на высоком холме, охраняю край легенд и преданий.
Это люди так обо мне говорят, во мне еще столько тайн сокрыто, что копать вам не перекопать.
В этом месте надо бы улыбнуться, но главные ворота еще закрыты, как только откроются, улыбнусь широко и гостеприимно.
– А гостям я всегда рада, да и подарочек подберу, довольны останетесь, вот только подумаю немного…
Чем же может одарить долгожданного путешественника, «молчаливое» каменное сооружение?
Легендарную «Синюю птицу», символ удачи и счастья, которую описал этот двуногий сказочник Метерлинк?
– Нет, не годится. Ну, в самом деле, зачем путникам дрозд? В клетку разве что посадить, как в тюрьму? Нет, без свободы ты никто, и какая удача может быть в клетке? Не будем над птичкой измываться, пусть поет на воле.
– О! Отличная идея! Бархан Сарыкум, самый высокий в мире одиночный бархан, где люди снимали кинофильм «Белое солнце пустыни». Наверняка им будет интересно. На самом деле, голова Саида торчала в наших, сарыкумских песках. Сколько себя помню, этот бархан стоит на одном месте. Песок со всей округи к нему сползается, а назад, ни-ни, ни крупинки. Там и птички стаями летают, кто-то рассказывал, что видел средиземноморскую черепаху, тушканчики там всякие, хомячки, змеи.
– Да, змеи. Куда же ты их, старая, мудрая цитадель отправить захотела? Это же люди, слабые, хрупкие создания. Там песок может разогреться до шестидесяти градусов, в мангал засунуть их захотела? Они же могут ненароком на гадюку наступить, и все, пиши, пропало.
Это тебя, старая глыба, хоть гюрза кусай, хоть гадюка, все едино, даже не почешешься.
– Мужская особь может, конечно, в сапоги нарядиться и на охоту. А девушки?
– Чую, чую я встречу с девушками, это отдельный вид двуногих. С ними можно обстоятельно поговорить о том, что происходит в мире, идут ли еще войны на земле, и пожаловаться на одиночество, и вспомнить былое.
Девушки – их природа полна загадок и противоречий. Они тоже, как и мужчины двуногие и прямоходящие. Натуры у них чувствительные, заботливые, но они могут мгновенно мобилизовать свои силы и дать отпор врагу.
– Помница мне, нашествие Нерона и Тамерлана, и среди них прекрасные девы, что неслись верхом на четвероногих животных, выпуская стрелу за стрелой, с диким криком и стремлением к победе.
– Да, девушки, их положено встречать цветами…
– Лотос! Ореховый лотос, символ вечной жизни, как же я забыла о нем? Редчайший, красивейший цветок, у древних славян он считался волшебным, помогающим в борьбе со злыми духами. Аромат цветка успокаивает, а из семян люди изготавливают бодрящий напиток!
Но любоваться им можно только на рассвете, когда его розовый цвет наиболее ярок…
– Маки! Конечно, яркие, красные маки! Сейчас самое время! Крепость прищурила свои бойницы, вот же оно, прекрасное маковое поле!
– Поооолее! Ты меня слышишь? Доброе утро!
–Шшшшшш, – закивали красноголовые красавицы, а тот самый проказник, весенний ветерок, ласково причесывает им волосы.
– Где-то под подошвой, у меня проросли два маковых семечка, с цветами гостей дорогих встречать буду. А вот догадаются ли они камешек отодвинуть?
Гюль Бике догадается, а если нет, я подскажу, ведь она давняя моя знакомая. Не раз беседовали о смысле жизни, о любви. И эти двое, мужчина и женщина, что Бике приведет ко мне, предназначены друг для друга. Но что-то у них не складывается. Нужна моя помощь. Эх, как здорово, что ты кому-то нужен! Пусть только отодвинут камень, где случайно выросли – мальчик Мак и Мак девочка, достанут сокровище для них предназначенное, и мальчик Ван Ли Ён и девочка Ольга навеки соединят свои сердца.
Глава 15.
«Тимур». Кавказ. Орта Стал. 1925 год.
Сереженька Поплавский сидел на облаке, поджав ноги «по-турецки» и заливисто смеялся, как умел смеяться только он один, но смех его резко прервался, лицо вдруг стало злым и жестоким. Зажатой в руке кистью, с которой капала красная краска, он указывал вниз. Оленька нырнула «ласточкой» и полетела, пытаясь поймать драгоценную капельку, которая станет завершением гениального полотна, и художник, наконец, обретет всемирную славу, о которой они так долго мечтали. Падение стремительно ускорялось, дыхание перехватывало, она уже протягивала руку, вот-вот, сейчас, она подхватит ее, но, вдруг с ужасом увидела, что красная капелька повисла на кончике серебряного кинжала, занесенного над спящим или уже умершим, Лиёном.
Сны бывают разные. Черно-белые и цветные, пророческие и просто картинки из детства. Этот, наверное, был к перемене погоды.
Вздрогнув, Оленька проснулась в чужой кровати, пытаясь вспомнить, где находится. Кавказ. Только на Кавказе такой чистый и плотный воздух, что его можно резать на кусочки. Череда неприятных событий картинками мелькали в ее сознании.
Она вспомнила. Свадьба. Лезгинка. Лиён. Настроение слегка омрачилось.
– Но это уже произошло, нет смысла ворошить события вчерашнего дня.
А, вот картина, увиденная в самом конце сновидения, не отпускала ее. Двое мужчин, один из них лежал навзничь, с закрытыми глазами и открытым ртом, второй занес над ним блеснувший в лунном свете, окровавленный серебряный кинжал. Она судорожно сжала простынь.
Вчера, наплакавшись, она уплетала чай с медом и лепешками, и изливала душу Гюль Бике. А Лиён? Наверняка и он был голоден. Почему она не подумала о нем? Почему не искала? А вдруг с ним что-то случилось?
Восход за окошком отдавал кровавой медью, что само по себе не предвещало ничего хорошего. Она в спешке сбросила полотняную ночную рубаху, и потянулась за своим платьем, что висело на стуле.
– Ольга, случилось, что? Ты куда?
– Бике, надо срочно найти Лиёна, у меня дурные предчувствия. Тот парень, со свадьбы, у вас же есть такое понятие, как кровная месть, или просто месть, да?
– Ахмакь алачир мехъер жедач…
По интонации, Оленька поняла, что Бике выругалась, и от этого ей стало еще больше не по себе.
– Что?!? Ты что-то знаешь, Бике?
– Я сказала – «Не бывает свадьбы без дурака», перевела, вставая со своей постели девушка-лезгинка.
– Аааа, понятно, ты, поспи еще немного, я сама его найду, – и, не оглядываясь, бросилась к выходу.
– Стой, вместе пойдем, я сейчас, – заторопилась Гюль Бике.
Откинув щеколду, Оленька не смогла выйти на улицу, ей мешали ноги, загораживающие проход.
Она застыла, кровь отхлынула от лица. И даже, когда Бике, переступив через эту «преграду» и вышла на улицу, она не смогла сдвинуться с места.
– Стха Тимур, проснись, у нас гости, – услышав эти слова, ее сердце стало биться ровнее, но осторожно выглянув за ворота, она едва не закричала.
На земле, привалившись плечом к воротам, сидел мужчина в нахлобученной на брови папахе, его хорошо было видно в предрассветном тумане, что стелился по узкой улочке. Но больше всего ее поразили его ноги, огромные и черные, наверняка 48 размера, да и сам мужчина смахивал на великана. Это потом ей объяснили, что это не ноги черные, это ноговицы и чувяки. Ноговицы это чулки из толстой