когда обнаружил в бледно-зеленой суме девять медных копий, пару медных звездочек, три серебряных посоха и одну серебряную луну. От мрачного настроения не осталось и следа. Выходит, раздобыть деньги не проблема – это хорошо. А что, если попробовать найти те сокровища, что он спрятал в мешке перед тем, как ушел из Шаенбалу?
Он бросил монетки назад в мешок и снова запустил в него руку, сосредоточившись на переводе Спеур Дун. Юноша довольно быстро нашарил толстую стопку листов, вынул их из мешка, однако, окинув беглым взглядом, вернул обратно. Не только потому, что читать древний текст, переведенный сухим слогом Содара, было скучно, а еще и оттого, что при виде до боли знакомого почерка у него защемило в груди от тоски.
Аннев продолжил свое занятие и вскоре вновь нащупал под тонкой тканью какие-то бумаги. Он вынул их и пробежал глазами несколько страниц. Этот почерк он видел впервые, но кое-где имелись и замечания, написанные рукой Содара.
Это еще что?
В тот момент, когда Аннев сунул руку в мешок, мысли юноши крутились вокруг происшествия в Баноке: кем был тот таинственный стрелок? Не связан ли он с сианарами, шестью элитными ассасинами Кеоса, одним из которых является Ойру?
Именно эти размышления и вызвали из бездонных недр данную рукопись, почти всецело посвященную сианарам. Аннев украдкой огляделся и, убедившись, что на него никто не смотрит – Цзянь с Фином были заняты игрой, Терин с Титусом уплетали обед за обе щеки, о чем-то увлеченно болтая, – принялся читать:
Мое предположение таково, что Шестеро никак не связаны друг с другом. Они могут объединить усилия против общего врага, но подобные случаи чрезвычайно редки, потому что между ассасинами существует, мягко выражаясь, взаимное неприятие.
Полагаю также, что посланником воли Кеоса является Дортафола и действия Шестерых обусловлены законами существующей терранской теократии, которая подчиняется напрямую богу-королю Неруаканте…
Аннев пропустил страницу и взялся за следующую:
Достоверно известно, что Шахран – один из поныне живущих Шестерых. Факт весьма примечательный: будучи даритом, он неким образом сумел извратить свойственную его расе связь с кваиром, что дало ему способность призывать нежить. Для меня остается загадкой, как он получил талант, распространенный среди одних лишь йомадских колдунов. По всей видимости, Шахран нашел способ ниспровергнуть самые основы магии крови.
Под абзацем было написано рукой Содара:
Таланты крови не ограничены наследственностью! Сказать Риву, когда он снова вздумает ругать мои исследования.
На губах Аннева заиграла улыбка. Содар никогда не довольствовался общепринятыми истинами. Даже мнение дионахов Тобар не являлось для него законом. Он был настоящим бунтарем, этот старик. Тут Аннев улыбнулся во весь рот: а ведь именно Содару он обязан львиной долей собственного упрямства.
Он пролистал рукопись дальше и, остановившись на странице, где говорилось об Ойру, быстро пробежал ее глазами. То, о чем автор знал лишь в теории, Аннев испытал на собственной шкуре, а потому вчитываться в догадки незнакомца не имело смысла. Правда, его размышления об ученике ассасина показались Анневу весьма занимательными. С гораздо большим интересом он прочел о Молле – Шепчущей ведьме. Содар оставил приписку: «Вероятно, илюмитка – светоч и аурамант». Следом шел рассказ о Безликом бродяге, который обладал необычным талантом оставаться незамеченным в толпе.
В сохранившихся фолиантах Дортафолы о нем говорится лишь вот что: «Путешествуя по Наржу (sic), я увидел висевшего на дереве человека. Он был без сознания, но жизнь все еще теплилась в его теле. Я снял его и привел в чувство. Человек отказался назвать свое имя. Он почти всегда молчит, а если говорит, то еле слышно. Я предложил ему присоединиться к сианарам, и наржиец согласился. Быть может, он и правда на что-то сгодится».
«Безликий бродяга, – подумал Аннев. – Ведьма Молла и некромант Шахран. Вместе с Ойру – четверо».
Он перевернул страницу.
«Судя по всему, пятый – Брато́г Черноуст… остается еще один».
Аннев пролистал манускрипт до конца. Автор не упоминал шестого из сианаров, однако на последней странице было написано рукой Содара:
Человек-ящер Салтар. Кеокум низшего порядка. Служит наемником в Одарнэе, на Иннистиуле и в Западной Илюмее. По словам Рива, который сталкивался с ним несколько раз, он непревзойденный следопыт и боец. Черная чешуя может менять цвет в зависимости от окружающей обстановки. Укус ядовитый. Плотояден. В людных местах носит одежду. При ходьбе туловище раскачивается, как у нетрезвого человека. Наиболее опасен в лесу и в воде. Преданность Дортафоле под вопросом.
В животе у Аннева похолодело. Он сидел, уставившись в пустоту, и думал о том, что, возможно, прямо сейчас кто-то из этих страшных существ идет по его следу: огнедышащая ведьма-соблазнительница, древний некромант, ядовитый человек-ящерица, безликий человек… А еще Брато́г Черноуст, о котором в рукописи почти ничего не сказано, и Ойру.
Ох и влип же я.
Аннев чувствовал, как в душе нарастает паника. Шесть ассасинов, боги… Шесть слуг вампира Дортафолы, приспешника Кеоса. Но действительно ли кто-то из них причастен к тому арбалетному выстрелу в Баноке? Разве что бродяга, но даже эта версия выглядит неправдоподобно – слишком топорно и нелепо было организовано это покушение.
Так кто же за этим стоит? Может, и правда не было никакого покушения, а все подстроили илюмиты, которые хотели заручиться его помощью?.. Но отчего-то и этот вариант не вызывал у Аннева уверенности. Он засунул рукопись обратно в мешок Содара и начал туго затягивать шнурок, как вдруг замер.
Я ведь так до сих пор и не рассмотрел толком те вещи, которые забрал из Хранилища.
Идея исследовать новые артефакты его необычайно взволновала. Он снова нырнул в мешок и несколько мгновений спустя вынул из него четыре предмета: простенькое медное колечко, кольцо в виде двух сплетенных змеек – золотой и серебряной, кружевной носовой платок и невзрачную деревянную палочку. Вначале Аннев решил исследовать платок. Он положил кусочек ткани на ладонь и сосредоточился, пытаясь почувствовать его магию.
Сделав медленный вдох, Аннев ощутил слабый аромат – то ли роз, то ли цветов вишни, – но он тут же исчез. Озадаченный, Аннев поднес платок к носу и вдохнул.
Это букет. Из разных цветов, и их очень много.
Он снова понюхал платок, позволив дивному аромату заполнить легкие, а потом выдохнул – и почувствовал себя невероятно бодро. Запах цветов заполонил все вокруг, однако никакой особой магии Аннев не ощущал. Он повертел платок в руках, внимательно рассматривая ткань, и заметил вышитые по краю крошечные руны воздуха, воды и кваира.
Так вот оно что: какой-то знатный вельможа, желая потешить самолюбие, нанял ремесленника, чтобы тот