ладони по шее, и третьего ногой по коленной чашечке. Четвертый отскочил, обнажая кинжал.
– Ах ты, ишак, кусаться надумал? А ну, подойди поближе, покажи свой ножичек… Тимур раскинул руки, они казались огромными граблями, и пошел на врага, который отступая, впустую рассекал воздух своим кинжалом.
Солнце уже вышло из-за гор и удивленно наблюдало за великаном, который одной рукой поднял с земли споткнувшегося о камень вояку, покрутил его над головой, и веселья ради, бросил о землю, вместе с бесполезным, как оказалось оружием.
Лиён, тоже веселился со своей четверкой. Его длинная сабля блистала в лучах восходящего солнца, не позволяя противнику приблизиться на расстоянии вытянутой руки, одновременно он теснил их к всаднику, который так и не сошел с коня, а только выкрикивал ругательства.
– Ну, что, Абул, сдавайся, разойдемся подобру, по-здорову, ты проиграл, как видишь. Слабые твои воины, да и трусы к тому же, – крикнул Тимур, размеренной походкой направляясь к Лиёну, нет, не на подмогу, он видел, что тот играет с нападавшими, как с котятами.
– Отдай за меня сестру, Тимур, или не уйдешь живым отсюда, а она в любом случае уже моя, – ответил разъяренный князь, извлекая из-за пояса наган.
– Не хочет она тебя, Абул, ничего поделать не могу, и спрячь-ка ты свою «пукалку».
В ответ грохнул выстрел.
Не только Лиён присел от неожиданности, но и доведенные до белого каления лиходеи, растерялись.
– Что это? Гром? Не похоже… Взмахнув пару раз саблей, он освободился от назойливых противников, и увидел, что Тимур удивленно смотрит на алое пятно, что расплывалось на его белых холщевых брюках.
– Брат, что с тобой? Ты ранен?
– Брат, у него наган, прячься за меня, – сказал Тимур, и стал медленно опускаться на землю.
Лиён посмотрел на Абула, тот держал в руке какую-то металлическую штуку, из маленькой дырочки которой, струился дымок, и эта штука была направлена прямо на него.
Воедино слились дикий крик Оленьки, второй выстрел и жужжание сабли, что кувыркнувшись несколько раз, рукоятью ударила в лоб, только что, выстрелившему Абулу.
Лиён не стал смотреть, как падает тело с лошади, он бросился к другу и попытался снять с него обувь. Пальцы не слушались, скользили по кожаному ботинку, который уже насквозь пропитался кровью.
– В сторону! – он услышал окрик, и одновременно почувствовал, что его толкнули в плечо, едва удержав равновесие, чтобы не свалиться, он в гневе поднялся. – Кто посмел дотронуться до него?!?
Оленька быстро расстёгивала поясной ремень Тимура, стянула брюки вниз. Зацепившись за ботинки, они повисли на них окровавленной тряпкой.
– Что ты делаешь, Ольга??? Зачем позоришь мужчину????
– Бике, тащи сюда одежду! Но Гюль Бике, рвала на себе волосы, раскачиваясь из стороны в сторону, выкрикивая только одно слово: «Стха, стха».
– Лиён, у нее шок, неси скорей баул с одеждой, перевязку делать буду.
Из небольшой ранки толчками выстреливала алая кровь.
– Скорее! Артерия перебита! – заорала она, так, что Лиён опрометью бросился к арбе, а Оленька ввела свой палец в рану, и закрыла глаза.
– Вот, это подойдет? Смотри, белые… – он не договорил, пораженный тем, что делала Оленька. Он смотрел на Тимура, который уж закатывал глаза от потери крови, и на палец, которого не было видно, она его полностью погрузила в рану, но именно этим способом, удалось, наверное, остановить пульсирующий фонтан.
– Что ты творишь, женщина, что ты творишь…– в ужасе прошептал Лиён.
– Молчи, не мешай, рана не сквозная, пулю извлечь надо.
– Что за пулю? – прозвучал вопрос, на который никто не ответил. Он, как зачарованный смотрел на окровавленное бедро своего друга. В какой-то момент, рука стала постепенно выдвигаться из раны. Не веря своим глазам, он увидел, как вслед за пальцем тянется, словно на невидимой ниточке, кусочек блестящего металла, вот он вышел полностью, и скатился на землю. Он хотел было подобрать его, чтобы хорошенько рассмотреть, но на него прикрикнули:
– Рви рубахи на бинты. Быстро!
Обмытый и перевязанный Тимур лежал на земле без малейших признаков жизни. Оленька держала руки на бинтах, сосредоточившись на сосудах, которые видела лишь она одна. Ей уже никто не мешал. Гюль Бике редко всхлипывала, склонилась над братом, Лиён, тоже сидел рядом и крутил в руках, поднятый с земли кусочек металла.
Наконец, Оленька глубоко вздохнула, и открыла глаза.
– Все хорошо, жить будет, еще и троих сыновей вырастит. Я пойду, прилягу, отдохну,– и она, покачиваясь, направилась к повозке. Лиён следом вскочил,