собой Герман развернулся и пошёл на выход. Борис и остальные сотрудники проводили его взглядом. Как только журналист покинул магазин и сорвал с двери какой-то лист, следом за ним вошла покупательница — молодая женщина с коляской. Все разошлись по своим местам.
Борис каждый день делал бабушке массаж, он садился повыше, а она между его колен. Разминал и растирал в основном трапеции, плечи и шею. Такая процедура по заверению врача улучшит приток крови к мозгу и исключит возможные обмороки и понизит общую усталость. Кожа была дряблая и поношенная временем, но юноша не обращал на это внимания, он же хороший внук. Бабушка не выходила на улицу, вместо этого часто семенила по квартире, нарезая круги. На очередном забеге она встретила в прихожей яркую улыбку Бориса. От этого бабушка даже отшатнулась. Внук был веселый и радостный, хотя последние полгода редко улыбался. После массажа он отпросился на пару часов погулять, а бабушка с неохотой, но отпустила его.
Виктор собирался уже снять колокольчик с двери, когда в тату салон зашёл Борис и чуть не зашиб мастера дверью.
— Добрый вечер, надо бы нам потренироваться открывать двери.
— Да-да. Добрый вечер. Какое же прекрасное место этот магазин, мне там так нравиться! — Борис прямо искрился счастьем.
— Я рад. Аристократ, случаем, не вытянул из тебя весь безин?
— Нет. Всё нормально.
Борис не сразу заметил Малиота, который сидел на диване.
— Добрый вечерочек, Борька! Ты такой радостный. Решил переметнуться на нашу сторону?
— И вам добрый вечерочек! Нет, конечно. У Аристократа в магазине поднатаскали. Там все такие, улыбаются всем подряд целый день.
— Ха-ха, похоже, Аристократ полюбил деньги больше безина, — Малиот встал и пошёл на выход. — Не буду вам мешать. Боря, ещё раз спасибо, твои вещицы мне очень помогли.
— Ну, не мои. Я всего лишь курьер.
Виктор и Борис обменялись с Малиотом рукопожатиями, и он вышел из салона спиной вперёд, живо махая рукой. Как только дверь открылась, Виктор схватился за язык колокольчика как змея, которая впивается в жертву зубами.
— Что расскажешь? Мне просто особо говорить не о чем. Без тебя сложнее, но мне не привыкать.
Для изображения эмоций Борис тратил слишком много сил, потому что надо было включать память, напрягать лицевые мышцы и голос, чтобы выдать нужную гримасу. Без чувств и эмоций он был чем-то вроде глухонемого, который недавно потерял слух. Общение давалось ему с большим трудом, но юноша рассматривал это как тренировку — рано или поздно всё будет идти как по маслу.
— Малиот тоже ваш друг?
— Нет, он просто заскочил поболтать. Наш мирок очень тесен, важно поддерживать связи. Мы же не враждуем с хинтами, они нам расскажут что-нибудь интересное или мы расскажем им. И ещё, я дружу только с Никитой.
— Как вам Малиот?
— Обычный хинт. Придраться мне не к чему: на поединок никого не вызывал, церковь свою держит в порядке и чтит законы своей веры. Он, кстати, не рассказывал, что вы встречались.
— Я повёл себя не вежливо в тот раз. Надо было извиниться.
— Так догони его прямо сейчас.
— Всё не настолько серьёзно. Извинюсь в следующий раз.
Виктор немного помолчал и повторно спросил:
— Есть что рассказать?
— Мне особо нечего рассказывать.
— Ладно, давай присядем на диван, разговорим тебя.
Татуировщик подсел к Борису, когда снял колокольчик и запер дверь.
— Консуэла перестала терроризировать меня просьбами прищучить, сам знаешь кого.
— Да, это, наверное, хорошо. А кого именно? — Борис по-прежнему улыбался, не так широко, но щёки опять начало сводить.
— Вспомнишь — хорошо; не вспомнишь — неважно. Аристократ исправно платит?
— Исправно, сколько обещал, столько и платит.
— Всем?
— Я особо не общаюсь с коллегами.
Борис соврал. В последнее время он постепенно начал завлекать по очереди коллег в свой круг общения и после сегодняшней встречи с Германом ненавязчиво опросил каждого. Но они не помнили примерно по пятнадцать минут от своего рабочего дня, и причину полного отсутствия посетителей в магазине.
— Как это ты не общаешься? Я тебя отправил к Аристократу, чтобы ты опыта набрался. Общайся как можно больше, ведь на него работают унты даже старше меня.
— Хм, какой же вы доверчивый. Конечно, я со всеми успел поболтать.
— Пошли со мной.
Виктор встал и направился к входной двери. Татуировщик открыл её одной рукой, а другой он схватился за пальцы Бориса. Юноша не сопротивлялся, даже подался вперёд. Стоило Виктору выйти на улицу, как их накрыла тьма. Богомол прокрутил знак на груди татуировщика и заполз обратно в передний карман брюк.
Мастер отпустил его руку, и они стали друг напротив друга в дверном проёме.
— По порядку с самого начала.
Борис рассказал обо всём, что с ним приключилось, особого внимания удостоились Кирилл и Дядя Рудольф. Виктор после окончания рассказа выдержал недолгую паузу.
— Примерно этого я и ожидал. Похоже, Ирина, нет, скорее всего, Консуэла поддалась на гипноз, это объясняет её поведение. А вот ТОТ рушит логику. Скорее всего, это был не он, потому что, когда ТОТ к нам обращается, кроме голоса, что шепчет на ухо, ничего нет.
— Аристократ с нами играется.
— Я бы даже сказал, играет нами. Почему бы не направить Германа напрямую ко мне?
— Я тоже об этом думал. У этой способности есть слабая сторона, но они не знают какая именно. Герман обходил сначала по одному, а потом стал делать это с группами.
— Что и стало его главной ошибкой.
— Но вот что во мне такого особенного?
— Обычный унт, но что-то должно быть. Поэтому советую тебе найти среди коллег такого же.
Виктор сел на пол и жестом пригласил Бориса сделать то же самое.
— Дай мне одну из своих мышей, — сказал мастер и протянул ладонь.
Мышь спустилась к кончикам пальцев, и Борис передал её Виктору. Он приблизился к уху грызуна и начал что-то нашёптывать, а когда закончил, вернул его хозяину. Мышка побежала вверх, но не на своё место, а к затылку юноши, чтобы его укусить. Он вздрогнул от боли, словно его неприятно ущипнули, вонзив ногти в кожу, а затем потёр зудящее место и на мгновение замер. Губы Виктора не двигались, но татуировщик говорил прямо у него в голове:
— Так можно передавать любую информацию. Достаточно, чтобы зубы мыши просто прокололи кожу. Неприятно, но у всего своя цена.
— Хорошо, но надо подумать, как мне себя не выдать. Там же целая группа подконтрольных. Тут не обойтись без импровизации. Мы же не знаем до конца, что ими движет.
— Примерно понимаем. Во-первых, когда выпустишь мышь, нужно будет