— Я говорил с генералом, — сказал Деллвуд. — Он встретится с вами после обеда.
— Хорошо. Спасибо. Я не сомневался, что ты не забудешь.
Все опять повернулись ко мне: они недоумевали, чего ради мне понадобился старик. Интересно, какие теории они строят на мой счет? Питерс им, похоже, ни слова не сказал.
— Как вы развлекаетесь, ребята? — спросил я. — Здесь чертовски уныло. — Совсем забыл о пиве. Ладно, отложим до завтра.
— У нас нет времени развлекаться, — проворчал Чейн. — Слишком много работы, а генерал больше никого не наймет. Кстати, теперь придется вкалывать и за Хокеса. Значит, все остальное придется послать к черту.
— Хозяйство разваливается, — подхватил Уэйн, — хоть мы и вертимся как грешники на сковородке. Деллвуд, постарайся довести это до его ума.
— Постараюсь, — без особого оптимизма отозвался Деллвуд.
И пошло и поехало. Я узнал даже больше, чем хотел, о том, что именно разваливается, что может подождать, а что необходимо сделать в срочном порядке.
— Я и говорю, мы зря тратим время на проклятых браконьеров, — заявил Тайлер. — Черт с ними, незачем их ловить. Генерал больше не выходит, не ему судить, стоит возиться с этими паршивцами или нет. Пусть хоть всех оленей сожрут и подавятся. Нам надо серьезными вещами заниматься.
Разгорелся спор.
Дженнифер не принимала в нем участия. Она больше интересовалась мной. Мой неотразимый шарм наконец подействовал. Впрочем, может, ее просто восхитило, как здорово я расшевелил старых пней.
15
Мы с Деллвудом помогли кухарке убрать со стола. Деллвуду явно не хотелось выпускать меня из виду. Кухарка была молчалива, но в присутствии свидетеля другого ждать не приходилось. Деллвуду не терпелось начать разговор. Он и начал, как только мы вышли из кухни.
— Надеюсь, вы продвигаетесь успешно. Хорошо бы сегодня сообщить генералу что-нибудь обнадеживающее, поднимающее настроение.
— Почему именно сегодня?
— Он хорошо себя чувствует, оживлен и голова на редкость ясная. Поел без посторонней помощи. Похоже, ваше присутствие взбодрило его. И если б ваш доклад поддержал его настроение…
— Не знаю, не знаю… Вряд ли мое сообщение порадует генерала. Постараюсь не огорчать его понапрасну.
Мы поднялись наверх. Кто-то следил за нами. На сей раз точно Дженнифер. Странная она, а жаль, такая хорошенькая…
Не пойму, что со мной: роскошная женщина, а я холоден как лед. Сроду со мной этого не случалось. Я ведь неисправимый бабник. Что-то с ней все же неладно, на первый взгляд соблазнительная, а внутри какая-то червоточинка.
— Кто растил Дженнифер?
— Кухарка в основном. И слуги.
— Вот как? А куда они подевались?
— Генерал их уволил, чтобы освободить комнаты для нас. Предполагалось часть земли отдать в аренду, но ничего не вышло.
— Он оставил кухарку, почему именно ее?
— Она величина постоянная. Жила здесь всегда, вырастила и генерала, и его отца, и его дедушку. Старик не лишен сентиментальности.
— Что ж, это хорошо. — В бытность свою главнокомандующим он сентиментальностью не отличался. Впрочем, у меня не было случая узнать его поближе.
— Он обходится без слуг.
Деллвуд провел меня в покои генерала, в комнату, в которой я встречался со стариком в прошлый раз. И опять Кид разжигал огонь в камине.
— Подождите здесь. Я приведу его через несколько минут.
Жара стояла адская.
— Конечно. Благодарю.
Ждать пришлось довольно долго, но на старика стоило поглядеть. Он улыбался, на щеках заиграл румянец.
Генерал подождал, пока уйдут Деллвуд и Кид.
— Добрый вечер, мистер Гаррет. По-видимому, у вас есть новости?
— Есть, генерал, но это плохие новости.
Чем объяснить улучшение в его здоровье? Отравитель испугался моего присутствия и затаился?
— Не важно, плохие-хорошие, главное, дело сдвинулось с мертвой точки.
— Сегодня утром я ходил в город. Я нанял людей проследить, не появились ли пропавшие вещи у скупщиков краденого. Мои люди знают свое дело. Если вор воспользовался этими каналами, они найдут вещи и опишут продавца. Мне нужны ваши указания. Должны ли они вернуть указанные ценности обратно? Продажа состоялась, и вы окажетесь во власти их новых хозяев.
— Прекрасно, сэр, прекрасно. Конечно, вернуть, всеми средствами постараться вернуть. Я все хочу получить назад, хотя боюсь, что вряд ли их охотно нам отдадут. — Он улыбнулся.
— Вы в хорошем настроении, сэр.
— В превосходном. Я не чувствовал себя так хорошо много месяцев. Да что месяцев — лет! Не вы тому причиной, но началось это после вашего появления. Вы приносите удачу. Если так пойдет, через месяц я буду танцевать.
— Надеюсь, сэр. Теперь плохие новости. Но сперва я должен признаться — я здесь не только для того, чтобы разоблачить вора.
— То есть? — Глаза его сверкнули.
— Да, сэр. Сержант Питерс считает, что кто-то медленно отравляет вас. Он хотел, чтоб я выяснил, кто, если подозрения его не беспочвенны.
— И что? Нашли что-нибудь? — Он не на шутку встревожился.
— Нет, сэр. Ничего.
Лицо его прояснилось.
— С одной стороны, ничего. Тишь да гладь. Остается только радоваться вашему выздоровлению. Я и радуюсь. Но я подозрителен по природе.
— Это и есть ваши плохие новости?
— Нет, сэр. Они куда хуже. Я бы сказал, обширнее.
— Продолжайте. Я не казню вестников несчастья, и я не из тех, кто затыкает уши, лишь бы не слышать неприятных известий.
— Разрешите начать с просьбы взглянуть на ваше завещание.
Он нахмурился.
— Питерс просил копию. Это для вас?
— Да.
— Продолжайте.
— Я опасаюсь, не в нем ли корень зла. — Я начал выражаться напыщенно, но с генералом Стэнтнором нелегко было держаться непринужденно. — Возрастает ли доля оставшихся в живых с уменьшением числа наследников?
Он пронизывающе посмотрел на меня.
— Половину я завещал Дженнифер, половину — остальным. Сперва их было шестнадцать человек. После сегодняшнего утра — только восемь. Значит, доля оставшихся удвоилась.
Взгляд его стал тяжелым. Я подумал, что он способен выкинуть меня вон, несмотря на прежние свои заявления о нежелании прятать голову под крыло.
— Обоснуйте ваши подозрения, мистер Гаррет.
— Вас покинули четыре человека. Мне это кажется невероятным. Один — может быть, максимум двое. Но люди так устроены, что не в силах пройти мимо таких денег. Четверо? Невероятно!
— Понимаю. Может, вы правы. Что еще?
— Кто бы ни подстрелил Хокеса, убийца подготовил все заранее. Олень был мертв задолго до убийства. Стрелок ускакал на лошади. Разве у крестьян, вынужденных промышлять в чужих поместьях, есть лошади? Кроме того, всадник, выйдя из засады, направился к дому. Хотя проследить его до конца мне не удалось: на полпути я потерял след.
Генерал долго молчал. Лицо его опять побледнело. Я таки расстроил его.
— Не хочется отнимать у вас время собственной персоной, но на мою жизнь уже дважды покушались. Кто, я не знаю.
Он посмотрел на меня, но ничего не сказал.
— Расследование убийств не входило в наш договор. Но я подумал, вы должны знать о происходящем. Продолжать ли мне это дело?
— Да! — Он запнулся. — Не укладывается в голове. Воровство — мелочь. Но пытаться отравить меня, перебить моих людей! Немыслимо!
— Именно. У меня тоже пока не получается связать все это вместе.
— Я отказываюсь верить вам, мистер Гаррет. Я знаю этих людей лучше, чем… Два покушения на вашу жизнь, говорите?
Я рассказал ему.
Генерал кивнул.
— Не допускаю, что вы… Нет. Я верю вам. Позовите Деллвуда.
Я поднялся.
— Можно сначала вопрос, генерал?
— Задавайте.
— Может ли оказаться виновным кто-то посторонний? Есть ли у вас враги, достаточно злобные, чтобы попытаться подкупить ваших домашних?
— Конечно, у меня есть враги. У человека моего возраста, занимавшего такое положение, не может не быть врагов. Но не думаю, чтоб они пошли на такое… Нет, этот человек наверняка живет здесь.
Я кивнул и открыл дверь. Деллвуд ждал в коридоре на подобающем расстоянии от входа.
— Генерал просит вас.
16
Итак, я все сказал старику, и он сразу взял быка за рога. Я не ожидал, что он поступит по-умному, но это его дом, его жизнь, его здоровье и его право рисковать.
Он велел Деллвуду привести всех. Усадил. Велел мне стать рядом, лицом к ним. Они все смотрели на нас и недоумевали. Питерс и Чейн пошли искать Снэйка. Кид подбросил дров в камин, и я опять вспотел.
Никто не произносил ни слова. Только Дженнифер сделала слабую попытку заговорить, но генерал оборвал ее:
— Подожди.
Одно слово, произнесенное тихим голосом, но подействовало оно как удар хлыста.