компенсацию его уступки. Если это так, то даже можно предположить, что могло быть такой компенсацией — Переяславское княжество, которое было тогда ступенькой к Киевскому столу. Дело в том, что в 1220-х гг. оно было практически постоянно в руках у суздальских князей из дома Всеволода Большое Гнездо, а с 1234 г., когда стол Переяславля (Русского) покинул Святослав Всеволодович (брат Ярослава и Юрия суздальских), больше не имеется известий о том, кто в нем княжил[822]. Поэтому Ярослав Всеволодович вполне мог быть в 1236–1238 гг. или в Киеве (точнее, в какой-либо из великокняжеских резиденций — в Вышгороде или Белгороде, где в подобных случаях отсиживались князья-соправители Киева), или в соседнем Переяславле Русском, пока в течение года-полутора шла торговля за эти столы.
Итак, сложная ситуация в Киевской земле держала там Ярослава Всеволодовича вместе с дружиной. Он мог помочь брату, только приказав своему сыну Александру (новгородскому князю в 1236–1240 гг., будущему Александру Невскому) собрать новгородские полки. Косвенно на это указывает В. Н. Татищев, когда пишет, что Юрий Всеволодович посылал просьбу Ярославу о помощи полками в Новгород[823], где Ярослава, очевидно, не было (так выходит по сведениям новгородских источников). Сам Ярослав должен был находиться или в Суздале (по Ипатьевской летописи), или в Киеве (по новгородским летописям). Какую бы версию (ИЛ или новгородских летописей) ни принять, посылать в Новгород к Ярославу Всеволодовичу было невозможно, поскольку его там не было. Но если понимать сообщение Татищева как передачу переосмысленных им сведений одного из его источников, где говорилось о том, что на самом деле Юрий Всеволодович торопил своего племянника Александра Ярославича выполнить приказ отца помочь новгородскими полками, то тогда все встает на свои места. В этой ситуации юный новгородский князь ничем не мог помочь — его положение в Новгороде Великом как приглашенного князя, которое он не мог подкрепить силой или авторитетом (как это делал его дед Всеволод Большое Гнездо и позже он сам, уже будучи Александром Грозным и победителем в Ледовом побоище), было в 1238 г. весьма шатким. Собственная дружина Александра была мала, а Новгород, отказавшийся помогать даже своему пригороду Торжку, явно не горел желанием отдавать воинов суздальскому князю.
4 марта 1238 г. тумены Бурундая внезапно обрушились на стан русского войска у реки Сить. Приближение монголов было скрытным, а марш к месту битвы очень быстрым, так что отправленная на разведку «сторожа» суздальцев просмотрела их подход и была сама уничтожена и только остатки ее прибыли к великому князю с ужасной вестью о том, что «уже, княже, обошли суть нас около Татары»[824]. Но весть уже запоздала — «нача князь полки ставити около себе, и се внезапу приспеша Татарове»[825], и «князь не успев ничто же»[826]. Более жестко пишет о беспечности русского войска южнорусский летописец, не связанный с Владимиро-Суздальским княжеством: «Юрьи же князь… не имеющу сторожи, изъехан бысть безаконьным Бурондаема, всь город изогна и самого князя Юрья убиша»[827]. В его кратком описании хода сражения упор сделан на внезапность нападения монголов («изъехан», т. е. подвергся внезапному нападению), на быстрое преодоление частокола вокруг стана («город») и на отсутствие его боевого охранения («сторожи»). Несмотря на отсутствие боевых порядков, русские воины вступали в схватки с врагом как только могли: «Поидоша противу поганым и сступишася обои полци, и бысть сеча зла», но в конце концов не выдержали напряжения и «побегоша наши пред иноплеменникы»[828]. Монголы легко перебили бегущих, и потери были страшными: «Убиен бысть великии князь Юрий Всеволодич, на рице на Сити, и вой его мнози погибоша»[829].
Для монголов был важен факт захвата или уничтожения вражеского предводителя, поэтому из событий на реке Сить монгольский хронист оставил только сообщение о гибели великого князя, которое нам сохранил Рашид ад-Дин: «Ванке Юрку (великий князь Юрий Всеволодович. — Р X.) бежал и ушел в лес; его также поймали и убили»[830]. По данным РД, после уничтожения последних полков Владимиро-Суздальской Руси монгольские предводители устроили военный совет, судя по расположению их туменов на март 1238 г., они должны были собраться в ближайшем для всех пункте — в районе Твери. Там было решено возвращаться в Половецкую степь, причем по новым местам, чтобы идти «облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретятся [на пути], брать и разрушать»[831]. Фронт этой «облавы» раскинулся очень широко — от восточных районов Смоленского и Черниговского княжеств на ее левом фланге до Рязанской земли на правом. Левое крыло вел Батый («Бату подошел к городу Козельску»[832]), а правое, видимо, вели Бури и Кадан, которые соединились с Бату у Козельска довольно поздно («потом прибыли Кадан и Бури»[833]).
Маршрут правого крыла точно не известен, только из одного из списков «Повести о разорении Рязани Батыем» известно, что монголы прошли мимо Рязани весной 1238 г., не тронув ее[834]. О маршруте Батыя известно больше — от Торжка он двинулся по Волге и Вазузе (приток Волги) к междуречью Днепра, а оттуда через смоленские земли к черниговскому городу Вщиж, лежащему на берегу Десны[835]. Археологи установили, что Вщиж (летописный «Въщиж») погиб от монгольского нападения в 1238 г.[836] Прохождение монголов через смоленские земли зафиксировано в «Анналах» Яна Длугоша[837] и в «Слове о Меркурии Смоленском». В «Слове…» сказано, что Батый «ста… за 30 поприщ» от Смоленска[838]. Исследователи установили, что местом стоянки монголов было Долгомостье, находившееся недалеко от современного Ельца, в бассейне р. Десна, как и Вщиж[839]. Скорее всего, следуя по Десне, монголы Бату вышли на реку Жиздру, по которой добрались до Козельска (на берегу Жиздры).
Город оказал монголам героическое сопротивление, подробности которого мы рассмотрели выше. Успеху обороны содействовало и то, что «Козельск был хорошо прикрыт со всех сторон реками, болотами и холмами и взгорьями… Разлив р. Жиздры, наполнение ручьев и болот талой водой[840] не могли не сковать действий монголов»[841]. Козляне осуществляли удачные вылазки, во время одной из которых уничтожили осадные орудия. «Исшедше из града, исекоша праща их, нападше на полъкы их и убиша Татар»[842]. По сведениям русских летописей, осада продолжалась 7 недель, пока к Козельску не подошли тумены Кадана и Бури, и тогда монголы «взяли его в три дня»[843]. Оборона Козельска является одним из самых замечательных эпизодов отечественной военной истории, слова галицкого летописца рисуют яркую картину борьбы русских людей за свой город. «Яко ум крепкодушный