надеясь, что при их посредстве они еще освободятся от рабства Татар… Среди них живут другие, именуемые Мердас, которых Латины называют Мердинис, и они — Сарацины»[902].
Итак, Субэдэй, «иже взя Болгарьскую землю»[903], о чем знали даже в Киевской земле в 1240 г., привел пополнение из Поволжья и Приуралья не ранее 1240 г. Значит, события, когда был взят «Ту-ли-сы-гэ», относятся к походу на Русь в 1240 г., т. е. к осени этого года, когда монголы прошли через землю черных клобуков. А именно там находится город Торческ, название которого и транскрибировано китайскими иероглифами как «Ту-ли-сы-гэ»[904]. Упомянутый же в этом месте биографии «Е-ле-бань» скорее всего результат совмещения разных русских собственных имен, непонятных китайским переводчикам документов монгольской канцелярии, которые в итоге создавали искаженные переводы монгольских летописей, часто с запорченными местами (этими китайскими переводами и пользовался Ван Юнь, не знавший монгольского языка).
Ввиду вышесказанного, приходится каждый раз тщательно разбираться с приводимыми «транскрипциями» русских имен/топонимов. Так, «Е-ле» вполне соответствует передаче имени «Юри», а в событиях на Руси монголы сталкивались со множеством как «Юриев»-людей (князей), так и городов «Юрьевых», перемешавшихся в передаче разных событий и потом дополнительно искаженных в переводах. Поэтому вполне можно предположить, что помимо вполне установленного Торческа, Субэдэй также взял и город Юрьев, который имелся в Поросье и который монгольский хронист воспринял как ранее упомянутого человека, с похожим именем («Юрия-бана»), в итоге превратившегося в китайской транскрипции в совершенно уже неузнаваемого «Е-ли-бань».
Помимо лингвистического соответствия: «Ту-ли-сы-гэ» = Торски(й), т. е. Торческ, и неразличимости для китайских сводчиков ЮШ очередного «Юрия», под которым на самом деле фигурирует город Юрьев, переданный знаками «Е-ли-бань» (которые примелькались китайским переводчикам и авторам по другим местам монгольских документов в так сказать «русском досье» монгольской канцелярии, где во множестве имелись транскрипции «Е-ли»-«Юриев», переданных этими же знаками), мы видим также соответствия и историческим событиям 1240 г. На это есть еще один ценный намек в тексте цз. 121 ЮШ (т. е. в 1-м жизнеописании Субэдэя) — там сказано, что Субэдэй не уничтожил «русских того племени» (т. е. русских «Е-ли-бань»), а «забрал всех». Дело в том, что из оседлых народов монголы уводили не «всех», а только немногих — ценных ремесленников, мастеров и т. п. А вот из кочевников монголы забирали как раз всех (за исключением единиц — т. е. родовых князьков, которых обычно уничтожали), что хорошо обосновал Г. А. Федоров-Давыдов[905], тем самым пополняя работниками свое кочевое хозяйство (говорил ведь тот же Субэдэй русским князьям перед Калкой, что монголы «пущени на холопы и на конюси свое»[906]), а монгольское войско — помощниками, иногда даже и воинами. В Юрьеве, Торческе и округе в Поросье жил именно такой народ, там было кого брать именно для нужд конного монгольского войска, шедшего дальше на запад — т. е. черных клобуков, они же «свои поганые» русских летописей.
Взятый монголами Торческ так и не возродился. Археологи предполагают, что раскопанное в 38 км от города Белая Церковь, между селами Ольшанница и Шарки, огромное (свыше 90 га) городище XIII в. является его остатками[907]. Развалины Юрьева, крупного города Русской земли, долго привлекали взгляды проезжавших через эти пустынные земли русских людей. После монгольского погрома исчезло старое порубежье Руси со степью. Там селились небольшими островками выжившие «черные клобуки» да отчаянные русские люди. И все они были во власти новых хозяев — татар.
Таким образом, введение в научный оборот дополнительного письменного источника о событиях в 1240 г. в землях «своих поганых» дает возможность лучше оценить события этой последней кампании Батыя и Субэдэя на Руси. Роль Субэдэя в ней оказывается привычной для него — ему поручено, как это не раз было в его карьере, «разобраться» с тюркскими народами, не желавшими подчиниться монголам. Не было ли одной из причин того, почему Субэдэя отозвали к Бату в 1240 г., еще и то, что в кампании против Руси и ее тюркских федератов понадобились и военные способности, и дипломатическая ловкость последнего. Судя по данным ЮШ, ему пригодилось и то, и другое — одни города Поросья он уничтожал, другие ему сдавались, так что он смог набрать достаточное количество новых подданных кочевой империи монголов и увести их с собой. Избежавшие этой участи черные клобуки все же остались в Поросье[908]. Но среди них, обескровленных монгольским погромом, значительно быстрее пошли процессы христианизации и ассимиляции с русскими. К XV в. можно говорить об окончании этого процесса, население этих мест все больше становится известным как «казаки», т. е. свободные люди по-тюркски.
Покончив с сопротивлением черных клобуков, в конце осени 1240 г. соединенные силы Чингисидов под командованием Бату подошли к Киеву и осадили его. Оборона города была в руках тысяцкого Дмитра Ейковича. Два предыдущих года в Киеве продолжалась борьба за власть — бежавший в 1239 г. «пред Татары в Угры» черниговский князь Михаил Всеволодович освободил Киевский стол, который немедленно захватил смоленский князь Ростислав Мстиславович, а его, в свою очередь, изгнал из Киева галицкий князь Даниил Романович. Но Даниил Галицкий, получив под свой контроль Киев, не перебрался в него со своими полками, а оставил город на своего тысяцкого, который был вынужден опираться только на ресурсы самого Киева. А у Батыя были «силныи воеводы Урдю[909] и Байдар, Бирюи, Каидан, Бечак и Меньгу и Кююкь[910], иже вратися, уведав смерть канову и бысть не от роду же его, но бе воевода его перьвыи — Себедяи богатур и Бурунъдаии багатырь, иже взя Болгарьскую землю и Суждальскую, инех бещисла воевод»[911]. Их тумены действительно были «в силе тяжце», которые «много множьствомь силы своей и окружи град и остолпи си»[912].
Осада Киева была достаточно долгой, укрепления города подавлялись большим количеством камнеметов, «бес престани бьющим». По сведениям Псковской 3-й летописи, монголы взяли Киев 19 ноября 1240 г., но южнорусское и владимиро-суздальское летописание указывают Николин день, 6 декабря. По захваченному городу растеклись отряды монголов, которые грабили и убивали — «от мала до велика вся убиша мечем»[913]. Проезжавший через Киев зимой 1245/6 г. Плано Карпини пишет о городе: «Теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей они держат в самом тяжелом рабстве»[914]. Он также замечает, что осада Киева была долгой, а его жителей монголы перебили[915]. Раскопки М. К. Каргера в Киеве в основном подтвердили эти сведения.
После падения Киева монголы двинулись на Волынь и Галич. Сам Батый с основными силами направился к Колодяжину и Данилову (бассейн