нормально выпьем. Если это пиво, пока не поздно докинь туда пару рюмок водки. Ерша намешаем.
— Он сам решит, что тебе нужно.
— О! Такую попсу в секрете держал.
Официантка принесла им кувшин и две пивные кружки. Борис без особой спешки налил себе и своему другу. Никита упёрся локтями в стол и поднял кружку перед собой.
— Ну, чтобы было, и было как можно больше, — закончил Никита и легко ударил по кружке Бориса.
Никита сделал пару шумных глотков и вытер губы ладонью. Борис продолжал пить и ополовинил кружку, губы он не стал вытирать, а просто поджал.
— Что у тебя? — спросил Никита.
— Тархун, лайм и что-то крепкое, наверное, ром или водка. А ещё кристаллики, — юноша высунул язык, на нём что-то часто и громко потрескивало.
— Если можно было, запретил бы делать лимонад со вкусом тархуна и наказывал тех, кто варит его подпольно.
— Не понимаю, как что-то можно не любить. Мир слишком прекрасен, чтобы тратить время на ненависть.
— Да-да, конечно, как скажешь. А у меня полная кружка негрони, — Никита покрутил кружку на свету и добавил, — либо с кувшином что-то не так, либо с нами.
— Тоже хорошо, что-то новенькое. Надоедает пить одно пиво.
— Пиво из кувшина — это не просто пиво. Это пиво, которое всегда бьёт в самую точку. Хоть под завязку им залейся, всё равно не перепьёшь. Будешь пьяным именно настолько, насколько тебе это нужно.
— Всё не просто так. Твой-то покраснел, — сказал Борис и игриво зашевелил бровями.
— А твой позеленел. И что с того?
— Скажи, что ещё жёлтого для комплекта не хватает.
— Слишком просто для меня. Это первое, что приходит на ум, а я не настолько примитивен.
— Красного в твоей жизни определённо не хватает.
— Завязывай. Я понимаю, куда ты клонишь. Говорю сразу, делать этого не буду.
— У меня ощущение, что я с маленьким разговариваю.
— Ты вообще ничего чувствовать не должен.
Борис приложил кружку к губам и долго не убирал её, глядя прямо в глаза Никиты. Широкую улыбку юноши можно было разглядеть даже за мутными квадратными узорами на стекле. Никита взял свою кружку и тонкой струйкой вылил негрони обратно в кувшин, потряс его и пододвинул ближе к Борису.
— Давай по новой.
Борис хотел сначала налить Никите, но тот выставил перед своей кружкой ладонь и жестом указал, что разливающий должен начать с себя. Пару красных капель не удалось остановить, и они выпали из кувшина на мягкие кондитерские пальцы. Борис налил себе ту же самую зелёную жидкость, что и в первый раз. К прохладному воздуху и запаху барной мебели примешался аромат ягод. Очередь дошла до Никиты, из кувшина полилась красная жидкость. Он увидел, что мимо их столика проходит Консуэла, её лицо было отрешённым, она будто смотрела сквозь всех, кто находился в этот момент в баре. Никита провожал её взглядом, пока она не присела за свободный столик в дальнем углу бара. Он чувствовал, что всё внутри переминается как глина, то самое чувство упущенного в очередной раз шанса. Никита опустил глаза от грусти и посмотрел на свою кружку, полную негрони, такого же красного, что был ранее. Кондитер перевёл взгляд на Бориса, который всё ещё смотрел на него, но в его лице читалось неприкрытое ехидство. Юноша потянулся за своей кружкой, а Никита подорвался и направился к Консуэле.
Плана действий у него не было. Его решимость ничего не поддерживало кроме слова «привет», которое он собирался ей сказать. Никита остановился на полпути, тяжело и судорожно вдохнул, посмотрел на часы. Единственная поддержка обратилась в оправдание для отсрочки разговора с девушкой, к которой испытываешь чувства, — появятся идеи, тогда можно пойти на такой подвиг. Никита развернулся и пошёл в сторону своего столика. Борис заметил это и выражением лица показал ему, что останавливаться не стоит. Никита фыркнул и, улыбаясь, сказал:
— Щенок, сам в такой ситуации не был, а меня подначивает, засранец.
Он стоял у столика Консуэлы, которая смотрела в сторону и делала вид, что не видит незваного гостя. Девушка сделала глоток тёмного пива из маленькой бутылочки и отвела глаза дальше в сторону. Никита сглотнул вместе с ней, прокашлялся и сказал:
— Вечер добрый, Консуэла.
Ответа не последовало, тогда он вторгся робкими движениями в её зрительное пространство и повторил своё приветствие уже громче. Посетители полупустого заведения смотрели на потуги нерадивого любовника и толкали в рёбра всех, кто был рядом, чтобы они тоже посмотрели. Никита чувствовал тяжесть их взглядов, но противостояние подобной мелочи для него было таким же вызовом, как и общение с Консуэлой.
В этот момент, пока Никита наводил мосты с Консуэлой, Борис с лёгкой улыбкой на губах и в глазах размышлял о своей сложной судьбе. Внутренняя пустота давала широкий простор для мыслей. На данный момент, он притворяется, что находится под гипнозом и, возможно, убийством Кирилла доказал свою абсолютную лояльность. Ему было безразлично нахождение безжизненного тела такого же молодого человека, как и он сам, уже второй день в подвале его дома. Ещё он до сих пор не знает, есть ли среди коллег такой же непокорный. На нём висит нарушение правил, и этим юношу шантажирует ТОТ. Виктор подстроил его первое нарушение и точно готовит, что-то новенькое. Борис оказался в ситуации, в которой он мог доверять только небольшой кучке унтов, но делать это ему не хотелось.
Неизвестно, как случайная цепочка событий повлияет на умы Никиты, Ирины или даже бабушки. С другой стороны, вариант, при котором они все его обманывают, тоже не стоит отметать. Ситуация со здоровьем бабушки полностью ушла на самотёк, Борису оставалось только ждать внезапного ухудшения, которое утащит её в могилу. Юный унт убеждал себя, что это из-за недостатка безина в её жизни или отсутствия самого процесса его добычи. Он не хотел принимать версию, при которой врач просто обладал низкой квалификацией и не мог провести адекватную диагностику. Человеческая натура в этом плане преобладала, ему хотелось простого решения, что сжигает все мосты и снимает с него ответственность. Поставленный им диагноз был неумолимым роком, который не оставляет выбора: можно попытаться противостоять ему, но только для утешения своей беспомощности.
Юноше нравилось отсутствие чувств и эмоций потому, что от таких тяжёлых мыслей у него не портилось настроение, и не болела голова. С другой стороны, награды от организма за проделанную, успешную работу головой в виде притока гормона радости тоже ждать не приходилось. Широкий простор мыслей оставлял его с ними взаперти. Но во всём этом мраке тоже